Фредерик Форсайт - Икона

Это было лето, когда в тёмных переулках далёких российских провинциальных городов начали умирать от недоедания люди.

Это было лето, когда в своём лимузине потерял сознание президент, находясь слишком далеко от места, где ему могли бы оказать помощь и спасти, и когда старый конторский уборщик украл некий документ.

После этого уже ничто не могло оставаться неизменным.

Это было лето 1999 года.

В тот день стояла гнетущая жара, и водителю пришлось несколько раз посигналить, прежде чем охранник распахнул огромные ворота Боровицкой башни Кремля.

Когда длинный чёрный «Мерседес-600», замедлив под аркой ход, выезжал на Красную площадь, телохранитель президента опустил стекло и прикрикнул на солдата охраны. И когда мимо проезжала вторая машина с ещё четырьмя телохранителями, бедняга застыл, вскинув руку, в надежде, что это сойдёт за отдание чести. Машины проехали.

На заднем сиденье «мерседеса», погрузившись в раздумье, сидел президент Черкасов. Впереди находились водитель и личный телохранитель.

За окном последние унылые окраины Москвы сменил сельский пейзаж с полями и рощами, но настроение Президента России оставалось подавленно-мрачным, и на то имелись основания. Прошло три года, с тех пор как он занял этот пост, сменив больного Бориса Ельцина 1, и всё это время он оставался свидетелем, как его страна катится вниз, к разрухе. Эти три года были самыми несчастливыми в его жизни.

Зимой 1995 года, когда, слывший прагматиком-технократом, способным укрепить экономику, он был назначен Ельциным на пост премьер-министра, россияне пошли к избирательным урнам, чтобы голосовать за депутатов нижней палаты нового парламента — Государственной думы.

Выборы в Думе имели определённое значение, но не являлись жизненно важным событием. В течение предыдущих лет власть всё больше и больше переходила от парламента в руки президента, и главную роль в этом процессе сыграл Борис Ельцин. К зиме 1995 года Большой Сибиряк, который четыре года назад, в августе 1991 года, при попытке государственного переворота взобрался на танк, чтобы отстоять демократию, вызвав тем самым восхищение не только России, но и Запада, превратился в «трость, ветром колеблемую».

Выздоравливая после второго за три месяца сердечного приступа, опухший и обрюзгший, он наблюдал за парламентскими выборами из клинической больницы на юго-западе Москвы, на Воробьёвых горах, прежде носивших название Ленинских, и видел, как его политические сторонники оттесняются на третье место. Впрочем, это не могло иметь решающего значения, как это произошло бы на Западе. Ельцин, будучи президентом, сосредоточил в своих руках огромную реальную власть. В отличие от Соединённых Штатов системы сдержек и противовесов, с помощью которой конгресс мог влиять на Белый дом, в России не существовало. Ельцин имел возможность реально управлять страной посредством собственных указов, не слишком обращая внимание на парламент.

Но парламентские выборы по крайней мере показали, куда дует ветер, и выявили тенденции в отношении более важных президентских выборов, намеченных на июнь 1996 года.

Новой силой на политическом горизонте зимой 1995 года по иронии судьбы оказались коммунисты. После пяти лет реформ Горбачёва и пяти лет правления Ельцина, сменивших безраздельную тиранию коммунистов, русский народ начала охватывать ностальгия по старым временам.

Коммунисты под руководством Геннадия Зюганова рисовали картины прошлого в розовом свете: гарантированная работа, твёрдая зарплата, доступные цены, законность и порядок. Деспотия КГБ, «архипелаг ГУЛАГ» с его лагерями рабского труда, подавление свободы в любом её проявлении не упоминались.

Российские избиратели уже успели испытать глубокое разочарование и в демократии, и в капитализме, призванных спасти человечество. Причём слово «демократия» произносилось с особым презрением. Для многих русских, видящих вокруг всеобщую коррупцию и стремительно растущую преступность, это слово означало большую ложь. Когда подсчитали голоса на парламентских выборах, то оказалось, что коммунисты получили возможность сформировать самую крупную фракцию депутатов в Думе и право выдвижения спикера.

Другую крайнюю позицию занимали диаметрально противоположные им неофашисты Владимира Жириновского, возглавлявшего партию, как бы в насмешку названную либерально-демократической. На выборах 1991 года этот грубый демагог, отличавшийся эксцентричным поведением и пристрастием к весьма резким выражениям, имел поразительный успех, но сейчас его звезда уже заходила. Тем не менее это не помешало ему сформировать вторую по величине депутатскую фракцию.

Центристские партии, придерживавшиеся курса экономических и социальных реформ, которые уже начали осуществляться, заняли третье место.

Однако реальным результатом этих выборов стала подготовка почвы для президентской предвыборной гонки 1996 года. В выборах в Думу приняли участие сорок три политические партии, и лидеры наиболее крупных из них понимали, что самым выгодным стало бы объединение в коалиции.

Уже к лету коммунисты объединились со своими фактическими единомышленниками аграриями, образовав Социалистический союз. Лидером оставался Зюганов.

Среди ультраправых также проявилось стремление к объединению, но оно было резко пресечено Жириновским. Влад Бешеный рассчитывал занять президентский пост без помощи других правых.

В России президентские выборы могут проходить в два этапа. В первом туре участвуют все кандидаты. Если ни один из них не наберёт необходимого для того, чтобы стать президентом, числа голосов, проводится второй тур. В нём участвуют только кандидаты, занявшие первое и второе места. Жириновский занял третье и этим привёл в ярость хитроумных политических теоретиков из ультраправых.

Несколько центристских партий представляли собой в некотором роде демократический союз, основной проблемой которого в течение всей весны оставался вопрос, будет ли Борис Ельцин достаточно здоров, чтобы принять участие в президентских выборах и снова победить.

Позднее его падение историки объяснят одним только словом: Чечня.

За двадцать месяцев до выборов озлобленный и доведённый до крайности Ельцин бросил значительную мощь российской армии и авиации против малочисленного воинственного горского племени, чей самозваный вождь требовал полной независимости от Москвы. В волнениях в Чечне не было ничего нового, чеченцы оказывали сопротивление центральной власти с давних времён. Они сумели выжить после погромов, учинявшихся против них царями и Иосифом Сталиным. Они пережили даже проведённую этим самым жестоким из тиранов депортацию и продолжали бороться за свою крошечную родину.