Ант Скаландис - Заговор посвященных

— Ну вот, — обиделся Симон. — Ты с самого начала нарушаешь правила игры. Вопросы-то здесь задаю я.

— Ну извини, пожалуйста.

— Извини его, Сим-Сим, он не нарочно, — улыбнулась Анна. — Так кто же все-таки обозвал вас жандармами?

— За абсолютную точность не поручусь, но, кажется, впервые предложение такое внес бывший тогда депутатом парламента Борис Шумахер.

— Здорово! На него похоже, — прокомментировала Анна.

А Давид засмеялся:

— Правильно говорили черносотенцы: нельзя евреев до управления Россией допускать!

— Фи, гусар! Как вам не стыдно?! — всплеснула руками Анна.

— Стыдно. Зато как приятно почувствовать себя националистом в этом новом прекрасном мире! Надеюсь, ты уже поняла, что именно благодаря Шумахеру здесь перестали понимать, что такое национальность, и все люди мира, сливаясь в экстазе, образовали две новые общности (по примеру ранее известной) — великий российский народ и великий британский народ.

— Постой, постой! — вскинулся Симон. — О чем ты говоришь? В каком это смысле благодаря Шумахеру?

— В самом прямом, — ответила почему-то Анна, — но не лучше ли будет послушать самого Бориса?

— А он что, здесь?

Похоже, и Давид был не в курсе.

— Нет, но с минуты на минуту появится. Мы так договаривались, — решила добавить Анна.

С этими странными ребятами игра в вопросы и ответы явно не получалась, и Симон почел за лучшее промолчать и послушать, о чем ещё они станут говорить.

Но они ни о чем говорить не стали. Потому что в комнате… да нет, не в комнате — в окнах, среди бела дня погас свет, словно весь отель кто-то накрыл черным колпаком, потом под колпаком этим заструилось мертвенное голубое свечение, очевидно, монохроматическое, ведь краски исчезли полностью, и ещё движение вокруг исчезло: Давид, Анна, его собственное тело — все превратилось в черно-белые фотографии, а завершением этой дикой картины стала безмолвно повисшая перед глазами муха с остекленевшими крылышками, но она жужжала, тоненько-тоненько… Чем? Как у неё получалось? Да нет, это не муха — это просто тишина звенела в ушах, жуткая тишина…

Остановись, мгновение! Ты ужасно.

Он бредит, просто бредит от страха. Перед смертью? Да. Только перед смертью мира, ведь сам-то он в любом случае будет теперь жить вечно…

А потом голубой свет погас, и почти сразу из абсолютной тьмы вынырнули вновь обычные солнечные пятна на одеяле, живые люди и нормальная летающая, гудящая муха. Запахло горелым деревом.

— Идиот, — пробурчал Давид. — Не мог, как все нормальные люди, где-нибудь за городом воплотиться.

— Была охота! — улыбнулся Борис Шумахер, появляясь в комнате с полотенцем в руках.

Был он весь мокрый, и Симон подумал, что в том мире, из которого свалился на них великий химик прошлого, сейчас льет дождь. Но все оказалось несколько прозаичнее.

— Пожар ведь мог устроить, — пожурил Давид.

— Ерунда, — ещё раз улыбнулся Шумахер, — ну вспыхнула дверь в ванной, ну я её тут же и погасил водой из душа.

— Мы так договаривались, — повторила Анна фразу, с которой начала, повторила, словно они договаривались именно об этом — подпалить дверь и гасить её водой из душа.

— Я не знаю, как вы там договаривались, но сейчас сюда набегут пожарники, жандармы, осы, служба внутренней безопасности и черт знает кто там еще, — Давид продолжал ворчать.

— Не набегут, — сказал Симон уверенно. — Никто ещё не отменял моих полномочий. Вся охрана здания подчиняется только мне, и без моего ведома сюда имеют доступ лишь Государь Император да Микис Золотых.

— Ну, значит, набежит Государь Император, — сказал Давид, — а если серьезно, думаю, как раз Микис Золотых к нам и пожалует.

— Не пожалует, — возразил Шумахер. — Слишком занят. Именно сейчас у него более важные дела.

— А что, бывают такие? — удивился Симон.

— Бывают, — ответил Шумахер с улыбкой, — он на приеме у Демиурга.

На это сообщение неожиданной была реакция Давида и Анны. Они весело переглянулись и чуть не хрюкнули, сдерживая смех.

— А зря вы смеетесь, юные мои демиуржики. Или лучше сказать «демиуржата»? Хотите, я вам кое-что сейчас расскажу?

— Э нет! — решительно перебил Симон. — С меня хватит! Хозяин здесь я. И я выступаю против беспорядочной трепотни в трудную для Родины минуту.

Шумахер вздрогнул, и все трое повернули лица в сторону Грая.

— Я — жандармский штабс-капитан и поручик особой полиции, уполномоченный самим Государем вести расследование ваших… — он сбился на секундочку, — а хоть бы и наших с вами загадочных дел. Отечество в опасности, поэтому среди нас четверых решения буду принимать я. А если кто-то сомневается в моих правах, напоминаю, что я не только полицейский, но ещё и этот… Белый Орел Номер Три. Я правильно выражаюсь? И очень хорошо, товарищ Шумахер, что вы прилетели к нам с того света, хоть вы и хулиган. Надеюсь, теперь я получу на свои вопросы ещё больше вразумительных ответов. О кей. Сели, начали! И напоминаю: вопросы здесь задаю я!

Вот так и надо с ними! Ханурики. А то болтают, болтают, чудеса показывают, а я до сих пор с убийствами не разобрался. И смотри-ка ты, сели. Сели и молчат, ждут моих дальнейших указаний. Терпение, господа! Дайте собраться с мыслями.

И тут зазвонил телефон. Кто говорит? Нет, не слон. Это был Дягилев.

— Докладывайте, капитан, — солидно привнес Грай.

Мол, видите, пока вы тут ерундой занимаетесь, мои люди работают и исправно передают начальству информацию. И не осы какие-нибудь, а именно родная криминальная жандармерия.

— Господин штабс-капитан, вчера ночью, в самом центре, прямо на Ханзаплатц мы задержали тех троих на красном спортивном «опеле». Гражданин Лотошин Леонид Сергеевич, он же известный авторитет по кличке Ланселот, получил огнестрельное ранение ещё в Раушене и находился в тяжелом состоянии. Сами стрелявшие оказали ему первую помощь, вкололи что-то и собирались лететь в Метрополию, но я распорядился отправить пострадавшего в городскую больницу, тем более что он житель Кенигсберга. Двое других, задержанные по подозрению в организации уличных беспорядков, размахивали своими удостоверениями РВР — фамилии не называю, они все равно не настоящие, будем выяснять — и требовали связать их с местным представителем, мы разрешили, но связи все не было и не было, а наутро, как вы, наверное, слышали, объявили о расформировании Российской военной разведки. Сами понимаете, теперь мы этих голубчиков без суда не отпустим. Они, правда, молчат как рыбы и все ещё на что-то надеются. А вот с Леонидом Сергеевичем, пришедшим в себя довольно быстро, мне удалось поговорить в больнице. Он охотно идет на контакт. Протокол допроса я сброшу вам сегодня же, куда прикажете. А пока сообщаю суть: мичмана Гусева, Эжена Лано, неизвестного у вас в лифте и даже Кактуса, в общем, всех этих «двойников» убивали сотрудники РВР. Лотошин располагает на этот счет неопровержимыми доказательствами. Мы приставили к нему усиленную охрану и продолжаем расследование. Пока все. Господин штабс-капитан, не имея возможности связаться с вами, я взял на себя смелость по согласованию с Бжегунем сделать запрос в Метрополию. Расформированная разведка пока молчит. Думаю, у вас будет возможность встретиться с кем-то из них лично.