Братья Швальнеры - КГБ против СССР

– Ну против Генсека мы бессильны, а в остальном все в наших руках, – еле слышно процедил Чебриков. Голова председателя КГБ после шумного и эксцентричного спектакля болела, звуки внутри нее сливались в единую какофонию, но эту фразу своего заместителя он разобрал четко.

– Что ты сказал?

– Я говорю, что этому его спецотделу мы запросто кислород перекрыть можем. И в прямом, и в переносном смысле. Тут все в наших руках, Юрий Владимирович, все в наших руках…

На следующий день

Совещание у министра внутренних дел СССР Николая Анисимовича Щелокова подходило к концу. Общие сводки, цифры, результаты работы, краткие отчеты по наиболее резонансным делам. Министр дополнительно проверил условия содержания в некоторых ИТУ Украины, результатами проверки остался недоволен и поручил начальникам отделов провести дополнительную инспекцию, после чего объявил, что все члены коллегии Министерства свободны, попросив остаться двух своих заместителей – Крылова и Папутина.

– Ну как. Виктор Семенович, дело «Океана» продвигается? – спросил министр, глядя на Папутина.

– Так точно, товарищ генерал армии. Агентурный отдел, – он сверкнул глазами в сторону сидящего напротив Крылова, – сообщает, что, помимо хищений рыбной продукции в сети магазинов «Океан» Фельдман и Фишман причастны также к незаконному экспорту черной икры за рубеж.

– Вот даже как?! Очень интересно. И с чего все началось?

– Видите ли, специальным приказом Министерства рыбной промышленности сети магазинов торгово– производственной фирмы «Океан» установлена довольная значительная, в масштабах отрасли, процентная степень допустимой усушки, утруски, порчи продуктов – 10%. На деле объективно порче подвергается не более трех процентов, но списывают под это дело торговцы рыбой все десять, ни граммом меньше. Почти всегда списанию подвергается икра, которую, как известно, очень сложно испортить ввиду большого содержания в ней соли. Списанная икра по актам утилизируется, хотя, по сведениям того же агентурного отдела, нет ни одного реального доказательства уничтожения хотя бы тонны ценного морепродукта.

– Куда же она девается?

– Уходит за рубеж.

– В обход КГБ? – удивленно вскинул брови министр. – Это как такое возможно?

– Просто. Рыболовецкий сейнер, уходящий в путину в свободную экономическую зону, в порту выхода досматривать никому в голову не взбредет…

– Хитро придумано, – улыбнувшись, Щелоков откинулся в кресле. – Выходит, что несколько лет назад, когда министр рыбного хозяйства Ишков настоял на передаче всех функций по добыче и реализации рыбной продукции от Минторга его министерству, он просчитал все на шаг вперед. Якобы испорченная икра грузится на сейнер – даже если кто– то досмотрит, вот вам, товарищи проверяющие, акт о списании. Куда ее девать, как не в море? И, если она испорченная, зачем же засорять отечественные водоемы? Выкинем ее в Японии…

– Совершенно верно. В Японии к сейнеру, на котором, как известно, функционирует рыбный завод – именно здесь, в момент добычи, рыбу моют, солят, в общем, приводят в полный товарный вид, а также отгружают на торговые корабли, возвращающиеся в СССР и отплывающие из него с официальными государственными контрактами на поставку рыбной продукции, – подходит советский корабль, который должен доставить партию полученной здесь же рыбы, скажем, в Турцию или Францию. Грузится – все честь по чести. И тут же в его трюмы сгружается списанная икра, которую в порту приема встречает уполномоченное лицо Минторга…

– Значит, верхушка тоже вовлечена в эту преступную схему?

– Без верхушки ничего бы не было. Никто бы просто не позволил списывать столь дорогостоящий продукт. Так что, я думаю, без нашего дорогого Юрия Владимировича, здесь не обошлось…

– Но– но, – одернул подчиненного Щелоков. – Чтобы обвинять членов ЦК, нужны веские доказательства…

– Они есть, но о них чуть позже. Так вот. Встречает эту нашу якобы списанную икорку кто– нибудь из начальников отделов ишковского министерства, торгпред какой– нибудь, которому поручено сдать партию рыбных товаров местному покупателю и получить с него по счету. А одновременно с этим и икру ему, что называется, загоняет.

– А как он потом провозит валюту в СССР?

– А никак. Он прямо там затаривается дефицитными в СССР вещами и спокойно провозит их в чемоданчике. Картины, джинсы, драповые пальто, кожа на меху – все это за определенный процент возвращается Фельдману и Фишману, которые спокойно распихивают полученное среди своих знакомых и, тем самым, возвращают себе похищенные честным трудом у государства деньги.

– И сколько, по твоим подсчетам, за одну путину уходит икры? Списание– то ведь происходит каждый месяц? А путина – раз в два или в три месяца, так? Это же фантастическое количество накапливается по всей сети розничных магазинов, открытых во всех крупных городах Советского Союза!

– Да, сумма немаленькая.

– Так как же тогда этот твой торгпред провозит такое количество вещей? У него личных вещей на границе получается целый эшелон, не меньше?

– Не совсем. Определенную часть он спокойно провозит через границу…

– Взятка КГБ?

– Нет, Николай Анисимович. Взятка – это небольшая часть от целого, отдаваемая, чтобы только это большое целое сохранить…

– Хочешь сказать, что КГБ забирает себе едва ли не половину суммы, вырученной от продажи икры в валюте? Но кому это надо? Я не думаю, чтобы Андропов…

– Конечно, не в собственный карман. А спецоперации? На их проведение обязательно нужна валюта, а ее в советском бюджете очень ограниченное количество – и вы, как член ЦК, это знаете. Здесь же валютная подушка практически неконтролируемая. Подумайте сами – в честь чего Ишкову разрешили нагрузить на его крохотное и убогое министерство такие функции? Без поддержки членов ЦК, особо приближенных к Леониду Ильичу, эта цель была бы недостижима.

– Думаешь, Андропов принял в этом участие?

– Без сомнения. Интерес – пусть не свой личный, а своего ведомства, но тоже корыстный, – он всегда преследовал.

– Но, как ни крути, получается, что берет он эту валюту не из воздуха и не за счет каких– нибудь неучтенных ресурсов, а напрямую из казны? Обворовывает государство, прикрываясь благими намерениями?

– Вы – министр, лицо, ему равное. Только вам судить о квалификации подобного рода действий. Я лишь докладываю вам обстановку и излагаю свои соображения.

– Послушай, Виктор, – от волнения, навеянного услышанным, обычно сдержанный и тактичный министр перешел на «ты», – ты должен разрабатывать это дело очень и очень активно. Без железобетонных доказательств, на одних только догадках, какими бы приближенными к реальности они ни были, такого обвинения нам не построить! И оставлять это дело, спускать его на тормозах – означает вступить в негласный сговор с преступниками, начать их покрывать.