Олег Гура - Убрать президента

Вдруг дверь в доме Варфоломея открылась, и на крыльцо вышел высокий худощавый бородатый человек. Что-то знакомое показалось Викентьичу в его лице. Но где он его видел раньше, и он кто?

– Ба, знакомые всё лица! – воскликнул Митя. – Дружище, ты помнишь его?

Викентьич отрицательно покачал головой.

– Ну как же? «Пирамида», Йошка, Саяногорск.

Точно! Викентьич вспомнил. Они нагрянули с Митей в «Пирамиду» поздно вечером, когда им надоела тусовка журналистов в инфоцентре после экскурсии на Саянский алюминиевый завод. Свободных мест в ресторане не было, и, заметив недалеко от входа знакомое лицо – виделись на той же экскурсии по СаАЗу – ринулись к его столику. Йошка встретил Митю и Викентьича растерянно, но с улыбкой. А вот сухощавый бородач отчего-то забеспокоился, что-то испуганно шепнул на ухо Йошке и быстро исчез. Больше в тот вечер он не появлялся. А Викентьич, Митя и Йошка после «Пирамиды» переместились в Дом иностранного специалиста, где продолжали кутёж почти до утра. Потом Митя каким-то образом устроил их поездку в таёжный дворец собственника алюминиевого завода, где они в компании топ-менеджеров и встретили Новый год.

Викентьич удивился, встретив здесь знакомого Йошки. Но бородач явно не обрадовался этой встрече. Было видно, что он растерялся, видимо, не зная, что дальше предпринять. Затем мгновенно развернулся и вошёл обратно в дом.

Громов, наблюдая за неловкой сценой, растревожился совсем. Этот бородач Цыганок работал в хакасском госкомитете по охране животного мира, был близким другом и доверенным человеком Варфоломея, хотя связь эту, как понимал Громов, нигде не светил. А тут получилось, что не просто засветился, но засветился перед журналистами, которые видели его также на встрече с каким-то Йошкой. Уж не с тем ли Йошкой, про которого как-то проговорился Варфоломей?! Кажется, тот был недавно в Саяногорске и работает где-то в ООН.

Громов работал раньше на секретном заводе, умел мыслить быстро и аналитически, и пришёл к выводу, что недовольство Цыганка встречей с Митей и Викентьичем ничего хорошего последним не сулит, да и аудиенция у Варфоломея сегодня вряд ли возможна. Во всяком случае, до тех пор, пока у него находится Цыганок. Требовалось срочно увести журналистов и охотника от резиденции Варфоломея.

Громов взмахнул руками, и наигранно, как показалось Викентьичу, застрочил:

– Ах ты ж, время-то летит! Уже и откушать пора. Ах ж, я – лободыра таёжная, держу вас тут гольём на улице, когда в печи уже петушок размяк, рвётся из чугунка в роток. Айда, айда скорее домой. Дела все потом. На голодный желудок разве что важное быстро сделаешь?

И потащил-потащил Викентьича, Митю и Топоя за собой не слушая ни просьб их, ни вопросов.

Обедала наша троица не спеша и в одиночестве. Громов, сославшись на неотложные дела, скорострельно удалился. Обед особенно не отличался от вчерашнего ужина. В дополнение на столе оказался большой чугунок, из-под крышки которого по всей избе сочился насыщенный туман мясного аромата. Как впоследствии оказалось, это был суп-лапша с разваренным прямо в чугунке здоровенным петушком. Чистый воздух сибирской тайги положительно повлиял на аппетит гостей Града Сварога. Наелись, как говорится, от пуза. И тут же всех потянуло в сон.

Когда вернулся Громов, Викентьич и Митя в унисон похрапывали в углу избы. Топой, прижавшись спиной к печи, что-то вырезал ножом из лучины.

Громов откашлялся, глотнул из кадушки, стоявшей рядом у входа, родниковой воды и громко произнёс:

– Друзья! Богопочтенный сегодня очень занят. Мы сейчас пройдём с вами в храм. А встречу с Варфоломеем постараюсь устроить после.

Друзья наши собрались быстро. После обеда и небольшого сна хотя и чувствовали себя расслабленно, но терять зря время, валяясь в избушке Громова, не хотелось.

Проходя мимо дома Варфоломея, Митя заметил, что снегохода на месте нет. Значит, бородач покинул град. Он взглядом и кивком головы показал на место, где стоял снегоход, Викентьичу. Тот всё понял и кивнул в ответ.

Громов не рассчитывал проводить экскурсию в храме самостоятельно, но встречаться с журналистами Варфоломей пока не спешил. Громову показалось, что эта встреча сознательно пока откладывалась. И откладывалась из-за визита Цыганка. И возникшего интереса Викентьича и Мити к бородатой персоне. А интерес этот необходимо было срочно переключить. И сделать это мог только Храм.

Именно так это и случилось. Сказать, что Храм покорил Викентьича и Митю, было бы неправдой. Храм Сварога заставил Митю и Викентьича поразиться его необычностью. Освещаемый через цветные окна в центральном куполе шестиметровый Сварог, казалось, на мгновенье замер, опершись на меч, и прижав руку к груди, задумался, чтобы принять сложное решение. Возникало ощущение, что скоро – вот-вот уже сейчас – он закончит свои размышления, и перенесёт свой тяжёлый взгляд на пришедших иноверцев. От этого становилось страшновато. Величественным и божественным казался Сварог. Словно невидимая молния, идущая от статуи, волнительно прожигала их насквозь.

Сварог, по мнению некоторых историков и исследователей древнеславянского мира, был главным, то есть Верховным богом всех славянских богов. Считалось, что он был отцом другого известного славянского бога плодородия и солнечного света Дажьбога. Собственное имя Сварога, как считали славяноведы, произошло из языка древних индоариев от слова «небесный». Некоторые исследователи считали, что имя Сварог также сопоставимо со славянским словом «свара», что могло означать, как «спорящий» или «наказующий».

Викентьич узнал об этом накануне от Громова. И, глядя сегодня в полусвете на деревянно-богатырского Сварога, дрожью в коленах и камнем в кишечнике отчего-то ощущал наказующий его взгляд. Вспомнились сразу последние слова пушкинского Дон Гуана: «О, тяжело пожатье каменной его десницы».

Громов, правда, недоговорил, что не все исследователи считают, что бог Сварог был в действительности у древних славян. И что, вполне вероятно, в «Повести временных лет» он появился совсем ошибочно, по вине переписчика.

Викентьич и Митя уже в который раз обходили деревянного Сварога. Шаги их были неспешными, взгляд – сосредоточенный и одновременно несколько отрешённый. Громов отметил, что патетическая мелодика, которую создавал в храме Сварог, захлестнула своим напором и Викентьича, и Митю. Топой уселся вприсядку недалеко от входа и внимательно рассматривал небольшую фигурку, которую вырезал недавно из обычной лучины. Он был здесь не в первый раз, и волнение, которое охватило его спутников, пролетало мимо него. «Толстокожий потому что», – как заметит потом про него Шевчена.