Фредерик Форсайт - Четвертый протокол

Правда, была одна неувязка. Он не мог ехать в Дуйвельсклоф, да и не собирался этого делать. Некто из Штаба обороны послал старику Марэ телеграмму о возвращении сына, который числился «без вести пропавшим, предположительно, убитым». К ужасу Брандта-Марэ он получил телеграмму – здесь я уже предполагаю, но логично допустить – с просьбой от отца Марэ вернуться домой. Брандт притворяется больным и ложится в военный госпиталь Винберг.

Но старика-отца это не остановило. Он вновь шлет телеграмму, на сей раз чтобы сообщить, что сам приедет в Кейптаун. В отчаянии Брандт обращается к своим друзьям из Коминтерна. Все улажено. Старик сбит на пустынной дороге в долине Мутсеки. После этого проблем больше не возникало. Молодой человек не попал на похороны, это ни у кого в Дуйвельсклофе не вызвало удивления, у юриста Бенсона не возникло никаких подозрений даже когда его попросили продать недвижимость и переслать деньги в Кейптаун.

В кабинете генерала воцарилось молчание, было слышно, как муха жужжит, ползая по окну. Генерал кивнул несколько раз.

– Похоже на правду, – согласился он. – Но нет никаких доказательств. Мы не можем доказать, что Брандты не были евреями, тем более – что они были коммунистами. У вас есть что-нибудь, что поможет развеять сомнения?

Престон вынул из кармана фотографию и положил ее на стол перед генералом Пьенааром.

– Это последняя фотография настоящего Яна Марэ. Видите, он был в юности заядлым игроком в крикет. Он был нападающим. Если вы посмотрите, как держит мяч, вы увидите, что он левша. Я неделю в Лондоне наблюдал за Яном Марэ в бинокль. По тому, как он водит машину, курит, ест, пьет, видно, что он правша. Генерал, с человеком многое можно сделать: изменить внешность, изменить волосы, речь, лицо, манеры. Но невозможно превратить левшу в правшу.

Генерал Пьенаар, который полжизни играл в крикет, внимательно рассматривал фотографию.

– Тогда кого мы имеем в Лондоне, г-н Престон?

– Генерал, вы имеете агента-коммуниста, который уже более сорока лет работает под крышей южноафриканской дипломатической службы на Советский Союз.

Генерал Пьенаар поднял глаза и обратил свой взор на монумент «Фоортреккер» за окном.

– Я раскрошу его на мелкие кусочки, – прошептал он, – я втопчу их в грязь!

Престон кашлянул.

– Принимая во внимание то, что у нас тоже возникли проблемы из-за этого человека, не могли бы вы воздержаться от каких-либо действий пока не побеседуете лично с сэром Найджелом Ирвином?

– Хорошо, г-н Престон, – кивнул генерал Пьенаар. – Я переговорю с сэром Найджелом. Какие у вас планы?

– Я хотел бы вылететь в Лондон сегодня вечером.

Генерал Пьенаар поднялся и протянул ему руку:

– Счастливо, г-н Престон. Капитан Вилджоен проводит вас до самолета. Спасибо за помощь.

Из гостиницы, где он укладывал вещи, Престон позвонил Деннису Грею, приехавшему из Йоханнесбурга, чтобы забрать сообщение для отправки его шифровкой в Лондон. Через два часа придет подтверждение и сообщение, что завтра, в субботу, Хеммингс ждет Престона в своем кабинете.

Около восьми часов вечера Престон и Вилджоен стояли в зале аэропорта. Объявили рейс на Лондон. Престон предъявил посадочный талон, Вилджоен неизменное удостоверение.

– Я хочу сказать вам, англичанин, вы чертовски хорошая жагдхонд.

– Спасибо, – поблагодарил Престон.

– Вы знаете, что такое жагдхонд?

– Догадываюсь, – аккуратно подбирая слова, произнес Престон, – охотничья собака – медлительная, неуклюжая, но с мертвой хваткой.

Впервые за эту неделю капитан Вилджоен засмеялся, запрокинув голову. Потом снова посерьезнел:

– Можно задать вам вопрос?

– Да.

– Зачем вы положили цветы на могилу?

Престон посмотрел на сверкающий в темноте огнями лайнер в двадцати метрах от них. По трапу поднимались последние пассажиры.

– Они отняли у него сына, а потом убили. Положить цветы на могилу – единственное, что можно сделать для старика.

Вилджоен протянул ему руку.

– До свидания, Джон, желаю удачи.

– До свидания, Андриес.

Через десять минут самолет взлетел, держа курс на север, в Европу.

Сэр Бернард Хеммингс и Брайан Харкорт-Смит молча выслушали доклад Престона.

– Боже мой, – произнес сэр Бернард, когда Престон закончил, – значит, и тут рука Москвы. Мы серьезно поплатимся, ущерб огромен. Брайан, оба находятся под наблюдением?

– Да, сэр Бернард.

– Пусть так все и останется на субботу и воскресенье. Не будем предпринимать никаких шагов, пока комитет «Парагон» не выслушает Престона. Джон, я знаю, ты устал, но все-таки к вечеру в воскресенье подготовь доклад.

– Да, сэр.

– Сдай мне его утром в понедельник. Я обзвоню членов комитета и созову срочное совещание на утро понедельника.

Майор Валерий Петровский чувствовал внутреннюю дрожь и волнение, входя в гостиную дачи в Усове. Он никогда лично не встречался с Генеральным секретарем ЦК КПСС и не мог предполагать, что такое когда-нибудь случится.

Он провел беспокойные, даже жуткие три дня. Когда начальник откомандировал его для выполнения специального задания, Петровского изолировали в квартире в центре Москвы, охраняемой днем и ночью людьми из Девятого управления КГБ. Естественно, он предположил наихудшее, хотя не имел ни малейшего представления о том, в чем мог провиниться.

Затем последовал неожиданный приказ в воскресенье вечером одеть лучший костюм и следовать за охранниками в машину. На «Чайке», не проронив ни слова, они довезли его до Усова. Он не знал, куда его привезли.

И только когда майор Павлов сказал ему: «Сейчас вас примет товарищ Генеральный секретарь», он понял, где находится. Во рту пересохло, когда он вошел в гостиную. Он пытался взять себя в руки, уговаривая себя, что сможет с достоинством опровергнуть любые обвинения.

Войдя, он встал по стойке смирно. Человек в инвалидном кресле несколько минут молча его рассматривал, затем поднял руку и жестом пригласил подойти ближе. Петровский сделал четыре строевых шага вперед и замер. Когда советский лидер заговорил, в его тоне не было нот обвинения. Он говорил вкрадчиво.

– Майор Петровский, не стойте истуканом. Подойдите ближе, к свету, чтобы вас было видно, садитесь.

Петровский был ошеломлен. Сидеть в присутствии Генерального секретаря – неслыханное дело для молодого майора! Он сделал, как ему велели, присел на краешек указанного стула, выпрямив спину и сжав колени.

– Вы знаете, зачем я вас пригласил?

– Нет, товарищ Генеральный секретарь.

– Я так и предполагал. Никто об этом не знает. Теперь я вам скажу. Вы должны выполнить задание, имеющее огромное значение для Советского Союза и дела революции. В случае успеха выигрыш для нашей страны будет огромен, в случае провала – катастрофа. Я лично выбрал вас, Валерий Алексеевич, для выполнения этого задания.