Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры

– Мы не будем с тобой спорить, – примирительно сказал Цицерон, – но нельзя отрицать, что Сулле удалось восстановить республиканские порядки, обеспечить стабильность в государстве. А его диктатура лишь необходимое условие для гарантии мира внутри страны.

Катон тяжело вздохнул и усилием воли заставил себя промолчать.

– Но мы обсуждаем проблемы сегодняшнего дня, – продолжал Цицерон, – и по примеру предков должны обеспечить стабильность и мир в Риме.

– Конечно, – сразу поддержал его Агенобарб, – мы обязаны продумать наши действия.

– Нужно провести триумф Помпея, – снова вступил в разговор Марк Марцелл. Его полные губы были испачканы жиром куропаток, и, вытирая их пальцами, он добавил: – Полководец имеет на это право.

– Обязательно, – неожиданно для всех горячо поддержал Марцелла Цицерон, – свой триумф Помпей заслужил. Мы уже оттолкнули в свое время Марка Лициния Красса.

Лукулл разозлился.

– Ты хочешь сказать, что другие триумфы были незаслуженны?

– Конечно, нет, – Цицерон усмехнулся, – но мы не можем отказывать Помпею по всем пунктам. В конце концов, празднование триумфа не есть утверждение его указов.

– Согласен, – сказал Катул, быстро понявший, в чем дело.

– Вы слышали новость? – спросил Пизон Фруги. – Вчера в Рим из Греции вернулся Марк Эмилий Лепид.

– Во имя Минервы, богини мудрости, великие боги, помогите нам сохранить спокойствие, – прошипел Катул, – в свое время его отец [153]доставил много неприятностей Риму и всем нам. Хвала Помпею, тогда он разгромил мятежника. Теперь его сын может пойти по пути отца.

– И тогда вам снова понадобится Помпей? – насмешливо спросил молодой Сципион.

– Тогда нам понадобятся римские армии, – зло ответил Катул, – а достойного полководца мы найдем. Когда это нужно было во имя Рима, я сам предложил встречу в термах Минуция.

– Лепид может стать возмутителем спокойствия, как Клодий, и нам будет трудно справиться с их отрядами, – вздохнул Пизон, поднимая чашу с вином.

– У нас должны быть свои, не связанные рамками наших законов отряды молодых людей. Как в свое время Мария поддерживали банды Квинта Сертория, – предложил вдруг Катул.

Идея всем понравилась.

– У нас есть такой римлянин – плебей Публий Сестий. Он ненавидит Лепида, считая его отца виновным в разорении своей семьи. Если ему помочь деньгами, то он может собрать необходимых людей, – предложил Марк Марцелл.

– А против Клодия у нас есть хорошая кандидатура – это Анний Милон. Его пока недостаточно знают в Риме, но в Остии, куда он приехал в прошлом году, ему нет равных. Его любят плебеи, вольноотпущенники, рабы.

– Он способен стать еще большим негодяем, чем Клодий, – цинично заявил Агенобарб, разминая затекшие руки.

– Очень хорошо, – обрадовался Цицерон. – Это то, что нам нужно.

– И как можно быстрее, – добавил Пизон Фруги.

Молчаливый Катон поднялся с ложа.

– Благодарю за угощение, Катул. Мне завтра нужно быть в Сполеции.

– Да хранит тебя Сильван [154]в пути, – пожелал ему на прощание Катул. – Рим превыше всего, – старческим ворчливым голосом пробормотал он, – помни всегда об этом.

Цицерон, понявший, от чего уходит Катон, в ответ на его горький взгляд пожал плечами.

«Я принимаю правила игры», – словно говорил его жест.

Катон вышел из триклиния, миновал перистиль и атрий. Уже на улице, взглянув назад, он прошептал какое-то ругательство и стремительно зашагал к своему дому.

Вольноотпущенник Катула, провожавший его домой, испуганно держался чуть позади.

Через три дня умер старый сулланец и глава партии оптиматов Квинт Лутаций Катул. Катон, приехавший на похороны консуляра, принял участие в траурной церемонии прощания. Но на предложение Цицерона выступить ответил отказом. Он еще не знал, что совсем скоро, кроме впавшего в безумство Лукулла, ни один римлянин, принимавший участие в этой вечерней трапезе, не умрет собственной смертью.

Катул был единственным и последним.

За пять дней до октябрьских календ года 693-го со дня основания Рима попавший в город чужеземец увидел бы зрелище, равного которому Древний мир еще не знал.

В этот сентябрьский день началось триумфальное шествие по городу квадриги [155]Помпея.

В первый день триумфа по всему городу раздавались здравицы в честь великого полководца Гнея Помпея Магна. Повсюду именем Помпея выдавали хлеб и мясо. Шестнадцать могучих понтийских волов с десятком искусных погонщиков через весь город несли две огромные таблицы с деяниями римского полководца. Четыре шеста в высоту и два шеста [156]в ширину занимали бронзовые таблицы с перечислением триумфальных побед Помпея.

Побежденные государства, казалось, представляли весь мир – Понт, Армения, Каппадокия, Сирия, Киликия, Месопотамия, Финикия, Палестина, Иудея, Аравия. Более тысячи крепостей и почти столько же городов было захвачено легионами Помпея в восточной кампании.

На отдельных повозках везли сокровища Митридата Евпатора и царей – иудейского, армянского, коммагенского, колхидского. Собранные по всему миру с берегов Понта и Киликии, отобранные у пиратов произведения греческих скульпторов занимали четырнадцать повозок в процессии, растянувшейся по городу. Среди драгоценностей, захваченных на войне, были невиданные камни из Индии и с берегов Иберии, привезенные из храмов в Иудее и пиратских сокровищниц Киликии.

С наибольшей осторожностью на тяжелых колесницах, запряженных мулами, везли восемь мехов [157]благовоний, захваченных в походах.

Более пятисот золотых венков, традиционно полагавшихся триумфатору, несли легионеры Помпея. В Риме такие венки назывались венечным золотом и высоко ценились за качество и чистоту изготовления. Орлоносцы [158]несли на своих древках бронзовых орлов наиболее прославленных легионов.

Отдельной когортой шагали особые солдаты в легионах, получившие двойной паек за храбрость и мужество. Вслед за ними маршировали цепеносцы: золотую цепь давали за исключительную доблесть, а две золотые цепи считались высшим проявлением героизма.

За ними двигались шеренги ординарных цепеносцев. За цепеносцами следовали знаменосцы, несшие знамена наиболее отличившихся центурий.

Более сорока военных египетских колесниц везли золотые и бронзовые доспехи, захваченные во время сражений и в покоренных городах.

Еще за несколько дней до триумфа Помпей раздал донативы, так называемые денежные подарки для воинов, вручив самому молодому и неопытному воину полторы тысячи драхм.