Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры

Согласно последнему плану Лентула, весь город был разбит на сто частей, в каждой из которых одновременно должны были начаться пожары. Несколько десятков людей перекрывали водопроводы, усиливая общую панику. Безумный план претора предусматривал и почти полное истребление римского сената. Габиний с отрядом заговорщиков должен был захватить детей Помпея в качестве заложников, дабы подоспевшая римская армия Помпея не смогла бы изменить ход восстания. Статилий со своими людьми должен был ворваться в казармы городских когорт, убить префекта Аврелия Антистия и склонить на свою сторону городских легионеров.

Новий Приск уже уехал на юг к своему дяде – Волкацию Туллу для переговоров. В случае отказа консуляра встать на сторону восставших заговорщиков кинжал Новия мог обеспечить молчание его дяди. Восставшие намеревались выступить в день открытия праздника сатурналий, за шестнадцать дней до январских календ. В дом Цетега почти беспрерывно несли мечи, кинжалы, копья, доспехи. Слуги Лентула и Цетега заготавливали в больших количествах паклю и серу.

В последние дни Лентула начали мучить сомнения. Безрассудный от природы, он понимал, сколь уязвимым может оказаться заговор, если восставших не поддержит реальная военная сила. Полностью рассчитывать на комплектующуюся армию Манлия и Катилины не приходилось, и Лентулу, как ему казалось, пришла в голову блестящая мысль.

В это утро, за несколько дней до декабрьских календ, после очередного визита клиентов Лентула, к его дому уже спешили Цетег и Цепарий, срочно вызванные претором к себе. В эти тревожные дни Цепарий исполнял роль своеобразного курьера между лагерем заговорщиков в Этрурии, их приверженцами в Апулее и оставшимися в городе сторонниками Катилины.

Едва они вошли в дом, как рабы проводили их в атрий, где нетерпеливо поджидал гостей хозяин дома.

– Клянусь воинственным Марсом, я жду вас с раннего утра, – начал Лентул, не давая им опомниться, – у меня хорошие новости. В городе сейчас находится делегация галльского племени аллоборгов. Они приехали жаловаться на притеснения местных магистратов и откупщиков. Я уже встречался с ними, и они готовы оказать нам всякую помощь.

Цепарий покачал головой:

– Это было неосторожно, Лентул.

Цетег, напротив, обрадовался:

– Прекрасно, они могут выступить по нашему сигналу.

– Да. Они готовы начать, едва мы им скажем, – Лентул в возбуждении зашагал по атрию. На нем была короткая туника из александрийской шерсти, на ногах легкие сандалия. Он нетерпеливо закричал рабам:

– Подавайте завтрак прямо сюда. Всем троим.

– Это очень опасно, Лентул, – снова сказал Цепарий, – они могут выдать наши планы Цицерону.

– Галлы не римляне, – возразил претор, – они не способны так быстро менять свои решения. Послы просят, чтобы мы вручили им письма к вождям за нашими подписями.

– А если это подстроенная ловушка? И лемуры [119]галлов крадутся за ними, подстерегая нас, – недоверчиво сказал Цепарий. – Если вы подпишете эти письма, Цицерон получит столь недостающие ему доказательства.

– Что может сделать этот позер, – резко заметил Цетег, – только окружить себя вооруженной стражей и шпионами.

– Цицерон очень хитер, – напомнил Цепарий, – он умудряется узнавать о всех наших планах.

– Но до сих пор наш консул не смеет никого тронуть, – быстро проговорил Лентул, несколько остывая.

Он сел на скамью, стоявшую в правой стороне атрия, у внутренних дверей. Напротив развалились Цетег и Цепарий. Рабы начали вносить кушанья.

– Ты хочешь все-таки дать им такие письма? – спросил Цепарий.

– Конечно. За аллоборгами могут подняться другие галльские племена.

– Они могут объединиться и пойти на Рим. Во имя двуликого Януса, неужели ты не видишь такой угрозы? – резко спросил Цепарий.

– Нет, – немного подумав, решительно сказал Лентул, – они будут нашими союзниками. А Цицерону мы отрежем его длинный язык прямо на глазах у сенаторов.

– Им нужен Сулла, – сказал, сжав зубы, Цетег, – как жаль, что мы не можем спуститься в Гераклейское прорицалище и вызвать дух Суллы.

– Ничего, скоро Цицерон встретится с ним на другом берегу Ахеронта, – насмешливо сказал Лентул.

– И все-таки это очень опасно, – вздохнул Цепарий, – но если ты считаешь, что это принесет пользу, дай им письма.

– Надо будет, чтобы эти письма подписали несколько человек, – вставил Цетег.

– И кого-нибудь с ними пошлем, – добавил Лентул, пережевывая хлеб, – на всякий случай.

– Ты уже решил, кого? – спросил Цепарий.

– Да. Тита Вольтурция. Я хотел послать Марция, но он пригодится нам в городе. А Тита Вольтурция я знаю уже пять лет. Этот молодой человек выполнит все в точности, как ему прикажут. Он был в Африке вместе с Катилиной.

– Тогда решено, – недовольно сказал Цепарий, – пошлем Тита. Я поеду в Апулею. Думаю, нам удастся собрать там несколько тысяч наших сторонников.

Лентул согласно кивнул головой. Заговорщики еще долго обсуждали предстоящие детали намечавшегося восстания. Ни один из троих даже не подозревал, что в эти самые мгновения, когда они решают, каким образом переправить письма к вождям аллоборгов, послы галльского племени уже рассказывают обо всем своему патрону – римскому патрицию Фабию Санге.

К вечеру этого дня Цицерон уже знал о предложении заговорщиков. Едва получив это известие, консул понял, что это тот самый шанс, о котором он так давно мечтал.

Фабий получил категорическое указание Цицерона не мешать переговорам, и еще через несколько дней письма с подписями и личными печатями заговорщиков были вручены послам аллоборгов.

В декабрьские календы Цицерон вызвал к себе преторов – Гая Помпотия и Луция Валерия Флакка.

– Завтра ночью из города повезут письма заговорщиков, – сообщил консул ошеломляющую весть, – на Мульвийском мосту нужно будет задержать послов аллоборгов и Тита Вольтурция, следующего с ними.

Преторы все поняли. Они не спрашивали, откуда консул знает такие подробности. В общей атмосфере безнравственности доносчики и перебежчики плодились в огромном количестве.

За четыре дня до декабрьских календ ночью, как и предсказывал Цицерон, на Мульвийском мосту были задержаны послы галльского племени и Тит Вольтурций. При обыске у них были найдены письма к вождям аллоборгов с просьбой о помощи в намечавшемся восстании. На свитках стояли подписи Лентула, Цетега, Статилия, Габиния.

Цицерон ждал дома. Окружив здание надежной охраной, он нетерпеливо мерил шагами триклиний.

В эту ночь решалось главное – он, наконец, получил неопровержимые свидетельства заговора против республики. Его супруга, также не сомкнувшая глаз этой холодной декабрьской ночью, время от времени появлялась у дверей триклиния, прислушиваясь к лихорадочным шагам мужа.