Фредерик Форсайт - День Шакала

Слюдяная полоска шириной в два дюйма оказалась, недостаточно жесткой, чтобы открыть довольно тугой замок номера 47, но, усиленная тонким стальным лезвием, справилась с пружиной, и дверь распахнулась. Пастор ушел лишь перекусить, поэтому оставил паспорт на столике у кровати. Тридцать секунд спустя Шакал вернулся в коридор, оставив нетронутой пачку туристских чеков в бумажнике пастора. Он рассчитывал, что администрация отеля, увидев, что ничего не украдено, попытается убедить священника, что тот потерял паспорт где-то еще до приезда в отель. Так оно и вышло. Обнаружив пропажу паспорта, датчанин обратился к управляющему. Они вместе еще раз осмотрели номер, и управляющий, подчеркнув, что все вещи, включая туристские чеки, на месте, постарался втолковать недоумевающему пастору, что нет нужды вызывать в отель полицию, так как паспорт, скорее всего, потерян где-то по пути. Датчанин, человек по натуре добрый и неуверенно чувствующий себя в чужой стране, согласился, что такое могло случиться, хотя прекрасно помнил, как клал паспорт на столик у кровати. На следующий день, обратившись в датское генеральное консульство, он получил временный документ, с которым и вернулся в Копенгаген через две недели. Сотрудник генерального консульства, выписавший документ, зафиксировал потерю паспорта, выданного в Копенгагене пастору Перу Иенсену, и больше не думал об этом. Временный документ пастор получил 14 июля.

Через два дня аналогичная история произошла с американским студентом из Сиракуз, штат Нью-Йорк. По прибытии в лондонский аэропорт он показал свой паспорт кассиру «Америкэн экспресс», обменивая первый из туристских чеков на наличные. Деньги он положил во внутренний карман пиджака, паспорт – в бумажник на молнии, а тот – в сумку. Чуть позже, пытаясь привлечь внимание носильщика, он поставил сумку на пол и взмахнул рукой, а когда хотел поднять сумку, она исчезла. Носильщик не стал выслушивать претензии студента, но отвел того к стойке «Пан Америкэн», куда вызвали полицейского. Студента пригласили в полицейский участок, где тот объяснил, что с ним произошло.

Когда отпала вероятность того, что сумку взяли по ошибке, происшедшее классифицировали, как кражу, и оформили соответствующий протокол.

После извинений и выражения сочувствия молодому, атлетически сложенному американцу рассказали, какие усилия предпринимаются полицией аэропорта ради того, чтобы обезопасить пассажиров от мелких воров и карманников. А американец признал, что такой же случай произошел с его приятелем на Грэнд Сентрал в Нью-Йорке.

Сообщение о краже вкупе с описанием сумки и ее содержимого поступило во все подразделения лондонской полиции. Но проходила неделя за неделей, следов сумки и паспорта не обнаруживалось, и о них больше никто не вспоминал.

А Марти Шульберг отправился в свое посольство на Гросвенер Сквэа, заявил о краже паспорта, и ему также выдали временный документ, по которому он улетел в Штаты, проведя месяц в Шотландии. Посольство зарегистрировало потерю паспорта, уведомило об этом Государственный департамент в Вашингтоне, и этот маленький эпизод канул в Лету.

Никто не мог подсчитать, сколько пассажиров прошли перед биноклем Шакала. Несмотря на разницу в возрасте, те двое, что лишились паспорта, многим напоминали друг друга: рост за шесть футов, широкоплечие, стройные, с синими глазами. А в чертах лиц проглядывало неуловимое сходство с Шакалом, который их и ограбил. Седовласый пастор Иенсен, сорока восьми лет, надевал очки в золотой оправе, только беря в руки книгу или газету. Марти Шульберг, двадцати пяти лет, с каштановыми волосами, постоянно носил очки в тяжелой роговой оправе.

Эти лица Шакал рассматривал долго, положив паспорта перед собой в своей квартире на Саут Одли-стрит. Целый день ушел у него на посещения магазинов театральных принадлежностей, оптики и мужской одежды в Вест-Энде, специализирующемся на американцах и получающем большую часть товаров из Нью-Йорка: были куплены синие контактные линзы без диоптрий, две пары очков с золотой и черной роговой оправами, тенниска и трусы, белые брюки и небесно-синяя ветровка с молнией впереди и шерстяными воротником и манжетами в красно-белую полоску, все сшитое в Нью-Йорке, а также белая рубашка священника, накрахмаленный высокий жесткий воротник и черная манишка. С трех последних предметов одежды он аккуратно срезал ярлыки с названием фирмы-изготовителя.

День он закончил походом в торговый центр в Челси, где продавались мужские парики и средства для ухода за волосами. Там он купил составы для окраски волос под седину и в каштановый цвет и получил подробные указания, как добиться наилучшего эффекта в минимально короткий срок. Он также приобрел маленькие кисточки для нанесения краски на волосы. Если не считать торгового центра и магазина американской одежды, везде он покупал не более одной вещи.

На следующий день, 18 июля, «Фигаро» поместила маленькую заметку, в которой сообщалось, что в Париже от сердечного приступа по пути в госпиталь скончался Ипполит Дюпуи, заместитель командира бригады сыскной полиции. Его преемником был назначен комиссар Клод Лебель, начальник отдела убийств. Шакал, просматривающий все ежедневные французские газеты, продаваемые в Лондоне, прочитал эту заметку, обратив внимание на слово «сыскная» в заголовке, но ничего интересного для себя в ней не нашел.

Еще до начала дежурств в лондонском аэропорту Шакал решил, что будет проводить операцию под вымышленным именем. Тем более что приобретение фальшивого английского паспорта не составляло никакого труда. Шакалу не пришлось идти на какие-либо ухищрения. Тем же способом добывали документы большинство наемников, контрабандистов и прочих любителей беспрепятственных путешествий из страны в страну. Сев в машину, он отправился в Темз Вэллью, поглядывая на маленькие деревушки. Почти в каждой из них за крохотной церквушкой пряталось ухоженное кладбище. На третьем по счету кладбище, которые посетил Шакал, он нашел подходящую могилу. В ней покоился Александр Даггэн, умерший в 1931 году двух с половиной лет от роду. Если б он не умер, то в июле 1963 года был бы на несколько месяцев старше Шакала. Старенький викарий с радостью согласился помочь, когда гость объяснил, что он – генеалогист-любитель, пытающийся составить родословное древо Даггэнов. Ему сообщили, что в этой деревне жила семья Даггэнов. И он подумал, не найдутся ли в церковных книгах интересующие его материалы.

Викарий, и так сама доброта, стал еще радушнее, когда Шакал восторженно отозвался об архитектуре церкви и пожертвовал несколько фунтов на ее реставрацию. Оба Даггэна, муж и жена, умерли в последние семь лет и их похоронили рядом с сыном Александром. Листая страницы, на которых регистрировались рождения, свадьбы и смерти за 1929 год, Шакал нашел нужную ему запись: «Александр Джеймс Квентин Даггэн, родился 3 апреля 1929 года, приход Святого Марка, Сэмбуэн Фишли».