Сэйити Моримура - Испытание зверя

— Господин Адзисава, если не ошибаюсь?

Он вгляделся во мрак и увидел в тени деревьев несколько темных фигур.

— Да, это я.

В глаза ему ударил яркий свет, уши заложило от бешеного рева моторов; на дорогу вылетело стальное чудище, несясь прямо на Адзисаву. Он едва успел отскочить в сторону, а на него мчался уже второй мотоцикл, за ним — третий. Вот они — убийцы! Они устроили ему засаду!

Три мощные машины поочередно атаковали беззащитного пешехода, стремясь сбить его с ног. Если тогда, в парке, была хоть и жестокая, опасная, но игра, то теперь Адзисава знал: у этих намерения самые серьезные.

«Бешеные псы» на полной скорости мчались прямо на него, а промахнувшись, тут же разворачивались, чтобы не дать ему скрыться в зарослях. Прохожих в этот поздний час не было, да и вряд ли Адзисава дождался бы от них помощи.

Вот он оказался зажат с трех сторон, деваться было некуда. Свет фар слепил ему глаза, лиц седоков рассмотреть он не мог. Рев моторов стал чуть тише, и один из мотоциклистов крикнул:

— Зачем тебе понадобилась Митико Ямада?

— Я же говорил, она — моя знакомая!

Эти трое убили Томоко. Они хорошо знают окрестности, именно здесь подстерегли они девушку. Не случайно и ему преступники устроили засаду в тех же самых зарослях.

— Откуда ты ее знаешь?

— Мы с ней друзья.

— Врешь! Чего тебе от нас надо?

— От вас? Ничего! Разве что застраховаться желаете?

Адзисава нарочно тянул время, лихорадочно соображая, как ему быть. Он так долго шел по следу, и вот наконец убийцы перед ним. Такой случай упускать было нельзя.

— Если хочешь жить, — пригрозил мотоциклист, — оставь Митико в покое.

— Это еще почему?

— Потому что я так сказал. И в «Шлеме» чтоб тебя больше не было. Такой падали, как ты, там делать нечего.

Адзисава с трудом сдерживал готовые сорваться слова о том, что он знает, кто убил Томоко. Если бы «псам» стало известно, что он разыскивает не обидчиков Митико Ямады, а убийц Томоко Оти, они бы не задумываясь прикончили его прямо сейчас.

Ему помог случай. Издалека донесся вой сирены — то ли патрульная машина мчалась куда-то по вызову, то ли кто-то все же видел, как рокеры напали на прохожего, и позвонил в полицию.

Звук сирены спугнул «псов». Они взревели моторами своих мотоциклов и крутанули ручки газа.

Этого момента и ждал Адзисава. Когда второй мотоцикл проносился мимо, он взмахнул рукой — что-то сверкнуло змейкой в свете фар, завизжали спицы переднего колеса, и машина полетела кувырком. Ездока выбросило из седла и отшвырнуло метров на пять в сторону. С глухим стуком он ударился головой о мостовую и застыл в неподвижности. Третий мотоциклист, не успев свернуть, налетел на распростертое тело. Его машина тоже накренилась набок, но каким-то чудом выпрямилась и с бешеной скоростью унеслась следом за первым мотоциклом. Дорога опустела — на ней осталось лишь недвижное тело в черном.

Адзисава подбежал к нему и увидел, что рокер жив — очевидно, шлем смягчил удар об асфальт, — но лежит без сознания. Рядом затормозил полицейский автомобиль.

— Что случилось? — крикнули оттуда. — Мы приехали по вызову. Кто-то сообщил, что хулиганы на мотоциклах напали на прохожего.

Из машины, опасливо озираясь по сторонам, вылез полицейский.

— Все в порядке. Услышав сирену, они смылись. Один со страху не удержался в седле и, кажется, здорово расшибся.

Услышав, что хулиганов здесь уже нет, полицейский расправил плечи и подошел к оглушенному мотоциклисту. Пока он вызывал по рации «скорую помощь», Адзисава быстро наклонился над мотоциклистом, снял что-то с переднего колеса и незаметно спрятал в карман. Это было оружие, изготовленное им специально на случай схватки с «Бешеными псами» — тонкая стальная цепочка с гирьками на обоих концах, нечто среднее между цепом и нунтяку. 7 7 Классическое малое оружие каратэ — у-шу, представляет собой две дубинки, соединенные цепью (историческое происхождение — цепь для обмолотки риса). Вряд ли выбитый из седла рокер успел понять, что произошло с его мотоциклом, да и двум остальным, успевшим унести ноги, особенно приглядываться было некогда.

Впервые Адзисава продемонстрировал свою выучку — всего лишь на краткий миг, но и того оказалось достаточно, чтобы вывести из строя одного из врагов.

Пострадавшего доставили в городскую больницу. Это был семнадцатилетний школьник по имени Сюндзи Кадзами. Кроме травмы головы у него еще обнаружили перелом правой ключицы.

Рентгеноскопия не выявила признаков кровоизлияния в мозг, однако удар головой о мостовую был силен, и врачи не стали торопиться с диагнозом.

Родители парня, услышав о несчастье, немедленно приехали в больницу. Сюндзи Кадзами был из весьма состоятельной семьи, его отец владел известной в городе стоматологической лечебницей.

Обливаясь слезами, мать причитала:

— Он у нас младшенький, потому, видно, и вырос такой балованный. Все ему покупали, ни в чем не отказывали, и вот что получилось! Когда он стал мотоцикл требовать, уж как я не хотела, как не хотела! Ох, стыд какой — напал на человека! Сам и виноват, что разбился!

Впрочем, жизнь юнца была вне опасности. Адзисава не выказывал чрезмерного возмущения совершенным на него нападением, поехал вместе со «скорой» в больницу, и мать Кадзами, потрясенная таким великодушием, беспрерывно то благодарила его, то рассыпалась в извинениях.

— Ничего, ничего, — заступался он за ее сына. — Я сам виноват. Не надо было среди ночи таскаться по улице в одиночку, ввел ребят в искушение. Я же понимаю — такой у них сейчас трудный возраст. Вы уж не наказывайте его слишком строго.

Родители Кадзами были просто очарованы. Адзисава даже получил разрешение навещать их сына в любое время.

Видя этого посетителя, Кадзами каждый раз начинал дрожать от ужаса, но родители относили такую реакцию за счет чрезмерной мнительности своего сына.

— Ну что ты, что ты, — увещевала его мать. — Это же не человек, а золото. Вы с приятелями его чуть не задавили, а он каждый день приходит, беспокоится о тебе. Постыдился бы.

Парень не мог объяснить матери истинную причину своего страха и только жалобно повторял:

— Мамочка, этот тип меня убьет! Скажи, чтоб его сюда не пускали!

Сам он не мог даже пошевелиться — его грудь была закована в гипс.

— Что ты несешь?! — возмущалась мать. — Это ты его чуть не убил!

— Ну хотя бы переведите меня в общую палату!

— Дурачок, здесь же тебе спокойнее, одному-то.

— Я знаю, он меня ненавидит за то, что мы над ним так подшутили! Он мне отомстит!

— Ты же был там не один!

— Но здесь-то я один. И я даже встать не могу!

Кадзами панически боялся, что Адзисава расправится с ним, когда в палате не будет ни родителей, ни медсестры. От страха его лицо было покрыто липкой испариной.