Элберт Карр - Вашингтонское убийство

— Ну, у меня отлегло от сердца. А то проклятые сплетники чешут языки, а потом попробуй отличи, где правда, а где выдумки. Так вот, насчет письма от Тома. С моей стороны не будет нескромностью, если я попрошу тебя рассказать, о чем оно?

Сара задумчиво поглядела на свою сумочку.

— Его удручало, что он вынужден навлечь неприятности на одного из наших друзей... На человека, которого он любил. Но на кого именно, там не написано.

— И ты считаешь, что его смерть как-то связана с этим? Что тут, ну, в общем, дело нечисто?

— Нечисто, говоришь? — Она призадумалась.— Просто мне хочется разобраться во всем до конца.

Он сделал долгую затяжку и медленно выпустил дым.

— Когда человек постоянно пишет о всяких закулисных делах и знает подноготную множества людей, как Том, у него непременно должны быть враги. Но тебе, вероятно, известно, что информационное агентство, где он работал, присылало ко мне своего сотрудника. Он тщательно вник во все детали этой истории, а когда во всем разобрался, то сказал, что согласен с медицинским заключением: смерть в результате несчастного случая.

— Видимо, так оно и есть. А все-таки... Сам подумай, Джерри, столбняк... В наши дни в Америке от столбняка не умирают. Если, конечно, поблизости есть врач.

Рот его искривился в усмешке.

— Когда я был мальчиком, эта болезнь называлась по-всякому: тризм челюсти, заражение крови,— и от нее погибало порядочно народу, особенно ребятишек: оцарапаются и забудут об этом, а инфекция делает свое дело. Тогда сыворотка еще не была общедоступной.

Она молчала, и его пухлое загорелое лицо горестно сморщилось.

— Наш сад заражен столбнячной бациллой, ничего не поделаешь. Кажется, она часто встречается в естественных удобрениях; наш садовник применяет их для розовых кустов. Да он и сам не так давно переболел столбняком — правда, в легкой форме. И сыворотку ему ввели своевременно.

— А Тому — слишком поздно?

— Да. Думали, правда, что вовремя. Но у него оказалась очень тяжелая форма.

— Расскажи мне, Джерри, как все это было. Со всеми подробностями, какие только вспомнишь. Очень тебя прошу.

— Постараюсь, Сар. Значит, так. В тот вечер народу собралось меньше обычного — всего-навсего человек сто. Было порядочно латиноамериканцев. Том очень много пил.

Сара беспокойно шевельнулась.

— Тебя это удивляет? — спросил Чивер.

— Даже очень. Ведь он дал мне обещание. А он слов на ветер не бросал.

— Должно быть, он сильно скучал по тебе.

— Во всяком случае, не настолько, чтобы нарушить слово. Ведь он же не был алкоголиком. Он всегда умел остановиться, стоило ему захотеть.

— И все-таки в тот вечер он, вероятно, здорово нагрузился. Я видел его у стойки, он был не в себе. Я спросил, в порядке ли он, и он ответил: в порядке, но голос у него был сиплый.

На мгновение она закусила нижнюю губу.

— Том не любил признаваться, что ему плохо или что он перебрал. Но ты действительно видел, что он выпил больше обычного?

— Вообще-то не видел. Я же за ним не следил. Но это и так было ясно.

— А что он пил?

Казалось, Чивера удивил ее вопрос.

— Полагаю, то же, что всегда,— «Бурбон» с содовой.

— А был еще кто-нибудь в баре? Я хочу сказать, одновременно с ним?

— Ну конечно, то одни заходили, то другие, масса народу. Помнится, я видел его с Керком, с Артуро Оливаресом. А после — с Никки; но тут вмешалась Этель, быстро все поломала и шепнула мне, что Том сильно пьян и чтобы я как-нибудь потактичней уговорил его выйти подышать свежим воздухом. Тогда я предложил ему прогуляться со мной по саду, посмотреть цветы. Последние в нынешнем сезоне, так я ему сказал. Меня смущало лишь одно: ночь была темная, безлунная. Впрочем, Том был не настолько пьян, чтобы не разгадать моего замысла. Сказал, чтобы я не беспокоился и что лучше он посмотрит цветы сам. Вид у него был неважнецкий, я подумал, что его вот-вот стошнит и поэтому он хочет пройтись один, так что я не стал настаивать. Когда он выходил через стеклянную дверь, мне бросилось в глаза, что он пошатывается. Я еще подумал тогда: это первый случай на моей памяти, чтобы Том нетвердо держался на ногах.

Сара взглянула в окно, на залитый вечерним солнцем сад. Он напомнил ей картину Дюфи [3] Дюфи Рауль (1887—1953) — французский художник. — заросший лилиями прудик, отражающий густую синеву неба, яркие цветочные бордюры, атласно-гладкая лужайка, веселые наряды прогуливающихся гостей. Вдоль одной стороны огромного сада и высокой кирпичной стены в дальнем его конце были высажены гигантские ползучие розовые кусты. Уже распустились ранние розы — отсюда они казались ярко-красной массой с палевыми и белыми островками.

Помолчав немного, Сара сказала:

— А розовых стало меньше, чем в прошлом году, правильно?

Чивер ухмыльнулся:

— Узнаю свою Сару. Цепкий взгляд опытной журналистки — от него ничего не укроется. Правильно, Этель вдруг воспылала страстью к белым розам и посадила их вместо розовых. Говорит, розовый цвет — это жалкий компромисс.

— Джерри, можешь ты вспомнить точно, в котором часу Том вышел в сад?

— Точно не скажу,— задумчиво проговорил он.— Помню только, что было поздно. Народ уже расходился, а оставшимся сервировали ужин. Я разрывался: надо было и гостей провожать и обеспечить Пилангу, нашему новому шеф-повару, все, что ему потребуется. За ужином подавались только индонезийские блюда. Успех был колоссальный. Часов этак в десять Керк спросил меня, где Том, и тут я сообразил, что за ужином его не было. Я ответил, что видел только, как он выходил в сад. Тогда Керк пошел его искать. Сказал, что им надо кое о чем потолковать. Прошло несколько минут, он возвращается и говорит, что Тома там нет. Вот мы и решили, что он ушел, не попрощавшись.

Сара наморщила лоб.

— Как же могло получиться, что Керк его не нашел, а Никки нашла?

— Тьма была кромешная, а сад у нас большой. Керк вполне мог не разглядеть в темноте черного костюма. А Никки и Артуро...— И он закончил фразу улыбкой.

— Ты хочешь сказать, что они споткнулись о Тома? Что он напился до потери сознания?

— Вот именно. Должно быть, там его и разобрало.

Она прикрыла глаза, пытаясь представить себе эту сцену: обнимающаяся в темном саду парочка вдруг натыкается на чью-то ногу; нехотя оторвавшись друг от друга, они обнаруживают распростертого под розовым кустом человека.

— А кто такой Артуро? — спросила она.

— Ах да! Ты же с ним не знакома. Артуро Оливарес. Он приехал в Вашингтон вскоре после твоего отъезда. Представитель нового патагвайского правительства — это которое так недолго продержалось у власти. Сам он парень славный, хотя его политические взгляды мне не по душе. Радикал. Но красив, ничего не скажешь. У Барби был с ним роман.— Он хмыкнул.— Она вдруг заповадилась к нам: стала приезжать из колледжа с субботы на воскресенье, чтобы с ним встречаться. Думала, мы ни о чем не догадываемся. Мы с Этель поговорили с Фредом и решили не вмешиваться. По правде сказать, он нам нравился.