Фредерик Форсайт - Обманщик

Через час после этого разговора в Кёльне черный «ягуар» свернул с автомагистрали МЗ и покатил по тихой узкой гемпширской дорожке, проходившей недалеко от поселка Даммер. «Ягуар» был персональным служебным автомобилем Тимоти Эдуардза, а за рулем сидел его личный водитель. На заднем сиденье расположился Сэм Маккриди, которого заместитель директора телефонным звонком оторвал от привычных воскресных радостей в его квартире на Эбингдон-виллас в Западном Лондоне.

– Боюсь, это приказ, Сэм. Срочное дело.

Когда зазвонил телефон, Сэм Маккриди наслаждался музыкой Вивальди, лежа в глубокой горячей ванне. На полу в гостиной в роскошном беспорядке были набросаны воскресные газеты. Сэм едва успел натянуть спортивную рубашку, вельветовые брюки и куртку, как в дверь уже позвонил Джон, выехавший на «ягуаре» из служебного гаража.

Автомобиль развернулся на покрытом гравием переднем дворе солидного дома в георгианском стиле и остановился. Джон обошел вокруг «ягуара», чтобы открыть заднюю дверь, но Маккриди его опередил. Он терпеть не мог подобных церемоний.

– Мне приказано передать, что они будут на террасе, сэр, с другой стороны дома, – сказал Джон.

Маккриди бросил взгляд на имение. Десять лет назад Тимоти Эдуардз женился на дочери герцога, который довольно рано ушел в мир иной, оставив двум своим отпрыскам, молодому герцогу и леди Маргарет, значительное состояние. На долю леди Маргарет пришлось около трех миллионов фунтов. По прикидкам Маккриди получалось, что примерно половина этих денег ушла на покупку хемпширской недвижимости. Он обошел дом и оказался возле колоннады, окружавшей внутренний дворик.

Здесь стояли четыре легких плетеных кресла. Три из них были заняты. Чуть дальше на белом столе с чугунными ножками был накрыт ленч на три персоны. Разумеется, леди Маргарет останется в доме, она всегда обходилась без ленча. Обойдется и он. Двое мужчин поднялись с плетеных кресел.

– Ах Сэм, – сказал Эдуардз, – как я рад, что вы смогли приехать.

«Это просто смешно, – подумал Маккриди. – Мне он, черт бы его побрал, сказал, что это приказ».

Эдуардз бросил взгляд на Маккриди и далеко не в первый раз удивился, почему его чрезвычайно способный коллега опять предпочел приехать в гемпширский дом хотя бы на несколько часов в таком виде, как будто он только что ковырялся в саду. Сам Эдуардз был в начищенных до зеркального блеска туфлях, идеально отутюженных желтовато-коричневых слаксах, шелковой рубашке с шейным платком и блейзере.

Маккриди ответил взглядом на взгляд и тоже удивился, почему Эдуардз держит носовой платок всегда в левом рукаве? Это старая армейская привычка, появившаяся в кавалерийских частях, когда на вечеринках офицеры появлялись в таких тесных брюках, что скомканный платок в кармане брюк мог бы дать дамам повод подумать, будто они надушились чуть больше меры. Но Эдуардз никогда не служил в армии, а тем более в кавалерии. Он попал в Интеллидженс Сервис прямо из Оксфорда.

– Вероятно, вы незнакомы с Крисом Апплйардом, – сказал Эдуардз.

Высокий американец с обветренным лицом техасского ковбоя протянул руку. На самом деле Апплйард был не из Техаса, а из Бостона, а причиной такого цвета лица были сигареты «кэмел», которые он курил одну за другой, и лицо его было не столько загорелым, сколько прокопченным. «Теперь понятно, – подумал Маккриди, – почему ленч устраивается на свежем воздухе». Эдуардз хотел спасти полотна Каналетто от никотина.

– Боюсь, что незнакомы, – сказал Апплйард. – Рад видеть вас, Сэм. Слышал о вас много хорошего.

Маккриди тоже слышал о Крисе Апплйарде (но видел его только на фотографиях) и знал, что тот занимает пост заместителя начальника европейского отдела ЦРУ. Сидевшая в третьем кресле женщина подалась вперед и протянула руку.

– Привет, Сэм, как успехи?

Для своих сорока лет Клодия Стьюарт выглядела превосходно.

Она задержала на нем взгляд и не отпускала его руку на мгновение больше, чем было необходимо.

– Спасибо, Клодия, хорошо. Даже отлично.

Ее глаза сказали, что она не поверила. Женщина всегда предпочитает думать, что мужчина, которого она сама когда-то зазвала в свою постель, не может забыть проведенные с ней дни.

Несколько лет назад, в Берлине, Клодия всерьез увлеклась Сэмом Маккриди. Неудача удивила и обескуражила ее. Тогда она ничего не знала о Мэй – жене Сэма.

В то время Клодия работала в западноберлинском бюро ЦРУ, а Маккриди приехал в Берлин на время с каким-то заданием. Он никогда не говорил с ней о работе. Лишь позднее она узнала, что Сэм вербовал Панкратина – тогда еще полковника. Потом контакты с Панкратиным стали ее обязанностью.

От внимания Эдуардза не ускользнуло, что за внешне ничего не значащими фразами, которыми обменялись Сэм Маккриди и Клодия Стьюарт, скрывается нечто, известное им одним. Интересно, что бы это было, задумался Эдуардз. Его догадка оказалась правильной. Эдуардза не переставало удивлять, что Сэм, судя по всему, пользуется успехом у женщин. Ведь он такой… неухоженный. В Сенчери-хаусе поговаривали, что многие девушки охотно поправляли Сэму галстук, пришивали ему пуговицу. Этому Эдуардз не мог найти разумных объяснений.

– Прими мои соболезнования. Мне очень жаль Мэй, – сказала Клодия.

– Спасибо, – отозвался Маккриди.

Милая Мэй, его горячо любимая и любящая жена. Прошло три года после ее смерти. Мэй всегда ждала его долгими ночами, всегда была дома, когда он возвращался из-за железного занавеса, никогда не задавала лишних вопросов, никогда не жаловалась. Рассеянный склероз может убивать долго, может – быстро. С Мэй болезнь расправилась очень быстро. Через год она была уже прикована к инвалидной коляске, а через два ее не стало. С тех пор Сэм жил в кенсингтонской квартире один. Слава Богу, их сын тогда был в колледже, его вызвали только на похороны, и он не успел увидеть боль и отчаяние отца.

Появился дворецкий – в таком доме непременно должен быть дворецкий, подумал Маккриди, – с подносом, на котором стояли высокие бокалы с шампанским. Маккриди вопрошающе поднял брови. Эдуардз шепнул что-то дворецкому, и тот принес кружку пива. Маккриди отхлебнул глоток. Все смотрели на него. Лагер, фирменный напиток с заграничной этикеткой. Маккриди вздохнул. Он предпочел бы горький эль, неохлажденный, пахнущий всеми ароматами шотландского солода и кентского хмеля.

– Сэм, – начал Апплйард, – мы столкнулись с проблемой. Клодия, введите Сэма в курс дел.

– Речь идет о Панкратине, – начала Клодия. – Помнишь его?

Маккриди кивнул, не отрывая взгляда от пивной кружки.

– В Москве мы поддерживаем связь главным образом через тайники. Непосредственных контактов у нас почти не бывает. Получаем фантастически ценную информацию, платим тоже очень хорошо. Но личных встреч практически нет. Сейчас он направил нам сообщение. Срочное сообщение.