Николай Богачёв - Крах операции «Тени Ямато»

Поблагодарив Канэмору за предоставленную услугу, Дзиккон Нумато расстался с ним до полуночи, то есть вплоть до того часа, когда намечалась ими передача шифровок в эфир. Покидая его, Канэмору сказал, чтобы он в случае необходимости располагал слугой-малайцем, которому приказано являться по первому требованию за получением каких-либо распоряжений.

Сказав это, Канэмору уехал на своем «форде» в порт, чтобы, во-первых, лишний раз показаться на месте службы и, во-вторых, посмотреть заодно, что же сталось с картонными коробками и находящимися в них секретными чертежами.

Перед тем как выйти из холла, Канэмору еще раз напомнил Нумато об их решении оставить в покое эти развалившиеся в прах, никому теперь не нужные горы грязных бумаг. «Оставим эти чертежи в распоряжение господа бога», — сказал он.

Для зашифровки радиограмм цифровыми группами по заранее подготовленному тексту Дзиккону Нумато необходимы были еще две книги: роман Теодора Драйзера «Сестра Керри» и «Мартин Идеи» Джека Лондона. Достав с помощью каталога эти изданные на английском языке книги, он тут же в библиотеке, за журнальным столиком, стал листать их. Находя указанные в шифровальных блокнотах страницы, он принялся тем самым переводить текст составляемой информации в длинные ряды цифр.

К своему удивлению, закончил он эту работу очень быстро — гораздо быстрее, чем во время тренировок в училище. Несколько устав от сидения в неудобной позе, он с удовольствием потянулся до хруста в суставах и только после этого встал и, как требовали правила сохранения секретности в методах шифровки, положил книги туда, где они находились до этого.

Еще раз окинув взором находившееся перед ним книжное богатство и размышляя о странных превратностях в судьбах многих людей, которые, занимаясь войной, ухитряются каким-то образом оставаться в то же время интеллектуалами и гуманистами, Дзиккон Нумато вновь предался размышлениям о своем жизненном пути.

В мыслях своих он уже не раз давал себе клятву, что по окончании войны, если, конечно, останется в живых, он сразу же подаст в отставку и, возродившись под своим настоящим именем Сацуо Хасегава, станет разводить розы в саду и заниматься своей любимой философией, чтобы попытаться в меру своих сил ответить на главный для него вопрос — что же заставляет цивилизованных людей XX века вести эти бесконечные варварские войны, без которых, как, ссылаясь на исторический опыт, утверждают многие мыслители, человечество не в состоянии обойтись. В своих фундаментальных трудах он постарается аргументированно доказать, что предыдущие войны в истории народов велись исключительно из-за недостатка у человека интеллекта, что в век прогрессирующей научно-технической революции это древнейшее человеческое явление есть не что иное, как дикий пережиток, рудимент, темный, животный инстинкт.

Среди причин, порождающих войны, не последнее место занимает, разумеется, и не изжитая еще людьми, коренящаяся в глубинах их психики алчность, всячески принаряживаемая группами, сообществами и целыми кланами людей в разного рода наукообразную национально-эгоистическую риторику, в безнадежно устаревшие стереотипы, берущие свое начало еще в первобытном каменном культе примитивной силы, дубинки, с помощью которой якобы только и можно разрешить бесконечные, неизбежно возникающие противоречия между коренными, жизненными интересами людей.

До условленного для передачи в эфир часа было еще далековато, и Дзиккон, заказав чаю, решил хоть немного пройтись по парку.

Уже в первый день своего пребывания у Канэмору Нумато обратил внимание на роскошный, в английском стиле разбитый вокруг особняка парк, с многочисленными аллеями, клумбами и лужайками, целый зеленый ансамбль, взращенный со знанием дела опытными руками.

Слуга-малаец принес пышущий паром чай, и Дзиккон с удовольствием утолил жажду. Затем он в течение примерно получаса походил по парку и в приподнятом настроении возвратился к парадному входу особняка — как раз в тот момент, когда к нему на своем «форде» подъехал и Суэтиро Канэмору. Спросив о самочувствии, он отдал слуге распоряжение поставить машину в гараж, а сам с Дзикконом Нумато направился в библиотеку, чтобы взять шифровки для передачи их в эфир.

Пожелав друг другу спокойного отдыха, они вновь расстались.

Перед уходом к радисту Канэмору, как бы опасаясь, что их подслушивают, вполголоса сообщил гостю, что сегодня, незадолго до обеда, все картонные коробки были погружены на катер командующего Второй Тихоокеанской эскадрой, а затем подняты на борт линейного корабля «Мусаси», где держал свой флаг адмирал Номура.

— Надо полагать, — сказал, стараясь быть спокойным, Канэмору, — эскадра направляется в метрополию.

На следующий день после завтрака Дзиккон Нумато, перебравшись из столовой в холл, стал просматривать принесенные ему слугой местные газеты.

Ура-патриотические статьи во славу японского победоносного оружия и комментарии на эту же тему заполняли большинство газетных полос. Ничего кроме этого, да еще крикливой рекламы и светских сплетен выудить из прессы не удалось. О гибели субмарины не было ни одной строки. Чувствовалось, что военная цензура выхолащивала все, что могло представлять хоть какой-нибудь интерес для иностранных разведок.

«С такой информацией, — подумал, усмехаясь, Дзиккон, — при всех моих полномочиях мне делать нечего!»

Закончив работу с радистом, с которым он пробыл до последнего передаваемого им знака, Канэмору вернулся в холл к Нумато. Выдержав небольшую паузу, он предложил совершить еще одну прогулку, но теперь вначале по городу, а затем по морю на полицейском катере, чтобы еще раз уточнить на рейдах дислокацию боевых японских кораблей.

— Мне кажется, — сказал Суэтиро Канэмору, — вам нужно как бы со стороны взглянуть на подготовку стратегических пунктов и всей территории острова Сингапур к обороне против объединенного англо-американского флота и экспедиционных войск союзников, готовящихся вернуть его и, в частности, порт, в лоно Стрейтс-Сетлментса — конгломерата колониальных владений Великобритании в Юго-Восточной Азии.

Дзиккон Нумато в знак согласия молча кивнул головой.

Тот факт, что Суэтиро Канэмору служил в полицейском управлении Сингапура, служил как ему самому, так и его делу надежным прикрытием от подозрений вездесущей контрразведки японцев. Поэтому, несмотря на немалую опасность при выполнении весьма рискованных поручений руководства Управления стратегических служб США, он на этом поприще чувствовал себя довольно-таки уверенно.

Суэтиро Канэмору, выйдя во двор, направился в стоявший рядом, уже открытый слугой гараж из гофрированного железа. Затрещал заведенный мотор, и мотоцикл с коляской, лихо развернувшись, остановился прямо у ступеньки крыльца, на которой уже стоят Дзиккон.