Джон Бэррон - Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле

Он был в расцвете своей карьеры, в отделении ФБР в Чикаго его любили и почитали, и он любил свою работу. Операция, крестными отцами которой они с Берлинсоном стали больше десяти лет назад, приносила такую эффектную информацию, что Белый Дом, Государственный департамент и ЦРУ нетерпеливо требовали все больше и больше разведданных. Как сказал Бойл, «сенсация стала рутиной». Если Моррис и Джек останутся живы, то можно было ожидать, что будущие результаты окажутся еще более эффектными. Моррис налаживал тесные личные отношения с Брежневым; тому доставляло удовольствие напрямую общаться с обаятельным человеком, которого Советы давно считали своим самым выдающимся агентом. Моррис также сохранил свои давние дружеские связи с Сусловым и Пономаревым, по-прежнему самыми осведомленными и влиятельными людьми в Советском Союзе. Возникни такая необходимость, он смог бы непосредственно обратиться к своему старому знакомому Юрию Андропову, председателю КГБ. А еще он был первым заместителем и доверенным лицом Гэса Холла, который зависел от них с Джеком в том, что ценил больше всего, — в деньгах.

После пятнадцатой миссии «Соло» Фрейман и Бойл впервые представили себе ослепительную возможность, выходившую далеко за рамки обычного сбора информации. Джек сумел поколебать стереотип мышления Пономарева, убедив его отменить решение КГБ; он повлиял на Кастро, склонив его установить прямые контакты с американской компартией. Если Джек мог воздействовать на решения и поведение коммунистических вождей, которые не слишком хорошо ему были знакомы, то на что же тогда способен Моррис, для которого советские лидеры были друзьями?

Но все-таки Фрейман размышлял как профессиональный спортсмен, который предпочитает прекратить выступления до того, как начнут убывать его силы. Для них с Бойлом не была редкостью работа по семьдесят часов в неделю; причем в ходе этой работы им иногда приходилось принимать мгновенные решения по вопросам в буквальном смысле жизни и смерти. Он опасался, что с возрастом не сможет постоянно сохранять остроту ума и энергию, которых требовала операция «Соло».

Или взять Бойла. Отчасти для того, чтобы приемные дети росли в более благополучной среде, отчасти чтобы быть поближе к аэропорту О’Хара Бойл купил дом в пригороде неподалеку от Фреймана. Они часто вместе ездили на электричке, и Фрейман, известный своей проницательностью, стал понимать Бойла лучше, чем любой другой, кроме Морриса Бойл мог презирать условности, проявлять необузданность характера и буйный темперамент. Многие ли усыновляют черных детей и поселяют их в округе, населенном только белыми? Многие ли агенты ФБР в обеденный перерыв ходят молиться в церковь? Многие ли добровольно вызовутся совершить больше двухсот боевых вылетов и заслужить шесть боевых наград за десять месяцев непрерывных боев? Многие ли станут рисковать своей карьерой, угрожая набить морду своим начальникам? Но ведь операция «Соло» сама по себе не вписывалась в привычные рамки, была безрассудной и требовала решительности. Ведь она была нацелена против самых жестоких убийц и деспотов в человеческой истории. Своим интеллектом Бойл завоевал уважение Морриса, который все более проникался к нему отцовскими чувствами, Ева души в нем не чаяла, и он был безгранично предан «Соло».

Убежденный в том, что вверяет Морриса и Еву в заботливые и талантливые руки, Фрейман бодро со всеми распрощался и никогда больше не позволил себе вмешиваться в операцию, которая стала наивысшим достижением его карьеры. Теперь Бойл стал основным лицом, направлявшим работу Морриса и Евы, и оставался им до самого конца операции «Соло». Хотя он всегда находился в подчинении своего руководства — специального агента по Чикаго и штаб-квартиры, он сам принимал большинство повседневных оперативных решений касательно Морриса и Евы и готовил проекты всех отчетов по собранным ими разведданным.

Секретные сведения, которые по крупицам собирал Моррис, общаясь с Брежневым, Сусловым, Пономаревым и другими членами Политбюро в ходе последующих трех визитов в Москву, подтвердили выводы Фреймана в такой степени, что он стал казаться новым пророком. В октябре и ноябре 1965 года Советы цифрами и фактами убедили Морриса, что делают все возможное для оказания военной и политической помощи Вьетнаму. Затем ему вручили перевод письма китайской коммунистической партии и правительства, с тем чтобы он передал его Холлу.

«По правде говоря, мы не можем вам доверять. Мы и другие братские страны усвоили горькие уроки прошлого из порочной практики Хрущева устанавливать свой диктат под предлогом оказания помощи. Трюк, который вы сейчас разыгрываете с вьетнамской проблемой, тем более не пройдет. Китай не станет одной из ваших провинций. Мы не можем принять ваш диктат. И не станем помогать навязывать ваш диктат другим.

Последние месяцы мы внимательно наблюдали за вашей позицией по вьетнамской проблеме. Целый ряд фактов привел нас к выводу, что вы проводите политику умиротворения Соединенных Штатов, пытаясь заключить политическую сделку с американским империализмом и предать освободительную борьбу вьетнамского народа. Вы проводите политику великодержавного шовинизма по отношению к братским странам, пытаясь навязать им свой военный диктат и впрячь их в колесницу советско-американского сотрудничества нацеленного на мировое господство. Ваше предложение о проведении встречи в верхах между Вьетнамом, Китаем и Советским Союзом явилось важным шагом по пути политики умиротворения и великодержавного шовинизма. С помощью такой встречи вы намеревались завлечь нас в ловушку, чтобы заручиться правом выступать от имени Вьетнама и Китая в ваших интригах на международной арене, упрочить вашу позицию в политическом торге с американским империализмом и сколотить капитал для обмана революционных народов земного шара…

Вы должны немедленно прекратить явное и скрытое соучастие в преступлениях американского империализма и разорвать предательские по отношению к вьетнамскому народу политические сделки с Соединенными Штатами; вы должны перестать сотрудничать с американским империализмом в попытках надувательства «мирными переговорами» и прекратить подрыв революционной борьбы народа Вьетнама».

Как заметил Суслов, после брани и обвинений Советов во всевозможных актах предательства и вероломства, китайцы закончили письмо насмешливо-презрительным «С братским приветом!». В отчаянии пожав плечами, он бросил:

— Это безнадежно.

В дополнение к документам Моррис привез из Москвы сведения, добытые в доверительных беседах. Среди «коллективного руководства» продолжалась борьба за верховную власть, и Брежнев по-прежнему оставался наиболее вероятным в ней победителем. Советская экономика едва держалась на плаву, вину за это состояние, как положено, возлагали на Хрущева. Из-за нехватки твердой валюты Советы смогли передать американской компартии только около 700 тысяч долларов, в то время как в 1965 году они раскошелились более чем на миллион.