Юрий Рогоза - Убить Юлю

— Выключи на хер... — негромко буркнул Папа, наполняя очередной стакан, но уже не до краев, а липа на треть — технология путешествия в Золотую Долину была у него отработана до совершенства.

Витя не отреагировал на распоряжение и теперь ожидал взрыва, но мысли тестя, должно быть, приняли неожиданный оборот — он медленно влил в себя очередную дозу золотистого нектара и, поставив стакан на паркет, задумчиво снял с ноги белый носок.

«Нет, только не это!..» — мысленно взмолился Пинчерук, не сомневаясь, что Папа собрался занюхать носком благородный напиток. (Аналогичный семейный эпизод неумолимо всплыл в памяти, хотя с тех пор прошло уже лет пять.)

Но пала лишь несколько минут в глубокой задумчивости поразглядывал эмблему «Найка», похожую на бычий сперматозоид или жирную запятую, и снова надел носок, тут же потеряв к нему всяческий интерес. Похоже, он одной ногой уже находился в мире, где этот ритуал был полон особого высокого смысла...

Сейчас или никогда!

Пинчерук шагнул к тестю, нагнулся низко-низко, зашептал в самое ухо, стараясь говорить рублеными, четкими, максимально понятными фразами.

— Папа, я заказал Юльку. На полном серьезе. Профессионалу. Заднего хода нет. Что делать?..

Чуть покачивающийся папин рыжий затылок вдруг окаменел. Он не шевелился, лишь пальцы левой руки сжали деку любимой гитары так, что побелели суставы...

«Слава Богу, успел...» — Витя вдруг почувствовал, как невидимая железобетонная плита соскользнула со спины, стало легко и почти радостно. Свершилось. Папа все понял. Сейчас он станет яростным и собранным, за секунды прокрутит в мозгу ситуацию— (в этом ему равных нет и не будет!) и выдаст решение — или одобрит, или, наоборот, поразится идиотизму «сыночка», но спасет, сохранит, вырулит... Так было всегда, так будет и на этот раз!

Папа, не шевелясь, молчал дольше обычного. Окаменевшему Пинчеруку казалось, что время застыло и даже стрелки на его «Ролексе» замерли в полном соответствии с загадочными научными теориями.

Но вот наконец тесть медленно, с явным трудом поднял голову. Витя замер в ожидании, чувствуя, как напряглась и завибрировала каждая мышца.

Папа устремил мутные глаза куда-то в пустоту и, тронув струны гитары, очень фальшиво и совершенно без эмоций, но с горестным придыханием просипел:

— Еб-би-ческая сила!.. — обрушив кулак на лакированную поверхность стола, с ненавистью к жизни констатировал Полошенко.

Минуту назад он получил секретное сообщение полковника Лободы (будет генералом, сукин сын, решено!), и теперь мысли путались и пролетали через мозг, как рекламные клипы, если прокручивать их на большой скорости.

Киллер... Юля... Акция... Приспущенные флаги... Тонущий в цветах белоснежный гроб, венки от Буша, Путина и всех этих европейских засранцев... И как результат — ореол мученицы, Жанны Д'Арк в квадрате, в кубе, в двадцать четвертой степени!.. Причем не просто надолго, а на этот раз — пожизненно! Нет... Что-то я не то говорю... Пожизненно тут не совсем подходит... Навсегда... Вот!

Ему вдруг почему-то представился монумент — огромная, метров в пятьдесят, позолоченная Юля на месте статуи Незалежностн. и Полошенко глухо застонал. «Бля, это же зависть — по мне дурка плачет». Он почувствовал, что вспотел от ужаса, схватил со стола бутылочку «Миргородской», плеснул себе на лоснящееся лицо...

«Подбери сопли!» — постарался сам себя строго одернуть Секретарь, но эффект получился обратный: из носа потекло, пришлось долго, с утробным гулом сморкаться.

А подлое воображение продолжало работать, в деталях рисуя стоящую плотным кольцом вокруг гигантского монумента миллионную толпу — хмуро-беспощадная, она на миг замерла перед тем, как пойти в «последний и решительный» на «иуд от новой власти» и отомстить за свою героиню, любимицу, избранницу... Самым неприятным было то, что в фантомной толпе почему-то оказалось на удивление много военных, причем с оружием...

«Нужно не сидеть здесь и дрочить, а что-то делать! — сформулировал Полошенко. — Знать бы еще что...»

Первая мысль была такой дикой, что он сам себя испугался, — немедленно ехать не куда-нибудь, а к ней самой, премьеру Юльке. Ехать этаким отважным спасителем, защитником, верным другом... Это не просто перемирие, это — новый расклад сил, его путь наверх...

«Нет, нельзя, эта п..да опять все умело перекрутит, отзвонит Татаринову и меня же за мою доброту раком поставит...» Как ни странно, противно шипящая на лице «Миргородская» постепенно успокаивала. До психического равновесия было, конечно, далеко, но выпрыгнуть в окно хотелось уже меньше.

«А с Пиней-то что? Совсем оборзел?.. — пораженно подумал господин Секретарь. — Или, может, он романтик, а мы просто не знали?.. Нет, то, что его, раскулаченного, сейчас не по-детски колбасит, это ясно, но все равно, киллер — это круто... Да еще и успел засветиться при этом, мудак!..»

Ясность мыслей возвращалась. Но по-прежнему медленно, исподволь.

Нет, этого допустить нельзя. Нам только народной героини не хватало для полного счастья!.. Как говорится, хер вам, дети Батькивщины! Уйдет ваша Юлечка не в белом гробу с ореолом мученицы, а оплеванной и засравшейся по всем направлениям, как сказано в старой комедии, «согласно вновь утвержденному плану»... Вот такой можете ее помнить и любить, это — сколько угодно!

Вместе с облегчением пришло, как часто случалось в последнее время, желание посетить туалет. Телефонную трубку — секретарскую, особую, самую защищенную в стране! — взял с собой. Уже сидя на толчке, набрал номер Третьяка.

— Привет, — выдохнул приглушенно (не из секретности, просто так получилось). — Нужно срочно встретиться. Прямо сейчас...

— В каком смысле — прямо сейчас? — почему-то удивленно спросил Третьяк.

— В прямом!.. В прямом!..

— Так ты же сейчас срешь... — совершенно буднично отозвался на том конце связи Саша.

Петр Алексеевич разозлился — и на себя, и на Сашку, — мало того, что он, падла, все знает, он еще и все слышит!.. Но разозлился не сильно. Тем более что ответить было что.

— Погоди, услышишь свежие новости — сам обосрешься!

И не объясняя больше ничего, мстительно отключил трубку.

Странные все-таки люди бывают на свете... Взять того же Петю! Сам же все гениально рассчитал, расчертил схему так, что пятиклассник, и тот разберется (а они, слава Богу, далеко не пятиклассники), а теперь дергается! Чего, спрашивается? Да он похоронил Юлю так, словно сам заколотил заживо в гробу огромными черными гвоздями! После тех ударов, какие скоро будут нанесены, не поднимаются, чудес на свете нет. Есть финансовая стратегия, распределение сфер влияния, корпоративные интересы... Ну, на закуску, может быть — политический анализ! Да и то, это уже что-то вроде забавы, дань моде, традиционная необходимость дать заработать шакалам-технологам на хлеб с маргарином... А так — что тут анализировать? И так все ясно...