Валентина Мальцева - КГБ в смокинге. В ловушке

— Да нет, просто я обожглась... — сказала я вежливо.

— Надо смазать яичным белком, — доверительно порекомендовал Андропов. — Пройдет тут же.

— Вам сколько кофе, Юрий Владимирович?

— Пол-ложечки. И две ложки сахара. С молоком, пожалуйста.

Поставив перед ним чашку, я села напротив.

Несколько минут мы молчали. Андропов, казалось, был всецело поглощен процессом кофепития, я же приканчивала свою бурду, далее не чувствуя ее вкуса.

— Вы были не очень любезны с подполковником Тополевым, — Андропов отодвинул чашку, извлек из кармана платок и аккуратно, словно соприкасаясь с античными черепками, вытер губы.

С'нас ибо за кофе.

— Я довольно долго старалась быть с ним любезной.

— Вам это не удалось.

— Это он так сказал.

— Это я так говорю, Валентина Васильевна.

— Я не хотела его обидеть.

— Я передам ему это.

Разговор был совершенно идиотский, во всяком случае, я совершенно не врубалась в суть. Какое-то время я пыталась понять, почему мне вдруг стало так зябко, пока наконец до меня не дошло, что я просто трясусь от страха.

«Чего ты боишься, идиотка! Председатель КГБ СССР — это не тот уровень, на котором объявляют о смертном приговоре. В этой конторе вообще ничего не объявляют, это тебе не станция метро «Краснопресненская». Полой холодильник продуктов: каплю чего-нибудь во что-нибудь — и все дела!», — думала я, не переставая трястись.

— Вы неважно выглядите, Валентина Васильевна, — бесстрастно заметил Андропов. — Дурно спали?

— Я вообще дурно сплю вне дома, Юрий Владимирович.

— Жаль.

— Почему?

— Потому что вам придется побыть вне дома еще некоторое время.

— Вот как?..

Я стала что-то прокручивать в голове, но мысли прыгали, как блохи с опрысканного дихлофосом пса, и никак не желали стыковаться. Все мое нутро было настроено на восприятие только двух категорий — «это для меня хороню» или «это для меня плохо». Последнее сообщение Андропова укладывалось в категорию «это для меня плохо», но мне почему-то стало чуть легче. В конце концов, он достаточно владеет русским, чтобы, отправляя меня к праотцам, не говорить «на некоторое время».

— Скажите, Валентина Васильевна, как вы относитесь к Винсенту Ван Гогу?

Я ответила машинально, абсолютно не вдумываясь в свой встречный вопрос:

— Вы хотите отрезать мне ухо?

— Помнится, во время нашей первой беседы я уже говорил, что ваши шутки весьма своеобразны.

— А что смешного в моем вопросе? — я по-прежнему тряслась.

— Ответьте вначале иа мой вопрос.

— Да, Юрий Владимирович, я прекрасно отношусь к Винсенту Ван Гогу. Это великий голландский живописец, проживший тяжелую...

— Довольно, довольно, — шеф КГБ досадливо поморщился. — Я не сомневаюсь, что вам известна биография этого художника. Вы видели его картины?

— Прекрасно! — Андропов встал. — Вылетаете завтра. Вам можно позавидовать, Валентина Васильевна: встретите Новый год в Голландии...

— Я могу съездить домой? Мне нужно собрать кое-какие вещи. Кроме того, я бы хотела повидать маму...

— Думаю, в этом нет особой нужды, — Андропов любезно улыбнулся. — Все необходимое для поездки вы получите здесь, на даче. Кстати, отсюда же вас отвезут в Шереметьево. Через час, приедет подполковник Тополев, он вам подробно расскажет о... м-м... о программе вашего турне. Счастливого пути, Валентина Васильевна и... — Андропов сделал паузу: — будьте благоразумной, поскольку это исключительно в ваших интересах.

— Что-то случилось, Юрий Владимирович?

Я знала, что это вопрос, в никуда, и все же не могла не задать его.

— В нашем деле, Валентина Васильевна, всегда что-нибудь случается. Это совершенно нормальное явление. Впрочем, Матвей Ильич введет вас в курс дела. Желаю вам благополучного возвращения на Родину!

Как завороженная я смотрела на чуть сгорбленную спину Андропова, потом на медленное перемещение дубовой двери, которая тихо закрылась за ним и щелкнула замком, как бы ставя точку над очередным эпизодом моей истории...

— Чтоб ты сдох, упырь!

21 декабря 1977 года

Впустив Юджина в уютный холл, обставленный мебелью в сиренево-розовых тонах, проститутка плотно задернула тяжелые шторы на окне-витрине.

— Это означает перерыв? — поинтересовался Юджин.

— Это означает, что я занята, — в тон гостю ответила женщина на безукоризненном русском. Настолько безукоризненном, что заподозрить ее в знании еще каких-то языков было бы просто оскорблением Нечерноземной полосы России.

— А если придет постоянный клиент? — Юджин перешел на русский.

— Подождет.

— А если его душит страсть?

— Перетерпит.

— А если?..

— Вы что, никогда не были у проститутки? — женщина обрывала его очень естественно. Она вообще была естественной. Никаких комплексов.

— Нет, — признался Юджин, чувствуя, что краснеет, — но, если можно так выразиться, производственный процесс интересовал меня всегда.

— С юношеских лет?

— С младенчества.

— Вы росли без отца?

— Как вы догадались?

— Профессиональная тайна.

— О какой профессии вы говорите?

— А вы какую имеете в виду?

— С вами очень приятно общаться... Надеюсь, вы не сочтете это признание за навязчивость?

— Шторы задернуты. Так что по правилам квартала красных фонарей я в вашем полном распоряжении. Чувствуйте себя как дома, — с холодным радушием откликнулась проститутка. — И заодно выверните, пожалуйста, карманы.

— Ваши услуги обходятся так дорого?

— Считайте, что моя просьба продиктована профилактическими соображениями.

— Что вы ищете? Презерватив?

— Оружие, — женщина улыбнулась, но как-то холодно. Вполне возможно, она и была когда-то профессиональной проституткой. Но этому настороженному взгляду, сдержанности, неуловимой цепкости в движениях ее обучали явно не на панели.

— Я безоружен, можете обыскать меня... — Юджин извлек из карманов пиджака и брюк бумажник, сигареты, массивную серебряную зажигалку, небольшой блокнот, носовой платок, мелочь...

Проститутка бросила короткий взгляд на разложенные вещи, грациозно повела плечами, сделала шаг к Юджину и положила обе руки ему на плечи.

— Полагаю, для конспирации я не обязательно должен воспользоваться вашими профессиональными услугами? — Юджин улыбался, но в его голосе звучала тревога.

— Знаете, сэр, прежде чем приступать к работе, мы обычно обыскиваем клиентов. В последнее время здесь развелось столько психов...

Короткими уверенными движениями она общупала Юджина. Никакой эротики — так опытный хирург пальпирует пациента в поисках опухоли. Закончив обыск, она села на диван, взяла длинную сигарету с золотым обрезом, вставила ее в янтарный мундштук и закурила.