Массимо Фелизатти - Агава

— Постарайся понять меня, Паоло, — говорит Эмануэле, — если бы я что-нибудь знал, то либо рассказал бы тебе правду, либо признался, что обсуждать эту тему не могу. Но я не имею никакого отношения к истории с генералом, и мне действительно ничего не известно.

Какую-то пользу из этого разговора Алесси все же извлек: Эмануэле посоветовал ему попросить аудиенции у генерала Страмбелли, как раз в эти дни назначенного начальником генерального штаба:

— К тому же они с Фульви были друзьями.

Алесси смотрит на часы. Время раннее, но действовать надо быстро и наверняка. И он повисает на телефоне.

На просьбу полковника Мандера, начальника отдела по внешним связям, Страмбелли отвечает гримасой досады — нет времени на всякие глупости.

Но Мандер настаивает: три года назад Паоло Алесси первым из левых журналистов был официально аккредитован при министерстве обороны и в военных кругах слывет толковым человеком. К тому же у него установились довольно прочные и дружеские контакты с депутатами парламента от левых партий.

Не проходит ж десяти минут, как Страмбелли звонит секретарь министра. Сначала речь идет о текущих делах, потом, в самом конце разговора, секретарь многозначительно добавляет:

— Да, генерал, мне стало известно, что у вас просит аудиенции Алесси. Любопытный тип. Я взял его на заметку, но вообще-то, парень он симпатичный. Но хитер. Очень хитер! Вы с ним поговорите. Симпатичный, да. Но хитрый. Потом расскажете.

Страмбелли не без досады вынужден сдаться. Ох уж эти журналисты и политики! А главное, он даже не знает, о чем с ним говорить.

Войдя в кабинет, Алесси представляется и после короткого обмена любезностями без приглашения садится в самое удобное кресло, спиной к окну, чтобы солнце не светило в глаза. Генерал: догадывается, что Алесси уже доводилось бывать в этом кабинете. Знай он об этом раньше, спросил бы у своего предшественника, что за отношения их связывали. «Хитер», — сказал о нем секретарь министра.

Страмбелли внимательно приглядывается к посетителю. Вообще-то он его припоминает: видел на официальных приемах. При галстуке, волосы аккуратно подстрижены, руки ухоженные. Уже по одному тому, как Алесси сидит в кресле, можно сказать, что человек он собранный. Интересно было узнать, есть ли у него партийный билет. Во всяком случае газета, которую он представляет, принадлежит коммунистической партии.

Откинувшись на спинку кресла, генерал улыбается и со словами «слушаю вас» пветягявает журналисту сигарету, подносит ему огонь и закуривает сам. Он понимает, что и журналист приглядывается к нему. Смотрит не в упор, но внимательно: Молод, думает генерал, но прошел хорошую школу. И этот безупречный костюм… Подобно многим военным, Страмбелли стал по-новому оценивать возможности ИКП.

Перед Алесси сидит пожилой господин с совершенно седыми волосами, круглым лицом, небольшими улыбчивыми глазами. Держится он с большим достоинством и выглядит в своей безупречной форме весьма внушительно. Генерал знает, что он производит на людей самое благоприятное впечатление.

Однако журналисту все-таки удается вывести его из равновесия.

— Фульви, генерал Армандо Фульви, ваш друг. Каким он был?

Паоло не прибегает даже к обычным в таких случаях расхожим фразам: «Я бы хотел поговорить с вами» или «Позвольте перейти к интересующему меня вопросу». Сразу берет быка за рога.

Несколько растерявшийся начальник генерального штаба пытается выиграть время.

— Это что, интервью? — спрашивает он резко, сохраняя, однако, улыбку.

— Нет-нет, в противном случае я бы выполнил все формальности: заранее познакомил вас с вопросами. Нет, я просил о беседе. Вы много лет работали с генералом Фульви бок о бок. Вы знали его и как друга, и но работе — как офицера. Мне не нужно никаких секретных сведений о его смерти, никаких откровений. Меня интересует Фульви — человек, какие-нибудь случая из его жизни, позволяющие понять, каким он был… После небольшой паузы журналист добавляет, снова выводя генерала из равновесия: — Говорят, он был репуббликино… 8 8 Презрительная кличка итальянских фашистов периода так называемой Республики Сало (октябрь 1943 г. — апрель 1945 г.) — государства, созданного Муссолини» Северной Италии на территории, оккупированной гитлеровскими войсками.

Страмбелли нервно ерзает в кресле. Разговор принимает опасный оборот, нужно перехватить инициативу, тогда беседа может оказаться небесполезной и для него самого.

— Видите ли, вы коснулись деликатного вопроса. В общем, все, что я могу вам сказать, должно остаться между нами. Лишь на этих условиях…

Алесси согласно кивает, и генерал, расценив его кивок как свидетельство достигнутого джентльменского соглашения, продолжает:

— Говорят… Собственно, это вы, журналисты, раструбили, что Фульви собирались поставить во главе корпуса карабинеров вместо нынешнего командующего, якобы подавшего в отставку. Если вы огласите то, что сейчас от меня услышите, я, разумеется, опровергну ваши слова, но вам лично я могу сказать, что генерал Фаис действительно зондировал почву насчет досрочного ухода на пенсию, однако министр не согласился принять его отставку. О Фульви же речь тоже шла, но совсем по иному поводу.

Алесси делает недоуменный жест, и Страмбелли вежливо умолкает. На деле эта коротенькая передышка ему нужна для того, чтобы собраться с мыслями. Но журналист молчит.

— Речь шла, — продолжает Страмбелли, — о назначении нашего бедного Фульви на один весьма высокий пост в НАТО. Фульви был специалистом по стандартизации вооружений. Впрочем, в ближайшие дни вы сами по официальным каналам получите сообщение о том, что НАТО приняло решение стандартизировать некоторые виды вооружений.

Алесси молча слушает, котя с языка у него так и готово сорваться возражение: ведь подобная стандартизация неминуемо потребует крупных капиталовложений «в столь трудный для нашей экономики момент», но он боится отвлечься от главного. Генерал между тем продолжает:

— Как видите, должность очень престижная, на высочайшем уровне, и она вполне отвечала выдающимся способностям Фульви: достойный венец его блистательной карьеры. — В этот момент адъютант приносит две чашечки кофе: — Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной кофе?

Алесси все так же молча кивает. Размешивая ложечкой сахар, он думает о том, что своим вопросом дал генералу повод коснуться одного сомнительного момента я прошлом Фульви, однако тот перевел разговор на другую тему. И теперь он спрашивает себя, надо ли упорствовать. Но в этом, оказывается, нет никакой необходимости, ибо Страмбелли сам возвращается к затронутой Алесси теме:

— Вот вы говорите, репуббликино. Ошибка молодости! Подумайте, ведь он был тогда совсем мальчишкой. Но в настоящий политический момент тени прошлого дают о себе знать. Когда в очень узких официальных кругах, — генерал особо напирает на оба эпитета, — стали циркулировать слухи о возможной отставке генерала Фаиса, руководство корпуса карабинеров просто-напросто наложило вето на кандидатуры — я имею в виду но только Фульви — тех возможных преемников, в чьей карьере был… — генерал подыскивает подходящее слово, — скажем, печальный опыт такого рода. В период между пятидесятыми и шестидесятыми годами прошлое… — генерал опять подбирает подходящее слово, — ну, допустим, консервативное прошлое, могло даже способствовать продвижению по служебной лестнице. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю? Тогда и Соединенные Штаты смотрели на вещи. :не так широко, как сегодня… Вот вам пример того, как рушатся некоторые преграды. Не скажу, чтобы Фульви когда-нибудь пользовался давними дружескими связями — отнюдь, новы ведь знаете, как трудно бывает избавиться от прошлого.