Массимо Фелизатти - Агава

Паоло пожимает плечами, словно его лячно эта история совершенно не интересует, и снова переводит разговор на судебный процесс, на адвокатов гражданского истца, интересуется техническими деталями, пока не убеждается, что собеседник начисто забыл о Гуараши. Теперь у Паоло уже есть одна зацепка. Только бы о ней никто больше не пронюхал.

На встречу с Дондеро он является раньше назначенного, времени. В траттории несколько небольших залов и внутревний дворик с живой изгородью — везде пусто. Для начала Паоло заказывает вина. С места, которое он выбрал, можно наблюдать за входом, и, завидев Дондеро, Паоло делает ему знак рукой. Прежде чем сесть за столик, Дондеро — он привел с собой двоих незнакомцев — оглядывается по сторонам.

Журналиста он представляет просто как Паоло; его друзей зовут Джулиано и Антонио.

Паоло внимательно приглядывается к сидящим перед ним людям. С виду — рабочие или техники. Пока официант рядом, они говорят о всяких пустяках. Оба сразу перешли с Паоло на «ты», о работе пока — ни слова. Возможно, Дондеро не сказал им, что он журналист.

Лишь после ухода официанта Дондеро переходит к делу:

— Можете рассказать ему все, что рассказывали мне.

Джулиано откладывает салфетку и откидывается на спинку стула.

— Оскар Штиц, — говорит он. — Профессия — посредник, — добавляет Антонио. Он тоже положил вилку ж салфетку и откинулся на спинку стужа. Оба замолкают и некоторое время выжидательно смотрят на Паоло.

Паоло глядят на них, потомна Дондеро. У профсоюзного деятеля вид отсутствующий.

— Если мы играем в слова, считайте, что я проиграл. К такому имени я даже рифмы подобрать не смогу.

У Дондеро слегка дергается верхняя губа — при желании это можно принять за улыбку, но взгляд остается серьезным. По-видимому, главная роль в этом спектакле принадлежит его приятелям.

— Оскар Штиц, — говорит Джулиано. — Место рождения неизвестно. Местожительство неизвестно. Явился сюда с заплатами на заднице, «фиатом-универсалом» и чьим-то рекомендательным письмом к дирекции. Через месяц уехал на «мерседесе» с западногерманским номерным знаком и с шофером. А еще через два месяца «Эндас» получил в качестве аванса десять миллиардов лир на обновление оборудования и наладку новой поточной линии. На ее пуске присутствовал Оскар Штиц в шикарном костюме и с целой свитой важных персон. Проходит еще несколько месяцев, и Оскар Штиц появляется вновь. Два «мерседеса». Во втором, с дипломатическим номером, два толстых баварца. Их принимает сам президент «Эндаса». Они запираются в его кабинете и заседают три часа. А я конце года предприятие получает заказ на «гепарды».

— «Мистер пять процентов»… Ненасытная дрянь, сукин сын. И ведь исчез. — Похоже, Антонио всегда изъясняется таким телеграфным стилем.

Паоло прочищает горло. Дондеро приходит ему на помощь и объясняет:

— Контракт на производство «гепардов» министр подписал еще в октябре. Сделка сверхсекретная, немцы обошли американцев на полноздри. О том, что Италия вступает в эту махинацию и поручает производство машины по лицензии заводам «Эндаса», даже профсоюзам стало известно только за месяц до подписания контракта. Но фирма «Эндас» получила предварительные ассигнования — десять миллиардов лир для обновления оборудования — за целый год до принятия решения. Государственное участие сыграло в этом деле свою роль, согласен, ведь речь шла о кругленькой сумме. Только при чем здесь Оскар Штиц? Кто он такой? Официальные переговоры велись непосредственно с западногерманским правительством. Откуда вынырнул этот тип и куда он потом девался?

В разговор снова вступает немногословный Антонио. — Предварительные ассигнования — десять миллиардов. Фактические расходы — шесть миллиардов. А где еще четыре?

— Если с самого начала все принимает такой оборот, — поддерживает его Джулиано, — значит, общая сумма — триста миллирдов — только на бумаге.

— В октябре подписывают контракт, — продолжает Антонио, — а через два месяца на швейцарской границе задерживают одного из руководителей «Эндаса» с подозрительным чемоданчиком. Пограничники канителятся целые сутки. Тут — звонок из Рима, и его отпускают, да еще извиняются. Что было в чемоданчике, никому не известно. Через полгода у него отказывают тормоза на автостраде, и он разбивается. Капут. Похороны по первому разряду.

Эти двое — просто находка! Кое-что начинает проясняться, и Паоло, переглянувшись с Дондеро, спрашивает: — Так вы ничего и не узнали об этом самом Штице?

Джулиано мнется, поглядывает на приятеля. Дотом отвечает нерешительно:

— Да вроде бы мы видели его несколько дней назад вечером, перед отелем. Он садился в машину. Мы обратили на него внимание потому, что человека, который был с ним, мы приметили накануне в цехах. Это швейцарец, владелец электронной фирмы. Иногда он наведывается к нам, так как у него контракт с «Эндасом» на поставку систем наведения для самоходок; если не ошибаюсь, его фамилия Клошерон, а фирма его называется «Контрарм». Но мы не вполне уверены, что это точно был Штиц. Время идет, люди меняются.

— Как он выглядит?

Джулиано скребет ногтями подбородок.

— Ну как он выглядит… Трудно сказать. Не высокий и не низкий, не толстый, но и не худой, не молодой и не старый. Неопределенный какой-то. Раньше он был без бороды, а у этого жиденькая такая бороденка. Лет сорок. А может, тридцать пять или пятьдесят. Нет, фоторобот у меня не получится.

— Может, у него акцент? — спрашивает Дондеро.

— Разве разберешь? Говорил он правильно, без особого акцента. Как человек, который знает иностранные языки и много путешествует.

Ужин подходит к концу. Парням нечего больше добавить. Они поднимаются из-за стола, и Джулиано говорит, обращаясь к Дондеро:

— Где меня искать, знаешь. — Оба уходят, сунув руки в карманы.

Дондеро смотрит на журналиста.

— Итак, еще одна загадка, но на сей раз у нее есть имя.

— Если оно настоящее, — замечает Паоло, который не очень верит услышанному. — Мы не спросили у них о Гуараши.

— О Гуараши они ничего не знают, — говорит Дондеро и заказывает два стаканчика траппы. — Я пытался навести их на эту тему, но, сдается, Гуараши не очень-то показывался на людях.

— Итак, ты раскопал Штица, а я — Гуараши.

Этими словами Паоло хочет подчеркнуть, что теперь они работают вместе и что он никому ничем не обязан.

— У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Одна женщина. Возможно, его любовница.

И он рассказывает Дондеро о Джине Пешетто.

У миниатюрной Джины Пешетто стянутые в узел белокурые волосы — из узла во все стороны выбиваются пряди. Голубые глаза, узкие бедра, большая грудь. На ней джинсы с коротко обрезанными штанинами и трикотажная майка, а поверх — весь в пятнах от химикатов белый халат с развевающимися полами. Да и сама Джина вся какая-то летящая: она стремительно двигается по лаборатории, уставленной шкафами и лампами на штативах, хватает и тут же ставит на место какие-то предметы, то зажигает, то гасит свет. И говорит, говорит.