Валериан Скворцов - Шпион по найму

Неподалеку от представительства «Балтпродинвеста» я выпил настоящего капуччино в молочном баре, где воспитанные клиенты изо всех сил старались не смотреть на мое лицо.

После кофе я почувствовал себя готовым для звонка Марине. Ее дежурство кончалось через три с лишним часа, в полдень.

Она сняла трубку в пярнуском «Каякасе» после первого сигнала. Счастливым голоском дала оценку событиям:

— Подонок! Доблестный подонок! Двойное поздравление!

Она знала об обеих битвах.

— Да, — сказал я, — ты права, дорогая. Мне следует почаще вспоминать об ответственности перед нашими детьми…

— Сегодня решающий день, Бэзил, — сказала она.

— Почему ты напоминаешь об этом? Что-то не так?

— У меня такое чувство.

— Почему?

— Я реально смотрю на жизнь.

Она видела генерала, вот что означали её слова. И видела приготовления его и других постояльцев, по моим и по нашим расчетам, всего лишь к очередному, рутинному дню. И что-то в этих приготовлениях переставало быть, по мнению Марины, рутинным. Вот что также означали её слова.

— Много работы оказалось?

— Больше, чем я думала… А теперь извини, я должна вернуться к своим обязанностям.

Я услышал в трубке, которую Марина на секунду задержала над рычагом телефонного аппарата, густой баритон:

— Доброе утро, мадам.

— Доброе утро, генерал…

Не очень-то осторожничает, в гостинице знают, кто он, подумал я.

Если работы оказалось больше, чем Марина рассчитывала, это значит, что к генералу прибыло подкрепление. К нему — политическое или к охране боевое? Скорее, боевое. Перестрелка на улице Ратаскаэву, огневая стычка в кафе у Ратушной площади, битва на шоссе возле Керну и, наконец, взрыв машины на набережной в Пярну — сериал достаточный, чтобы запросить подкрепления.

Представляю, как нервничают с утра в центральной полиции, выскребая остатки резервных офицеров для скрытого оцепления генерала!

Чиновничьи проблемы…

Козырной туз перешел ко мне: я сделался невидимкой. Ге-Пе вчера же ночью понесся из Пярну с добрыми вестями к Чико. К везунчику, победителю милостью судьбы. Баловню и палачу сильных мира сего. Родившемуся с серебряной ложкой во рту. Как говорится, в рубашке. Который проглотил весть о моем уничтожении, не разжевывая.

До особняка представительства оставалось две сотни метров.

Обгонявший меня невзрачный господин слегка и преднамеренно зацепил мое плечо. Пальто свиной кожи сползало с узких покатых плеч, большой, не по размеру, картуз «а-ля Жириновский» сидел на ушах. Замаскированный под Ефима Шлайна крупный русский разведчик Скелет Велле вполголоса скомандовал мне:

— В следующий переулок направо, пятьдесят метров и опять направо.

Словно пытающаяся взлететь курица, Велле нервно воздел локти, загоняя сползающее одеяние назад, на плечи.

— Надо поговорить, — упершись мне в грудь длинными руками в пустынном переулке, сказал Ефим. Естественно, сам он был во втором комплекте своего маскировочного гардероба, кашемировом бушлате поверх блейзера.

— Слушаю, — сказал я и подумал, что сейчас начнется занудная разборка случившегося вечером и ночью.

— Твой гонорар переведен в Цюрих сполна, — сказал Ефим. — Что бы тебе ни пришлось услышать на совещании, помни об этом. Перевод сделан на твой счет вчера. Запомнил?

— Запомнил, — сказал я.

Поодаль шла Марика, деревянно переставляя ноги в широких черных брюках по мокрому тротуару. Троица в полном составе отлавливала меня перед явкой в представительство. С точки зрения техники это было ужаснее, чем пароль про собачье мясо неделю назад.

Затеянный перехват был плохим предзнаменованием в начале важного дня. Он означал, что Шлайна отрезали от оперативной информации. Его не поставили в известность о моей героической гибели в Пярну. Ни Толстый Рэй, ни Дубровин, если Дубровин был информирован Толстым, не посчитали Шлайна достойным доверия. Иначе бы он не прибыл во главе своей грозной команды папаши и дочки Велле — перекинутся парой фраз с мертвецом.

Пришлось наскоро отчитаться о содеянном накануне.

Ухудшение положения для профессионала означает одно — появление новых возможностей, говорил Рум. Ефим повторил расхожий лейтенантский афоризм.

— Про твое сражение у Керну и взрыв на пярнуской набережной я ничего не знал, — сказал он. — А зачем тебя занесло в Пярну?

— Проездом. Звонил оттуда Марике.

— Надеюсь, ты не совался к генералу в «Каякас»?

— Лично мне он не нужен.

— Хорошо… Сейчас отдай пушку, если с собой, Марике. Она пройдет мимо. Оружие вернется к тебе в лавке. В представительство с ним нельзя…

— О господи, — сказал я и, пока Марика целовала меня в щеку, уронил в открытую сумочку, висевшую на её плече, «ЗИГ-Зауэр».

На шелушившихся от избытка косметики скулах Марты Воиновой прибавилось сухих морщинок. Румяна, белила и тени контрастировали так, будто она раскрасилась перед походом на футбольный матч в составе бригады моральной поддержки. Шлайна Воинова одарила едва приметной улыбкой, меня не разглядела. Я помнил, что правила служебной этики в их конторе не предусматривают обмена приветствиями с наемниками. Или она была возмущена моим образом жизни, полагая, что я безобразно проматываю жуткие гонорары. Хотелось надеяться, что её утешила ссадина на моей щеке. Хотя, конечно, героическая гибель больше подошла бы в качестве наглядного примера того, что всякому воздается по грехам его. Как ни старался, я не смог определить по её лицу — знает она о моей вчерашней гибели или нет? Другими словами, сообщал ли Толстый Рэй об этом Дубровину?

— Дубровин ждет в комнате для совещаний. Прямо по коридору и налево. Товарищ Шлайн, вы знаете дорогу, — сказала Воинова, оставаясь в вестибюле.

Нас пропустили без включения датчиков арки-детектора.

Дежурный, скрытый конторкой до затылка, не поднял головы.

— Открывай ворота, — скомандовала ему Марта Воинова.

— Есть, сделано, — ответил дежурный.

— Порасторопней не мог? — сказала ему Воинова.

Вместе со всеми я проследил через окно, как, растопыривая локти над баранкой, Вячеслав Вячеславович Виноградов выруливает трепаный пикап «Судзуки» на стоянку во внутреннем дворе представительства.

Теперь я вспомнил, где видел Вячеслава Вячеславовича после Вьетнама. Он выезжал из ворот представительства «Балтпродинвеста» в джипе «Чероки», когда я искал Шлайна и наткнулся на Дубровина. В битве под Керну я лишил господина Виноградова не только одежды и денег из бумажника, но и джипа вместе с водителем.

У всех у нас — Вячеслава Вячеславовича, Дубровина, Воиновой, Шлайна и у меня — нашлась в конце концов общая родина. Территория представительства якобы петербургского концерна «Балтпродинвест», вывеска которого маскирует биопомойный боезапас, накопленный калининградским концерном «Экзохимпэкс».