Уно Палмстрём - Система-84

На экране появился министр юстиции на трибуне. Он поднял правую руку, словно находился перед комиссией американского сената. «Здесь нет библии. Но тем не менее я могу поклясться, что в Системе-84 не будет содержаться иных сведений, кроме тех, которые представят сами граждане. И код Системы абсолютно надежен, посторонний ни под каким видом не сможет получить информацию из Системы».

На экране вновь возник Улле Седерлюнд. «Но такого заверения недостаточно. А после того, как представитель коммунистов Берндт Нильсон вполне серьезно поставил под сомнение клятву министра юстиции, случилось то, что завтра будет помещено на первых страницах всех газет».

Снова министр юстиции на трибуне. Он очень сердит: «Господин Нильсон не поверил бы мне, даже если бы и поклялся, держа руку на «Коммунистическом манифесте». Что же мне делать? Пообещать уйти в отставку? Хорошо, обещаю — я подам в отставку, если мои слова относительно надежности Системы-84 окажутся несостоятельными!»

Об этом событии Люк почти забыл. Он прокручивал назад ленту видеомагнитофона, как вдруг темнота просмотровой нарушилась — открылась дверь, в комнату вошел Магнусон, посмотрел на Люка и заглянул в мусорную корзинку.

На экране опять был министр юстиции. «...«Коммунистическом манифесте». Что же мне делать? Пообещать уйти в отставку? Хорошо, обещаю, — я подам в отставку, если мои слова относительно надежности Системы-84 окажутся несостоятельными!» Люк остановил ленту. На экране светилось изображение министра юстиции, застывшего с полуоткрытым ртом.

— Чем это ты занимаешься? — спросил Магнусон.

— Раскапываю истоки героинного дела, дорогой. Система-84. — Люк придал голосу таинственность.

— Вот как, — холодно сказал Магнусон. — И сколько же вот таких штук ты потребил к десяти часам утра? — Он указал на корзинку с пустыми банками.

— Мусорных корзинок? Торжественно клянусь, ни одной.

— Я не расположен шутить, — проворчал Магнусон, страдая от отсутствия бороды, в которую сейчас можно было бы запустить пальцы. Если бы он не сбрил бороду, ему было бы значительно легче удержаться от желания придушить Люка.

— Ну, перестань. — Люк был в хорошем настроении. — Это героинное дело может стать настоящей бомбой. Мне кажется, я знаю, что произошло, хотя и не могу еще написать...

— Я тоже знаю, что произошло, — резко оборвал его Магнусон. — Только что получено сообщение Телеграфного Бюро. — Он помахал длинной желтоватой бумажной лептой и прочитал: «Стокгольмская полиция распутывает в настоящее время самый большой в истории клубок преступлений, связанных с распространением героина. Из надежных источников стало известно, что министерство юстиции полностью в курсе дела. К расследованию подключена полиция безопасности, и,, судя па всему, именно ее сотрудничество в этом вопросе с американской, служ-у-бой безопасности дало возможность сделать решающие разоблачения. Однако ни полиция, ни министерство юстиции не желают комментировать данные, которые свидетельствуют о том, что в дело распространения героина были замешаны некоторые иностранные посольства в Стокгольме».

Люк молчал. Он внезапно совершенно протрезвел, во всяком случае, внешне.

— Иностранные посольства? — пробормотал Магнусон. — А разве бывают какие-нибудь другие посольства? — Он потов, виновато посмотрел на Люка; — Я... я хотел только сказать, что тебе больше не нужно заниматься этим делом с героином: Работу продолжит Даль-стен. Ты ведь знаешь,, что скажу® шефы; если этого типа устранить от полицейской хроника. И вообще это не для тебя...

Люк, казалось, упадет сейчас; в обморок.

— Знаешь... мы, наверно, шли по ложному следу... Такое иногда бывает, — сказал Магнусон.

Люк вырвал, телеграмму из руш Пер-Оке и, оттолкнув его, пошел к, выходу.

— Ты куда?

— В, город.

Он арошея через комнату центральной редакции и на ходу принял две таблетки валвума, хота арекрашо звал, что алкоголь усиливает действие лекарства. «Ни одной банки пива, ни одной рюмки, прежде чем не вытяну из этой проклятой крысы Турена, в чем тут дало!» Он захлопнул дверцу лифта и нажал на кнопку.

— А, черт!

Он нажал на «стоп», поехал наверх, вошел в редакцию и позвонил Свенсону.

— Свенне! Ты можешь отвезти меня? Прекрасно. Тогда через пять минут в гараже.

Люк бросил трубку и вышел из комнаты, даже не заметив, что все перестали работать, — не отрываясь смотрели они на Люка, внезапно помолодевшего лет на десять.

— Теперь изволь дать объяснение, да поосновательней!

С этими словами Люк ворвался в кабинет. Турен выглядел постаревшим.

— «В дело распространения героина замешаны некоторые посольства в Стокгольме...» — громко, слишком громко прочитал Люк и швырнул телеграмму на стол. -

Турен взял бумажную ленту и внимательно ее перечитал.

— Мне сказать нечего, — сказал он и отложил телеграмму в сторону.

— По дороге сюда я проехал мимо галереи Эриксона. И кого же я там вижу? Эриксона!

— Мы следим за ним.

— Но не арестовываете!

— Мне нечего сказать.

Люк стиснул зубы и взял себя в руки — иначе он бк устроил здесь погром. Он стоял перед Туреном и медленно и отчетливо цедил:

— Я напишу обо всем. О картнах, Эриксоне, Халь-ст реме, Системе-84, о том, как вы сидите здесь на ваишх жирных полицейских задницах, сложив яа груди руки.

— Я все опровергну.

— Только попробуй, скотина!

Турен встал. В сотый раз он пожалел о том, что яе принял место начальника бюро, а предпочел остаться в ,imii крысиной норе, губя свое здоровье ради других.

— Если моего оцровержения окажется недостаточно,

так есть кое-кто и повыше, кто не остановится перед тем, чтобы снять трубку и позвонить в газету. Случайно я знаю, кто именно в газете наиболее чувствителен к разного рода скандальным историям, касающимся министерства юстиции.

Люк знал, что Турен прав. Кроме того, выплеснув свой гнев, он немного успокоился.

— Так, так... — сказал он, присев. — Какие это посольства, Свен? Это правда? Неужели здесь действительно замешаны посольства? — Турен сосредоточенно раздергивал шторы, не глядя на Люка. — Значит, неправда, — продоля^ал Люк. — Во всяком случае, тебе нелегко. Видно по задернутым шторам. — Турен сел на место. Взгляд его был устремлен в одну точку. — Свен, ты сам на себя непохож. Что с тобой? Сидишь сложа руки! —-Турен молчал. — Ты знаешь, что в дело замешан Эриксон, но не берешь его. У Эриксона, по-видимому, есть список в 28 тысяч фамилий. Это значит, что 28 тысяч бывших наркоманов по всей стране вскоре получат от Эриксона маленькие пакетики. А в пакетиках смерть, Свен, медленная смерть! Почему ты не берешь Эриксона? Ты свинья, Турен!

— Да не могу же я, черт бы вас всех побрал,* ослушаться приказа министерства юстиции! — Турен перестал владеть собой. Люк уставился на комиссара, как будто видел его впервые.