Миклош Сабо - Тихая война

Вода была очень чистой и прекрасно просматривалась в глубину. Ни я, ни Селиг не были слишком хорошими пловцами, и все-таки нам удалось вытащить его. Схватив его, мы пытались поддерживать его голову над водой. К счастью, наши испуганные крики услышали люди. Несколько человек быстро подплыли к нам.

Яноша вытащили из воды. Он наглотался воды и отделался, как теперь говорят, легким испугом, но на всякий случай мы проводили его к дежурившему на пляже врачу.

— Ну, слава богу, пронесло! — воскликнул Имре Селиг.

— Это-то пронесло, а вот другое — нет. — ответил я.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Что ты имеешь в виду?

— Вопрос с новым представительством.

— А точнее говоря?

— В «Революционном совете» мы составляем всего лишь двадцать процентов. А председателем там Кетли. В новой организации, в которой «Национальный комитет» должен представлять большинство, это соотношение уменьшится. Тут придется считаться не только с Кираем и Кеваго, но и с Белой Варгой, Кези-Хорватом, Баранковичем, Пфейфером и остальными. Сейчас они бессильны. Новая организация привела их в чувство, а мы поставим их на ноги.

— Зачем ты говоришь мне это?

— Я боюсь, Имре. Боюсь тех сил, которые в прошлом отстранили тебя и каждого прогрессивно мыслящего эмигранта от власти. Боюсь еще большего поправения, остановить которое невозможно, как не удалось это сделать с 1947 года.

Он задумался. Забыть об этом было нельзя — слишком свежими оставались раны от полученных тогда ударов.

— Единство — вот чего требуют интересы всей нации! А что ты мог бы предложить вместо парламента?

— Создание парламента и правительства я одобряю, но новая организация нам не нужна. У новой организации будет новый офицерский корпус, можно назвать его штабом; об этом, собственно, идут споры уже какой день. «Революционный совет» как орган, представляющий нацию, существует уже несколько месяцев. И в нем необходимо иметь сторонников Варги. Пусть они вступают в него, пусть присоединяются. Сам Бела Варга может стать третьим по счету вице-председателем, раз уж ему так не терпится заполучить какой-нибудь важный титул. Однако руководства и соотношения пропорций я бы не изменял.

Селиг принадлежал к числу политиков, которые действуют осмотрительно. К тому времени, когда вернулся Янош Хорват, положение значительно изменилось.

После неудачных переговоров в Вене они продолжались в Париже. Там к ним смог присоединиться и Ференц Надь, а Анну Кетли дела Социалистического интернационала позвали в Брюссель. В конечном счете ничто не изменилось. Принимавший участие в этом совещании Шандор Киш передал мне и другим эмигрантским руководителям содержание секретных переговоров.

Целью настоящего совещания было создание единства демократической эмиграции. По этому главному вопросу с самого начала выявились две точки зрения. Согласно одной из них, председатель организации должен распустить как «Национальный комитет», так и «национальное представительство» и на его месте создать новое «национальное представительство» по плану, предложенному Йожефом Кеваго. Для провозглашения этого акта должно быть выработано совместное заявление, подписанное такими самыми авторитетными венгерскими эмигрантами, как Анна Кетли, Йожеф Кеваго, Бела Кирай, Ференц Видович, Ференц Надь, Бела Варга, Иштван Баранкович.

…Переговоры, продолжавшиеся в течение трех недель, закончились безрезультатно. В последний день социалистическая партия сделала следующее заявление: «Свободная Венгрия стоит на позиции «национального представительства». Она готова пойти на любые конструктивные изменения, но только на такие, на которых она может существовать. Если бы этот комитет решил иначе, то партия не приняла бы в нем участия. Однако поставить свою подпись под заявлением она может только в том случае, когда будет готов план конструктивных предложений. 6 июля, в субботу, Йожеф Кеваго сделал попытку подписать такое заявление, которое было подготовлено комитетом, однако из-за разного рода разногласий и прочих внешних условий эта попытка не увенчалась успехам. Большинство участников совещания покинули Вену 7 и 8 июля и уехали в Париж.

…10 июля сюда прибыл Оливер Беньямин в сопровождении представителей социалистической партии. На этом важном совещании, по сути дела, было достигнуто соглашение почти по всем основным вопросам. Было принято решение о том, что «национальное представительство» будет состоять из трех членов (парламент, или Большой совет, политическое бюро и исполнительный комитет). Официальное название: «Национальное представительство свободной Венгрии». В принципе были разработаны роли каждого органа. Тем самым стало возможным декларировать единство. Однако от подписания такого заявления социал-демократическая партия отказалась, и лишь после обсуждения деталей была подписана декларация, в дополнении к которой говорилось, что вновь созданный орган отнюдь не является новой организацией.

Иштван Баранкович и Бела Варга хотели, чтобы было решительно заявлено, что речь идет о новой организации. Они не могут вступить в такое «национальное представительство», которое создается на основе «Революционного совета». Большая часть участников совещания сочла беспредметными старые и новые споры и дискуссии до тех пор, пока не станет ясно, что именно мы хотим создать.

…13 июля, в субботу, состоялась беседа с Кетли в Брюсселе. Была обрисована обстановка, подчеркнута необходимость перестройки, важность заявления, с одной стороны, а с другой — выполнение желаний тех, кто оказывал помощь. По мнению Анны Кетли, в подобном заявлении нет необходимости до тех пор, пока такой орган не создан, а после этого можно издавать столько заявлений, сколько будет необходимо. Полномочным представителем Кетли был Оливер Беньямин.

…В период между 2 и 5 августа в Париже должно состояться заседание исполкома «Национального представительства свободной Венгрии». Комитет «Свободная Европа», оказывавший поддержку этому совещанию, однако, не захотел оказать финансовую помощь, так как состоявшиеся до этого совещания не продемонстрировали уверенности в том, что желаемое единство будет обеспечено.

…Прошу в срочном порядке ознакомить с моим донесением всех членов исполкома.

Итак, переговоры закончились провалом. Раскол эмиграции стал фактом. Золтан Пфейфер 10 июля 1957 года писал мне по этому поводу следующее:

«Дорогой друг!

Будучи осведомлен о твоей деятельности, я не могу себе представить, чтобы она не сказалась на результатах венских переговоров, когда ты с раннего утра и до позднего вечера дергал за ведущие к тебе нити. И хотя мы с тобой не находимся на одном фронте, я все же обращаюсь к тебе с просьбой просветить меня о событиях в Вене…