Теодор Гладков - Взрыв в Леонтьевском

— Вот, примите, Донат Андреевич… Четыреста экземпляров. А это, — он выложил осторожно сложенный вчетверо листок бумаги, — разные и прелюбопытные данные. По разумению моему скромному, весьма полезными оказаться могут. Посты милиции и ЧОН на демонстрации 7 ноября, порядок выступления ораторов, следования колонн и тому подобное. А это, — Моргунов протянул собеседнику еще один листок, — адреса секретных общежитий сотрудников ВЧК в Столповском переулке и в бывших меблированных комнатах «Вена» на Волхонке.

— Здорово, — оживился Черепанов, — пошлем туда Глагзона с гостинцами.

— У меня все, — подытожил Моргунов, закрывая портфель. Спросил деловито: — Что нового в смысле большого акта?

Похоже, у Черепанова секретов от этого человечка не было, потому как ответил сразу и без обиняков.

— Нашли военспеца… Бывший офицер и в минном деле разбирается. Эсер. Гарусов его давно знает.

— Надежный человек? — осведомился Моргунов. — Проверили?

— Ну, специальной проверки не устраивали, времени в обрез. Но я с ним разговаривал, и мне этот Вересков понравился. Слышал о нем…

Черепанов не успел договорить, потому что шлепнулся о пол звучно, выпав из внезапно ослабевших рук Моргунова, его портфель. Не веря словно ушам своим, пролепетал еле слышно:

— Как вы поименовать изволили?

— Вересков, Сергей Николаевич Вересков, — с недоумением ответил Черепанов. — По документам, впрочем, он Архипов, дезертир…

— Какой он к черту дезертир! — с ужасом воскликнул Моргунов. — Он чекист!

— Что?! — словно подброшенный пружиной, взвился Донат. — Да вы в своем уме, Моргунов? Какой чекист?

— Самый натуральный, с Лубянки! Блондин высокий, худой, лет двадцати восьми?

— Да…

— Он самый… Господи боже ты мой… — Моргунов обессиленно опустился на стул. — Вересков, точно… Жених, или сожитель, кто их нынешних разберет, этой стервы комсомольской, Таньки Алексашиной из моего отдела.

— Но почему, черт побери, вы решили, что он чекист?

— Потому что видел его вместе с Мартьяновым, начальником ударного отдела Московской чрезвычайки. Лично видел… Собственными глазами видел. Что делать? Что делать? — Моргунов в отчаянье схватился за голову.

— Тихо! Перестаньте верещать и возьмите себя в руки, Моргунов! До чего у вас, меньшевиков, нервы слабые! — Черепанов уже вполне пришел в себя от оглушительного шока. — Вересков сейчас находится на Собачьей площадке и один оттуда не выйдет… Черт! Никого под рукой нет. Мне на улицу никак нельзя. Если Гарусов под наблюдением, сцапают, у них и приметы мои, и фотки. — Донат подошел вплотную к Моргунову и легонько, но ощутимо тряхнул его за плечи: — Придется вам пойти, Алексей Алексеевич. Вас никто не знает, вы вне подозрений, работаете в Моссовете. В случае чего, придумаете что-нибудь. Адрес знаете?

— Зна-знаю…

— Звонки для своих: две точки, два тире. Откроет сам. Передадите, не заходя: чекиста ликвидировать и уходить на квартиру в Тестове. Вечером я тоже туда переберусь. Давайте!

Моргунов опрометью кинулся к двери:

— Да погодите! Галоши забыли!

Кое-как, впопыхах меньшевик впихнул ноги в галоши и исчез. Оставшись один, Черепанов принялся разбирать стол и сжигать в голландской печи бумаги. Под руку положил на всякий случай маузер…

Меж тем на Собачьей площадке в тепле и уюте братья Гарусовы и Вересков мирно ели вареную картошку с луком, запивая ее настоящим крепким чаем. На разговоры не отвлекались. Михаил с очевидностью размышлял о чем-то, вычислял, сопоставлял. Кончив есть, он решительно, стало быть, решение принял, подошел к печи, приподнял вроде бы крепко прибитый к полу гвоздями медный лист перед топкой, извлек из открывшегося тайника два нагана и кожаный кисет с патронами. Один револьвер бросил брату.

— Ты чего? — с недоумением спросил Вересков.

— Давай-ка собираться, — ответил Гарусов. — Я тут думал-думал, незачем судьбу дразнить, не тот случай. Не ровен час, опять чека нагрянет. Ты уже на замете, второй раз не отвертишься, заметут.

— Мы же завтра собирались, — пожал плечами Сергей. — Но если ты боишься…

— Осторожность не трусость, — парировал сердито Гарусов. — А береженого и бог бережет.

Он натянул парусиновый плащ, сунул в карман наган:

— Пошли…

В опустившихся сумерках чекисты тем не менее хорошо разглядели со своего поста, как вышли из подъезда Вересков и оба брата. Фридман тут же приказал одному из теперь уже двоих своих помощников:

— Семенов, прими объекты. Если разделятся, пойдешь за тем, кто будет с «Рябиной».

Одетый под мастерового чекист кошкой скользнул вниз по лестнице, выскочил на улицу.

Едва Гарусовы и Вересков скрылись за углом, в другом конце переулка показался Моргунов. Меньшевик явно трусил, то и дело сбивался с ноги, останавливался, без нужды и неуклюже проверялся, воровато оглядываясь по сторонам.

— А это что за фрукт? — заинтересованно спросил сам себя Фридман, когда Моргунов остановился возле «их» подъезда, задержался на миг, словно колеблясь, а потом шмыгнул в темноту парадного.

— Ну-ка, ну-ка, — азартно продолжал Илья, — чтоб мне пусто было, но этот тип дует до нашего кубрика…

Чекист поднес к глазам бинокль. Сквозь сильные окуляры ему было хорошо видно, как человек поднимался по лестнице, потом остановился возле квартиры Гарусова, позвонил. Можно было разобрать, что он звонит не просто, а неким определенным образом.

— Сигналит, гад! — восторженно отметил Фридман. — Два коротких, два длинных… Фиксируй, Захаров.

Потолкавшись у запертых дверей, Моргунов выждал минуту, повторил звонки. Убедившись, что в квартире никого нет, стал спускаться вниз.

— Чуешь, Захаров, — зашептал Фридман, — он не знал, что они ушли, а спешил, очень опешил… И мы не знали, что они уйдут сегодня. Мартьянов не предупреждал. А они ушли… А этот, факт, спешил… Тут что-то не так… Этот тип что-то важное нес.

— Что делать-то будем, товарищ Фридман? — встревоженно спросил напарник.

— А делать будем так, — комиссар уже принял решение на свой страх и риск. — Пойдешь за ним, возле первого милиционера снимешь тихонько, оружие и бумаги изымешь, доставишь в милицию. Оттуда позвони нашему дежурному, а сам возвращайся. Заодно доложи и о том, что Семенов пошел за «Рябиной» и братьями в сторону центра. Ну, полный вперед!

Неспешным, ровным шагом Гарусовы и Сергей шли по Николо-Ямской улице к Рогожской заставе. Никто из них следовавшего за ними чекиста не замечал.

— Куда мы? — задавая этот вопрос, Вересков ничем не рисковал. В конце концов, после часа ходьбы он вправе был поинтересоваться.

— К Филину, — лаконично ответил Гарусов. Однако, почувствовав, что этот тон по отношению к Вере-скову сейчас неуместен, решил дать какие-то минимальные объяснения: — Тут в ямской слободе есть наш человек. Кличка Филин. Работал когда-то на Сабана.