П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ.

Мысли его скакали, то купаясь в приятных воспоминаниях о недавних ночных радостях, то га­дая о том, чего на самом деле нужно от него явно привирающему заказчику-мэру, и чего ждать от так своевременно переметнувшегося на его сторону Димона.

Не успел Быков сообразить, как лучше доб­раться с шяльной и зачуханной Народной Воли домой, на Сурикова, его толкнул высокий худой мужик неопределенного возраста, шедший навстре­чу от ресторанчика «Китайская Утка».

Сыщик посторонился и на всякий случай миролюбиво сказал:

— Извините.

Толкнувший, весь затерто-безликий, как об­линявший сутулый жираф, мельком обернулся и свысока буркнул:

— Идите за мной! Но как бы сам по себе, - и пошел к сгрудившимся возле НИИ гаражам.

Быков огляделся: кроме них двоих, да стайки теток, торопившихся на службу в расположенное над «Уткой» управление сельского хозяйства, ни­кого. Не могли же здесь заранее устроить засаду? Проследить — реально, он слишком прибалдел от подруги и ослабил бдительность. Но засада здесь? Вряд ли. Он и сам-то не знал до последнего, что со­гласится тащиться сюда и дойдет до самого НИИ.

Впрочем, от информации, как и от денег, не отказываются. Любопытство губит кошек и баб, но зато кормит сыщиков. И в надежде узнать что-ни­будь новенькое и важное, Василий двинулся назад, за незнакомцем.

А тот прошел меж гаражами и встал на троп­ке между забором и зарослями крапивы, за которой бурела какая-то пованивающая канава. Грамотно выбрал место: место пустынное, но обзор отличный, незаметно не подберешься. Разве что только если за забором? Но если стоять к нему спиной и говорить тихо, то и за ним много не расслышишь.

Дождавшись Быкова и убедившись, что следом за ним никто не идет, бесцветный дылда повернулся спиной к бетонному забору, достал «Беломор» и, закуривая, тихо сказал:

— Сначала я все скажу, не перебивайте. Вопро­сы, если будут, потом. Значит, зовут меня, скажем, Юрий Юрьевич. Я — бывший мент. И узнав, что вы занимаетесь делом Затовского, хочу вам кое-что сообщить. Я имел отношение к расследованию это­го убийства, и когда получилась пробуксовка, стал, копать шире. В частности, сделал выборку случаев, чем-то схожих с бойней на Шариатской. Когда кто-то поубивал кучу народа, а потом убился сам, причем ножом, и, причем несколько раз пырнул самого себя. Потом эта моя подборка каким-то об­разом попала в прессу. Я так полагаю, чтобы дока­зать: в принципе, на Шарташской ничего уж такого необыкновенного не случилось; мол, психи чуть ли не каждый день режут даже самих близких и при этом зарезают сами себя. А еще, вероятно, хотели показать и то, что убийцей на Шарташской могла быть и та, убитая тоже, женщина. Бабы ведь мужи­ков и близких резать горазды. Кстати, я знаю, что вам давали подготовленную мной сводку. Правда, отредактированную и урезанную. Вот, узнаете? Незнакомец протянул мятый листок, испечатанный мелким газетным шрифтом. Быков глянул:

«... 13 февраля, Первоуральск Около 20:00 в больницу доставлен Сергей Мортовой, 32 года, с кровавым месивом вместо живота. Харакири по-горноуральски. Ветеран Афганистана выпивал у друга, пришла жена друга, попрекнула: «Зачем выпиваете?..» Вете­ран изгнал из квартиры хозяев, хозяева вызвали органы.

Чтобы враги не схватили его живым, г-н Мостовой, ничтоже сумняшеся, располосовал себе живот кухонным ножом...»

—Да, - подтвердил Василий, - это я уже чи­тал.

— Это да не то! — горделиво сказал «Юрий Юрьевич». — В том варианте справке, который дали вам, не было одного абзаца, одного случая. Вот этого, из Нижнего Тагила, про врача. Прочтите, Василий Денисович!

Сыщик прочел:

«...20 марта, 1997 г.; Нижний Тагил Около часа дня в своем кабинете был обнаружен труп врача-психиатра Семена Горовикова, 60-ти лет. Врач, в попытке самоубийс­тва, нанес себе 15 ножевых ранений. Из них 7

- серьезные, проникающие. 8 — порезы. После саморезания психиатр Горовиков застегнул пиджак на все пуговицы, аккуратно сложил нож рядом, залез на стол - и умер.

Вывод экспертизы: самоубийство».

«Сложил нож»! — обратил внимание Василий. — Ох, грамотеи».

— Ну?! — спросил Юрий Юрьевич. — Прочли? Вам ничего не кажется странным?

— Кажется и - многое, - опять подтвердил Бы­ков. — Во-первых, почему именно этого случая нет в том варианте сводки, который дали мне? Во-вто­рых, у меня нет и года. Я, естественно, подумал, что и эти случаи были тогда же, когда убили За­товского, в 2001-м. В-третьих, при чем тут вообще 97-й год? В-четвертых, странно, что пятнадцать ран. Ни два, ни полтора получается. Если ему нра­вилось себя резать, то — маловато. Психи, если уж начнут наслаждаться «саморезкой», то раньше, чем через двадцать-тридцать раз не останавлива­ются. Вроде бы так? А если он хотел себя именно убить, то многовато проникающих: он же врач, значит, анатомию заучивал наизусть. Врачи, если уж убивают, то с одного удара. В крайнем случае, два-три. Я не прав?

— Вообще-то, с психами все не так просто. Их столько разновидностей, что хрен проссышь. А 97 -й год просто потому, что я копал за последние пять лет, и наткнулся на смерть Горовикова именно по сводкам за 97-й. Мне показалось подозрительным, что так легко и просто вывели самоубийство. Врач, среди бела дня, трезвый, веских причин нет, вы­бран такой мучительный способ... У психиатров доступ к лекарствам, мог взять парочку таблеток и спокойно, чистенько отчалить. Короче, я решил немножко покопать. Съездил и тихо, неофициаль­но, навел о нем справки. Никаких оснований за­подозрить, что Горовиков был способен сотворить столь изощренное самоубийство, не обнаружилось. Потом я раздобыл список его больных. Начал с тех, которым был назначен прием на двадцатое, на день гибели врача.

Среди прочих там был некто Илларионов Ки­рилл Семенович, 64-го года рождения, образование незаконченное высшее, юридическое, несудимый, диагноз: параноидальная шизофрения. К врачам попал после того, как отчекрыжил канцелярским ножом нос любовнику своей жены. Я проверил по доступным мне базам данным. И выяснил, что в 1998-м некто Илларионов К.С., 64-го года рож­дения, был задержан здесь у нас, в Екабе, за ху­лиганство: угрожал ножом двум подросткам. Они клеили плакаты какого-то кандидата в губернато­ры поверх плакатов Чирнецкого. Вы в курсе? ЧАМ тогда в губернаторы пытался пролезть. И оказыва­ется, Илларионов был в его группе поддержки. За символические деньги собирал подписи, агитиро­вал и вел прием жалобщиков на областную власть, попутно запугивая жаловавшихся на власть город­скую. Говорят, язык у него был подвешен отлично, и он умел так запудрить мозги жалобщиков, что они и в том, что у них полон дом крыс, начинали винить не городские власти, а губернатора.