Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае

Я ведь его давно приметила, этого незнакомца, сразу, как только официант проводил нас к нашему столику. Китаец уже сидел на своем месте и, не снимая кепки, с удовольствием пил чай. Время от времени этот любитель пекинской оперы рыгал самым бессовестным образом.

Правда, я где-то читала, что китайцы рыгают вовсе не потому, что дурно воспитаны или страдают болезнью желудка. Отрыжка гостя свидетельствует о хлебосольстве хозяев.

Но все равно! Даже если допустить, что «благородная» отрыжка нашего соседа — это дань традиции, что общего может быть с ним у Сергея? Какую они нашли тему для разговора?

И вообще, лучше бы Алсуфьев оперу послушал, чем сомнительные байки сомнительного соседа. Мы ведь не разговоры сюда пришли разговаривать.

Я положила на блюдечко засахаренные сухофрукты и пододвинула их к Сергею.

Ноль внимания.

Я фыркнула и налила себе еще одну чашку чая, раз уж официант с нашим вином опять куда-то запропастился.

На сцене в это время началось нечто невообразимое. Молчаливые певуны, до сих пор спокойно стоявшие на заднем плане, сорвались вдруг со своих мест и заскакали по сцене словно мячики. С непроницаемыми лицами они крутили сальто и умудрялись при этом ловко жонглировать то ли пиками, то ли короткими копьями, украшенными разноцветными лентами.

Эти пики-копья мелькали так быстро — не разобрать!

Время от времени певуны этими острыми пиками-копьями еще и перебрасывались.

Тут и певицы в красочных нарядах к ним присоединились. От их разудалых прыжков и стремительных перемещений по сцене зарябило в глазах.

Нет, это не опера, это, извините за выражение, вакханалия какая-то.

Музыка гремит, певцы с певицами крутят сальто, инженю пошла вразнос и запустила копьем в героя-любовника. Кошмар!

Алсуфьев что-то горячо доказывал соседу-китайцу.

Я прислушалась.

— Шанхай, — важно кивнул китаец, — Шанхай.

— Yes, — неизвестно чему обрадовался мой безумный Алсуфьев. — Шанхай.

Какой Шанхай? Нет, это невозможно. О чем он? Совсем рехнулся, не иначе. Говорить о сокровенном с первым встречным.

Просила ведь!

— Сережа, — я предостерегающе дотронулась рукой до не в меру разговорившегося Алсуфьева.

Никакой реакции!

— Сережа! — я требовала внимания. — Прекрати, пожалуйста, — я кивком поблагодарила официанта, соизволившего таки принести наш заказ, и под столом тихохонько пихнула ногой Алсуфьева.

Он вскинулся было и смолк на полуслове, но ненадолго. Заметил официанта, успокоился, разулыбался, раскланялся и как ни в чем ни бывало вернулся к прерванной беседе.

— Thank you, — я в свою очередь тоже одарила официанта лучезарной улыбкой и пнула Алсуфьева посильнее.

Мистер Отрыжка напрягся и широко раздул и без того широкие ноздри своего приплюснутого носа.

Я запаниковала:

— Алсуфьев! — я долбанула по ноге своего приятеля уже изо всех сил.

— Виноват, — удивленно пробормотал он и почему-то нырнул под стол.

— Тунчжи! — хрипло выдохнул побледневший как смерть собеседник Алсуфьева.

Прямо перед ним, прямо перед самым его лицом раскачивалось древко копья, украшенное разноцветными лентами из атласного шелка.

Само же копье, брошенное чьей-то сильной коварной рукой, прочно вонзилось в спинку кресла Алсуфьева.

Ну и ночка у меня сегодня выдалась! Жуть!!!

Каких и каких только снов мне этой ночью не понапоказывали?!

Чего и чего я только в этих сновидениях не насмотрелась?! Где только не побывала, чего только не выделывала!

И по неприступным горным вершинам, да не где-нибудь, а в Гималаях, я полазала, и верхом на ракете от зенитной установки «Град» полетала, и от карлицы женского пола в уродливой соломенной шляпке отбивалась, и с Владимиром Вольфовичем Жириновским о преимуществах преференционального голосования побеседовала, и…

В общем, всего не упомнишь. Да лучше и не вспоминать. Воспоминания, прямо скажем, не из приятных.

Хватит с меня и того, что перечислила.

Одни только ощущения от полета верхом на боевой ракете чего стоят. Как вспомню, так дыхание перехватывает!

И ведь что самое обидное, ракета мне попалась чересчур маленькая. Ракеты, они ведь все очень разные бывают, всевозможных размеров: и большие, и маленькие.

Я сама это видела, своими собственными глазами в Военно-историческом музее артиллерии в Санкт-Петербурге. Когда наши сыновья росли, а росли они долго (разница в возрасте у Миши с Кириллом в одиннадцать лет), мы частенько туда с ними ходили по выходным.

Почему же тогда, скажите на милость, для ночного полета мне досталась именно эта ракета — размером чуть больше старинной бутыли емкостью в два с половиной литра — да еще скользкая такая…

А самое главное, держаться не за что. Абсолютно не за что ухватиться! Совершенно!

О чем только ее конструктор думал? Не знаю! Ни ручек никаких не предусмотрено, ничегошеньки такого мало-мальски подходящего, чтобы приличной даме можно было за это ухватиться.

И летело это чудо технической мысли не ровно, не по заданной траектории, а рывками какими-то: то туда, то сюда!

Попробуй усиди!

Я вниз глянула — караул!!! Земля уже где-то там, далеко-далеко внизу, осталась. Дома, как детские кубики, а люди вообще как муравьи, маленькие-премаленькие.

Ну, думаю, главное для меня сейчас — это ракеты не лишиться. Не упустить ее от себя! Не утратить.

Не то с этакой-то высоты я так навернусь, что и костей потом не соберешь.

Пригнулась я, чтоб сопротивление ветра уменьшить, и ракету свою вертлявую так коленями сдавила, даже колготки полопались.

Жаль, конечно, колготок, хорошие были, ну, да пес с ними. Жизнь дороже!

Лечу — в ушах ветер свистит, голова кружится, тошнота комом к горлу подкатывает…

А тут еще китайчонок к спине прижался, цепкими смуглыми ручками за шею меня обхватил и давит, давит. Оно и понятно, мальчишечка ведь совсем маленький, страшно ему на такой высоте лететь, вот он и вцепился в горло чужой тетке изо всех сил.

Да, пожалуй, самое печальное во всей этой истории то, что летала я в своем сне не одна, а с маленьким китайским мальчиком.

Я протянула руку и включила лампу, стоящую на прикроватной тумбе, чтобы посмотреть, который час.

Полшестого утра! Еще бы спать да спать. А я боялась, боялась, усну, а там опять мальчик.

У вас так не бывает? Сны с продолжением?

У меня, к сожалению, случается. Особенно если сон привиделся плохой. Проснешься, подумаешь, слава богу, что все это мне только приснилось. Порадуешься за свое мнимое благополучие, и на другой бок — досыпать.

А кошмар с продолжением уже тут как тут.

Как черт из коробочки — вот он я, явился, не запылился. Вторая серия начинается!

Я взбила подушку и уселась, прислонившись к спинке кровати.