Абдурахман Авторханов - Загадка смерти Сталина. Исследование

1) Маршал Жуков(1969):

«Близко узнать Сталина мне пришлось после 1940 года, когда я работал в должности начальника Генерального штаба, и во время войны — заместителем Верховного Главнокомандующего… Невысокого роста и непримечательный с виду, Сталин производил сильное впечатление. Лишенный позерства, он подкупал собеседника простотой общения. Свободная манера разговора, способность четко формулировать мысль, природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память даже очень искушенных и значительных людей заставляли во время беседы со Сталиным внутренне собраться и быть начеку. Сталин не любил сидеть и во время разговора медленно ходил по комнате, время от времени останавливаясь, близко подходя к собеседнику и прямо смотря ему в глаза. Взгляд у него был ясный, пронизывающий. Он говорил тихо, четко отделяя одну фразу от другой, почти не жестикулируя, в руках чаще всего держал трубку, концом которой любил разглаживать усы. Говорил он с заметным грузинским акцентом, но русский язык знал отлично и любил употреблять образные литературные сравнения, примеры, метафоры. Сталин смеялся редко… Но юмор понимал и умел ценить остроумие и шутку. Зрение у него было очень острое, и читал без очков. Писал, как правило, сам, от руки. Читал много и был широко осведомленным человеком в самых разнообразных областях. Его поразительная работоспособность, умение быстро схватывать материал позволяли ему просматривать и усваивать за день такое количество фактологического материала, которое было под силу только незаурядному человеку. Трудно сказать, какая черта характера преобладала в нем. Человек разносторонний и талантливый, он не был ровным. Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым. Обычно спокойный и рассудительный, он иногда впадал в раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он буквально менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым и жестким. Немного я знал смельчаков, которые могли выдержать сталинский гнев и отпарировать удар.

Сталин хорошо разбирался в больших стратегических вопросах… Эти способности Сталина особенно проявились начиная со Сталинграда…» (Воспоминания и размышления, с. 308–315).

2) Заместитель министра авиационной промышленности А. Яковлев(1970):

У Сталина «лицо в мелких оспинах. Волосы гладко зачесаны назад, черные с сильной сединой. Глаза серо-коричневые. Иногда, когда он хотел, обаятельные, даже без улыбки, а с улыбкой — подкупающе ласковые. Иногда, в гневе, страшно пронзительные. Когда раздражался, на лице среди оспин появлялись мелкие красные пятна. Говорил Сталин правильным русским языком с довольно заметным кавказским акцентом. Голос глуховатый, горловой. Жестикуляция, а также движения и походка — умеренные, не порывистые, но выразительные. Выглядел исключительно простым… Слушая собеседника, редко перебивал, давал высказаться. На совещаниях у Сталина в узком кругу не было стенографисток, секретарей, не велось каких-либо протокольных записей… Сталин не терпел верхоглядства и был безжалостен к тем, кто при обсуждении вопроса выступал, не зная дела…» (Цель жизни, с. 497).

Словом, почти как по Гегелю: тезис(при Сталине) — «Сталин — бог, Ленин сегодня»; антитезис(при Хрущеве) — «Сталин — лжебог, анти-Ленин»; синтез(при Брежневе) — «Сталин — апостол истинного бога — Ленина».

Что представлял собой так называемый культ личности как политическое кредо и догматический обряд?

Культ личности был лишь синонимом культа власти, поэтому был культ не одного Сталина, но и всех его соратников, более того, были еще культы всех представителей партийно-государственной иерархии. Величина и масштаб того или иного культа были прямо пропорциональны тому месту, которое человек занимал в иерархии власти. Каждый ученик Сталина в сфере своего правления сам был Сталиным.

Хрущев говорил, что партия превращала Сталина в «сверхчеловека, наделенного сверхъестественными качествами, приближающими его к божеству». Некоторыми из этих сверхъестественных качеств Сталин наделял и своих апостолов, предусмотрительно оставляя за собой право объявлять любого из них иудой, если этого потребуют интересы его личной власти.

Статус божества давал Сталину исключительные преимущества. Он ставил его не только вне критики (боги не ошибаются), но и был призван оградить его от проклятий народа за жертвы его преступлений. Ведь ни одному верующему не придет в голову мысль проклинать Бога за жертвы наводнений, землетрясений, ураганов, молний, хотя эти стихийные бедствия — тоже результат Божьей воли. Наоборот, как раз в такие моменты люди, даже до сих пор индифферентные в религиозном отношении, наиболее усердно молят Бога о пощаде, об отпущении грехов.

Сталина никто никогда не любил подлинной человеческой любовью, но его боялись, как боятся Бога. Боялись, что, разгневанный грехами людей, Бог может устроить не только отдельные стихийные бедствия (периодические чистки), но и всеобщий потоп (ежовщину). Сталин сам думал так, как думал Калигула: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Вместе с Макиавелли Сталин знал, что власть, основанная на любви народа к диктатору, — слабая власть, ибо она зависит от этого же народа, тогда как власть, основанная на страхе народа перед диктатором, — сильная власть, ибо она зависит только от самого диктатора.

Культ личности был не только целостной догмой, но и довольно импозантной церемонией. Его внешние атрибуты были так же строго установлены, как и его содержание. Когда называли имя Сталина в члены почетного президиума, все должны были вставать, с энтузиазмом аплодировать, пока председатель собрания не сделает знака, что, кажется, выполнили «норму». При перечислении имен руководителей партии и правительства в печати имя Сталина нельзя было перечислять в общем списке, если даже список начинается со Сталина. Надо было писать, например, «присутствовал товарищ Сталин, а также тт. Молотов, Микоян и другие».

Нельзя было сокращать, как обычно принято для других, слово «товарищ» на «т.» перед именем Сталина. Надо было писать полностью «товарищ Сталин» (сокращение «т. Сталин» народ расшифровывал как «тиран Сталин»). Нельзя было при печатании переносить имя Сталина, разбивая его на слоги, это считалось контрреволюционным намеком на то, чтобы символически разрубить Сталина на части. Нельзя было сидеть, разговаривая по телефону со Сталиным. Во время разговора вы должны, так же как и все присутствующие в вашем кабинете или зале, стоять навытяжку [10] В известном советском кинофильме сталинского времени «Сталинградская битва» есть такая сцена. Происходит совещание в главной квартире главнокомандующего Сталинградским фронтом, несколько маршалов и генералов сидят за столом; главнокомандующего вызывают к прямому проводу, находящемуся тут же. Он нехотя берет трубку, но, как только услышал, с кем имеет дело, становится «смирно» и, обращаясь к присутствующим, говорит: «У провода товарищ Сталин!» Маршалы и генералы как по команде вскакивают со стульев, становятся во фрунт и стоят без движения, как статуи, до конца разговора. .