Фредерик Форсайт - Посредник

Юноша усмехнулся. Глупость американца была ему на руку. Не надо даже забираться в комнату, чтобы исполнить задуманное. Юноша сиял с плеча висевший на ремне дробовик «лупара», отвел предохранитель и прицелился. Голову в шляпе отделяло от стрелка футов сорок. Обе спусковые собачки дробовика были стянуты проволокой, чтобы стрелять одновременно из обоих стволов.

Выстрел прогремел на всю деревню, но свет не зажегся ни в одном окне. Крупная дробь вдребезги разбила стекло, в клочья разнесла тонкие занавески. Голова сидящего словно бы взорвалась. Стрелок увидел, как светлую шляпу сдуло порывом воздуха. Череп разлетелся в куски, и кровь брызнула в разные стороны. Обезглавленный торс накренился к полу и скрылся из виду.

Двоюродный брат Орсини, только что доказавший готовность лечь костьми ради своего клана, остался доволен. С крыши на стену, бегом по стене — и на повозку, а с нее на землю. Он снова нырнул в переулок, откуда вышел. Не торопясь, чувствуя себя в полной безопасности, юноша направился к дому на окраине деревни. Там ждал его человек, которого он боготворил. Юноша не заметил, как некто, выше его ростом, неслышно выскользнул из-за угла и последовал за ним.

Некоторое время спустя хозяйке пришлось взяться в комнате над баром за основательную уборку. Матрас, распоротый и выпотрошенный, был безнадежно испорчен. Клетчатая рубаха и руки манекена были набиты конским волосом так плотно, что кукла могла сидеть в кресле вертикально. Хозяйка нашла и полоски липкой прозрачной ленты, при помощи которых манекен прикреплялся к креслу. Этой же лентой были приклеены книга и шляпа.

Кусок за куском она собрала остатки полистироловой головы манекена, которую Куинн приобрел у сговорчивого марсельского продавца. Мало что сохранилось от двух презервативов, наполненных кетчупом из столовой на пароме. Они находились у куклы в голове. Алые брызги, оставшиеся на полу и стенах комнаты, легко удалялись влажной тряпкой.

Хозяин удивлялся, отчего он не обнаружил головы манекена, когда осматривал вещи американца. Чуть позже он заметил оторванные половицы под кроватью — тайник, который Куинн устроил сразу же по приезде.

Наконец, появился сердитый человек в темном костюме, один из картежников, и осмотрел брошенное ковбойское снаряжение: сапоги на высоких каблуках, джинсы и куртку с бахромой. Хозяин сообщил местному капо, что на американце, возможно, теперь другая одежда: черные брюки, плотная непродуваемая куртка, дорожные башмаки на микропоре, а также глухой, с плотно прилегающим горлом свитер. Других вещей в мешке не было.

Все это происходило за час до рассвета.

Юноша подошел к дому и тихо постучал. Куинн, в пятидесяти ярдах от него, укрылся за выступом дверного проема. Юноше, очевидно, разрешили войти: он отодвинул засов и скрылся в доме. Едва только дверь затворилась, Куинн осторожно приблизился. Он обошел дом и обнаружил щель между ставнями. Сквозь нее было видно все, что происходит в доме.

Доминик Орсини сидел за грубым деревянным столом. Острым как бритва ножом он нарезал салями. Юнец с «лупарой» стоял перед ним. Говорили они по-корсикански: местная речь непохожа на французский язык и непонятна заезжим. Юнец описывал недавние события. Орсини изредка кивал. Когда парень закончил рассказ, Орсини поднялся, обошел вокруг стола и крепко его обнял. Тот сиял от гордости. Орсини повернулся, и Куинн увидел лиловатый шрам от скулы до челюсти. Орсини достал из кармана пачку денег. Юноша протестующе покачал головой, но старший родич сунул ему деньги в нагрудный карман и ободряюще похлопал по плечу. Счастливый юноша вышел из комнаты.

Убить гангстера-корсиканца сейчас не составляло труда. Но Куинн хотел заполучить его живым. К рассвету на заднем сиденье «опеля» он доставил бы его в полицию Аяччо. Еще днем Куинн приметил мощный мотоцикл у стены односкатного дровяного сарая.

Через полчаса, стоя в густой тени, отбрасываемой стеной и трактором, Куинн услышал, как затрещал мотор. Орсини медленно выехал на площадь, явно собираясь покинуть деревню. Он вполне мог бы проскочить между задними колесами трактора и стеной ближайшего дома. Как только мотоцикл въехал в полосу лунного света, Куинн выступил из тени, прицелился и выстрелил. Передняя шина лопнула, и мотоцикл, потеряв управление, пошел юзом. Наконец он упал набок и, сбросив седока, заглох.

Орсини отшвырнуло к трактору, но он тут же вскочил на ноги. Куинн со «смит-вессоном» стоял ярдах в десяти, целясь корсиканцу в грудь. Орсини, тяжело дыша, прислонился к заднему колесу трактора, стараясь не наступать на ушибленную ногу. Куинн различал черные блестящие глаза и щетину вокруг подбородка. Орсини медленно поднял руки.

— Орсини, — примиряюще заговорил Куинн. — Je m’appelle Quinn. Je veux te parler{Меня зовут Куинн. Я хочу с тобой поговорить, (фр.). }.

Орсини, как бы нечаянно наступив на поврежденную ногу, застонал. Его левая рука потянулась погладить колено, и это на секунду отвлекло внимание Куинна. Правая рука Орсини молниеносно выбросила из рукава нож. Куинн едва успел отпрянуть: лезвие, сверкнув в лунном свете, воткнулось в доску сарая как раз над его плечом, зацепив край куртки.

Куинну хватило мгновения, чтобы ухватить нож за костяную рукоятку и выдернуть его из стены. Но и Орсини не терял времени даром. Он уже удирал — проворно, как кошка. Раненая кошка…

Не будь Орсини ранен, Куинн наверняка упустил бы его. Американец не терялся ни при каких условиях, однако тягаться с корсиканцем в маки вряд ли кому под силу. Высокий жесткий вереск цепляется за одежду тысячами пальцев. Ощущение такое, будто пытаешься бежать сквозь воду. Двести метров — и силы иссякают, ноги наливаются свинцом. Пригнувшись, человек исчезает в море зарослей, становится невидимым в десяти футах.

Но Орсини мешала бежать ушибленная нога. Другим его врагом был лунный свет. Куинн видел, как тень корсиканца двинулась по переулку, замыкавшему деревню, а потом стала карабкаться по поросшему вереском холму. Куинн выбрался из переулка на тропу, которая вела в маки, и устремился туда, где шуршали ветки, ориентируясь по слуху.

Тут он вновь увидел Орсини. Тот взбирался все выше и выше по холму. На расстоянии сотни ярдов шуршание смолкло. Орсини припал к земле. Куинн, остановившись, сделал то же самое. Двигаться далее в лунном свете было бы безумием.

Ночные погони были для Куинна не в новость. Преследовал он, преследовали его. И в густых зарослях дельты Меконга, и в непроходимой чаще к северу от Кхе-Сана, и на высокогорьях, где в проводники он брал местных жителей. Туземцам хорошо на своей земле: вьетконговцам — в джунглях, бушменам — в родной пустыне Калахари. Орсини был здешний уроженец. Он лишился ножа, повредил колено, но револьвер наверняка имел при себе. Взять Орсини нужно было только живым. Оба затаились в вереске, прислушиваясь к ночным звукам. Что это — звон цикады, прыжок кролика или вспорхнувшая птица? Или же враг? Куинн взглянул на луну: через час она зайдет. До рассвета все погрузится во тьму, а потом из деревни корсиканцу придут на помощь.