Фредерик Форсайт - Посредник

Он уже пришел к убеждению, что Зик далеко не дурак. Во всяком случае, до сих пор он не сделал серьезных ошибок, иначе уже был бы схвачен. Поэтому он должен понимать, что разговоры подслушивают и пытаются установить, откуда он звонит. Куинн не сказал ему ничего такого, чего тот не знал бы сам. Просто дал совет, в котором звучала забота о безопасности Зика, но вместе с тем не содержалось ничего для него нового.

Как ни противно было этим заниматься, Куинн начинал строить мостик между собой и убийцей. Куинну хотелось, чтобы тот пришел к убеждению, что их общая цель — это обмен, а вот представители власти — люди скверные.

Прожив много лет в Англии, Куинн знал, что для английского уха американский акцент звучит очень приятно. Что-то протяжное и мелодичное. Гораздо более дружеское, чем рубленая речь англичанина. Поэтому Куинн старался растягивать слова даже капельку сильнее, чем обычно. Очень важно, чтобы у Зика не создалось впечатления, будто на него давят или как-то над ним насмехаются. Но не менее важно было не дать ему заметить, как он, Куинн, ненавидит этого человека, заставляющего мучиться родителей, которые находятся за три тысячи миль от него. И Куинн был столь убедителен, что обманул даже Кевина Брауна.

Но не Крамера.

— Хотелось бы, чтобы он заставил этого негодяя поговорить подольше, — заметил следователь Уильямс. — Тогда кому-нибудь из наших коллег в провинции, быть может, удалось бы засечь звонившего или его машину.

Крамер покачал головой.

— Еще рано, — возразил он. — Трудность в том, что у констеблей в небольших графствах недостаточно опыта, когда речь идет о незаметной слежке. Куинн попытается продлить время разговоров, но позже, чтобы Зик ничего не заметил.

Зик позвонил только на следующее утро.

Энди Ланг взял выходной и отправился местным авиарейсом в Эр-Рияд, где добился, чтобы его принял управляющий, Стив Пайл.

Здание Инвестиционного банка в столице Саудовской Аравии разительно отличалось от форта иностранного легиона в Джидде. Банк не пожалел денег на небоскреб из желтоватого мрамора, песчаника и полированного гранита. Ланг зашел в просторный внутренний двор на первом этаже, где раздавался лишь стук его каблуков и журчание прохладных фонтанов.

Несмотря на то что стояла середина октября, снаружи было жарко до невозможности, но внутренний двор напоминал весенний сад. После получасового ожидания Ланга провели в кабинет управляющего на последнем этаже — настолько помпезный, что приезжавший полгода назад президент банка «Рокман-Куинз» нашел его более роскошным, чем его собственная резиденция на крыше нью-йоркского небоскреба.

Стив Пайл был высоким, грубовато-добродушным человеком, который очень гордился своим отеческим отношением к молодым подчиненным всех национальностей. Его несколько неестественный румянец указывал на то, что в королевстве Саудовская Аравия, может быть, «суховато» внизу, на земле, но здесь, в его стенном баре, никакой нехватки спиртного не ощущалось.

Он поздоровался с Лангом радушно, но не без удивления.

— Мистер аль-Гаруи не предупредил, что вы приезжаете, Энди, — сказал он. Я послал бы в аэропорт машину.

Мистер аль-Гарун был управляющим филиалом в Джидде, начальником Ланга.

— Я ему ничего не говорил, сэр. Просто взял выходной. Мне показалось, что у нас там возникла проблема, и я хотел с вами посоветоваться.

— Энди, Энди, меня зовут Стив, понятно? Рад, что вы появились. Так в чем проблема?

Распечатки Ланг с собою не взял: если кто-то из сотрудников филиала в Джидде замешан в жульничестве, то отсутствие бумаг сразу бы все объяснило. Но у Ланга были подробные записи. В течение часа он рассказывал Пайлу о своем открытии.

— Совпадения быть не может, Стив, — убеждал он. — Эти цифры нельзя объяснить иначе, как крупным мошенничеством.

Когда Ланг объяснил суть того, что обнаружил, добродушие Пайла как рукой сняло. Они сидели в глубоких креслах, обитых испанской кожей и стоявших подле низенького кофейного столика с украшениями из кованой меди. Пайл встал и подошел к занимавшему всю стену окну с дымчатым стеклом, откуда открывалась внушительная панорама на пустыню, тянувшуюся на многие мили. Наконец он отошел от окна и вернулся к столу. Опять широко улыбаясь, он протянул руку:

— Энди, вы очень наблюдательный молодой человек. Просто светлая голова. И преданный. Мне это нравится. Я ценю, что вы пришли ко мне с этой… проблемой. — Он повел Энди к двери. — Оставьте все мне. Выбросьте из головы. Я займусь этим лично. Вы далеко пойдете, можете мне поверить.

Энди Ланг вышел из банка и направился в аэропорт, полный уверенности в своей правоте. Он поступил правильно. Управляющий положит мошенничеству конец.

После его ухода Стив Пайл несколько минут барабанил пальцами по столу, после чего позвонил куда-то по телефону.

В четвертый раз — а по спецлинии во второй — Зик позвонил без четверти десять утра. Специалисты установили, что говорят из Ройстона, городка на северной границе Хертфордшира, где тот примыкает к Кембриджу. Полицейский, прибывший туда через две минуты, опоздал на девяносто секунд. Отпечатков пальцев не было.

— Куинн, давай короче. Мне нужно пять миллионов долларов, и быстро. Мелкими, бывшими в употреблении банкнотами.

— Боже, Зик, это ж прорва денег. Знаешь, сколько они будут весить?

Пауза. Неожиданное упоминание о весе денег привело Зика в замешательство.

— Я сказал, Куинн. И не спорь. Выкинешь номер, и мы пришлем тебе парочку пальчиков — может, тогда поумнеешь.

В кенсингтонской квартире Маккрей икнул и опрометью бросился в ванную. По пути он сшиб кофейный столик.

— Кто там у тебя? — рявкнул Зик.

— Легавый, — ответил Куинн. — Сам знаешь, как оно бывает. Никак эти засранцы не хотят оставить меня в покое.

— Раз я сказал, значит, так и сделаю.

— Послушай, Зик, ни к чему все это. Мы же с тобой профессионалы. Так? Вот и давай продолжать в том же духе. Будем делать то, что нам положено, не больше и не меньше. Ладно, время кончается. Вешай трубку.

— Ты занимайся деньгами, Куинн.

— Тут мне придется связаться с отцом. Перезвони через сутки. Кстати, как там парень?

— Отлично. Покамест.

Зик повесил трубку и вышел из будки. Он проговорил тридцать одну секунду. Куинн положил трубку на рычаг. Маккрей вернулся в комнату.

— Если это повторится, — спокойно проговорил Куинн, — я немедленно выкину отсюда вас обоих, и в гробу я видел ваше Управление и Бюро.

У Маккрея был такой виноватый вид, что, казалось, еще немного — и он заплачет.

В подвале посольства Браун взглянул на Коллинза.

— Ваш человек что-то нам напортачил, — сказал он. — Что это был за грохот на линии?