Фредерик Форсайт - Посредник

Изумленный Саймон Кормак не сводил глаз с высокого незнакомца в расстегнутом плаще, державшего в левой руке бельевую прищепку.

— Привет, Саймон! Ну как ты, малыш?

Голос близкого человека.

— Кто вы? — прошептал он.

— Я? Посредник. Мы о тебе беспокоились. Как у тебя дела?

— Дела? Нормально.

В дверь снова трижды постучали. Юноша натянул капюшон. Дверь распахнулась. На пороге стоял Зик — в маске, вооруженный.

— Ну вот, ты свое получил. Где алмазы?

— Что же, — отозвался Куинн, — ты слово держишь. Я тоже.

Он вставил карандаш в прищепку и выпустил ее из пальцев. Снял плащ, отлепил от груди коробку. Вынул из нее упаковку с алмазами и протянул Зику. Зик передал ее сообщнику. Дуло автомата было по-прежнему нацелено на Куинна.

— Давай сюда и взрывчатку! — приказал Зик. — Хватит с меня твоих фокусов.

Куинн смотал провода, сложил их в коробку и выдернул концы из брусков. Никаких детонаторов не оказалось. Куинн отщипнул кусочек от клейкой массы и положил в рот.

— Не нравится мне марципан, — проговорил он. — Слишком уж сладко.

Зик ошеломленно смотрел на коробку.

— Так это марципан?!

— Ну разумеется… Лучшего сорта.

Зик словно оцепенел.

— Куинн, я из тебя кишки выпущу!

Куинн усмехнулся:

— Стоит ли, Зик? Ты своего добился. А профессионалы зря не убивают — только по необходимости. Делай, как мы условились.

Зик, опомнившись, направился к двери. Снова загремели засовы. Из приоткрытого «глазка» донеслось:

— А ты не промах, янки!

«Глазок» закрылся. Куинн подошел к пленнику, снял с него мешок, сел рядом.

— Знаешь что, Саймон? Если все будет хорошо, то еще немного — и мы поедем домой. Да, кстати: тебе привет от родителей.

Куинн потрепал юношу по спутанным волосам. Глаза Саймона наполнились слезами, и он неудержимо разрыдался. Он утирал глаза рукавом, но слезы текли и текли. Куинн обнял его за худые плечи. Ему вспомнился давний день в джунглях дельты Меконга. Там он впервые попал в перестрелку. Погибли все, а он уцелел. Чувство избавления охватило его тогда с такой силой, что слезы хлынули сами собой.

Понемногу успокоившись, Саймон принялся забрасывать Куинна вопросами о домашних. Отвечая, Куинн вглядывался в юношу. Оброс бородой, немыт, нечесан — но вид не такой уж плохой. Преступникам вроде бы хватило порядочности, чтобы не держать его впроголодь. Да и одеждой снабдили совсем новой: клетчатая рубаха, джинсы, широкий кожаный пояс с массивной медной пряжкой — скромный наряд туриста, удобный для осенней погоды.

Сверху донесся шум: похоже было, что там крупно ссорятся. В перепалке смутно различался злобный голос Зика. Куинн нахмурился. Сам он не стал проверять алмазы, так как не сумел бы обнаружить подделку. И теперь молил небо, чтобы по чьей-то дурости там не оказалось стразов.

Спор, как видно, шел о другом. Через минуту-другую голоса затихли. Похитители собрались наверху. Днем они избегали спускаться на нижний этаж, хотя окна там были плотно зашторены. Южноафриканец сидел за столом, накрытым простыней. Распоротый бархатный мешочек валялся на кровати пустой. Все четверо почтительно взирали на горку необработанных алмазов посередине стола.

Южноафриканец начал разгребать алмазы шпателем. Разделив горку на двадцать пять кучек — примерно по тысяче камней в каждой, — он жестом предложил Зику сделать выбор. Пожав плечами, Зик ткнул пальцем в крайнюю.

Ни слова не говоря, южноафриканец ссыпал остальные камни в парусиновый мешок на шнуре. Потом зажег яркую настольную лампу, достал из кармана пинцет, ухватил алмаз и, вооружившись лупой, поднес его к свету. Вглядевшись, он удовлетворенно хмыкнул и бросил алмаз в мешок. На проверку всей добычи ушло шесть часов.

Преступники неспроста потребовали именно такие алмазы. Алмазы высшего качества, даже не слишком крупные, обычно сопровождаются сертификатом Центрального торгового ведомства: оно контролирует свыше 85 процентов поступающих в продажу алмазов. Это правило соблюдает и Советский Союз, несмотря на богатую добычу алмазов в Сибири. То же относится и к крупным драгоценным камням низшего сорта.

Однако, потребовав алмазы среднего качества весом от одной пятой до половины карата, похитители вторглись в область практически бесконтрольной торговли. Такие камни — основной источник дохода многочисленных дельцов в разных странах: камни переходят из рук в руки целыми партиями, без документов. Любой скупщик, не поступаясь честным именем, охотно приобретет сотню-другую подобных алмазов по оптовой цене, в особенности если ему предложат скидку десять-пятнадцать процентов. Когда такие алмазы используются в изделиях вместе с более крупными драгоценными камнями, проследить их происхождение практически невозможно.

При одном условии — если они не фальшивые… Неотшлифованный алмаз невзрачен и мало походит на законченное произведение ювелира; выходя из рук мастера, он сверкает и переливается всеми гранями. До огранки же такой алмаз трудно отличить от мутновато-тусклого осколка матового стекла. Но специалист даже средней квалификации никогда их не спутает.

Настоящие алмазы несколько мылки на ощупь и хорошо отталкивают воду. Если окунуть в воду стекло, капли жидкости на несколько секунд задержатся на поверхности, а с алмаза они соскользнут мгновенно, и он останется сухим.

Кроме того, на гранях кристалла алмаза в лупу хорошо заметны так называемые «треугольники». Уроженец Южной Африки и высматривал их на камнях, желая убедиться, что это не кусочки стекла, обработанные пескоструйкой, и не кристаллы кубической окиси циркония — самая распространенная их имитация.

В тот же самый час в самом центре Остина собралось множество людей. Сенатор Беннетт Р. Хэпгуд поднялся на специально сооруженный помост и с удовлетворением оглядел толпу.

Купол Законодательного собрания штата Техас сверкал в лучах утреннего солнца. По величине здание уступало только вашингтонскому Капитолию.

О намеченном событии широко оповещалось заранее, денег на рекламу не пожалели, так что народу могло прийти и побольше. Однако журналистов и телекорреспондентов, местных и столичных, было хоть отбавляй, и это успокоило сенатора.

Он выбросил руки вверх жестом боксера-победителя, приветствуя возбужденных зрителей. Восторженный гул сменился шквалом аплодисментов. Особенно усердствовали те, кто получил за это кругленькую сумму. Подпрыгивающие девицы звонко скандировали его имя, еще больше подогревая эмоции. Толпа никак не желала успокаиваться. Сенатор с хорошо разыгранной растерянностью покачал головой, как бы сомневаясь, что достоин таких почестей. Выставив ладони вперед, он мягкими пассами попытался усмирить неистовство толпы. Как внушить собравшимся, что скромный конгрессмен из Оклахомы вовсе не заслуживает подобных оваций?