Фредерик Форсайт - Посредник

Последним в бар вошел долговязый мужчина. Он кивнул посетителям и занял свое обычное место в углу. Он был выше других па несколько дюймов, поджар, с виду лет сорока пяти, на его худом лице насмешливо поблескивали глаза. Некоторые из крестьян обращались к нему «сеньор», но Антонио, подскочивший с графином вина и стаканом, был более фамильярен.

— Muy bueno, amigo. ¿Va bien?{Здорово, приятель. Как дела? (исп.). }

— Hola, Tonio, приветливо ответил высокий, — Si, va bien{Привет, Тонио… Все хорошо (исп.). }.

В телевизоре над стойкой загремела музыка, и он обернулся. Начинались вечерние новости; в баре все затихли, прислушиваясь к рассказу о происшедшем за день. На экране появился ведущий и коротко сообщил об отлете из Москвы президента Соединенных Штатов Кормака. Затем в кадре возникло Внуково, президент подошел к микрофону и заговорил. Субтитров в испанских новостях не было, речь Кормака переводил диктор за кадром. Мужчины в баре напряженно слушали. Когда Джон Кормак закончил и протянул Горбачеву руку, камера (это была бригада Би-би-си, транслировавшая сюжет на всю Европу) дала панораму ликующих служащих аэропорта, затем милиции, затем пограничников. На экране возник испанский ведущий. Антонио повернулся к высокому мужчине.

— Es un buen hombre, Señor Cormack{Господин Кормак хороший человек (исп.). }, — сказал он, широко улыбнувшись и похлопав высокого человека по спине, словно тот был партнером мужчины из Белого дома.

— Si, задумчиво кивнул высокий. Es un buen hombre{Да… Хороший (исп.). }.

Сайрус В. Миллер родился отнюдь не богачом. Он вырос в семействе бедных фермеров из Колорадо и мальчиком оказался свидетелем того, как горнодобывающая компания выкупила у его отца ферму и полностью разорила ее с помощью своих машин. Решив, что, раз их нельзя победить, значит, нужно к ним присоединиться, молодой человек закончил Колорадскую горную школу в Голдене и в 1933 году вышел оттуда с дипломом и в единственном костюме, который и был на нем надег. Во время учебы он отдал предпочтение нефти перед горными породами и устремил свои стопы на юг, в Техас. Это были времена нефтедобытчиков-одиночек, когда земля давалась в аренду беспрепятственно и никто и слыхом не слыхивал о таких словах, как «окружающая среда» и «экология».

В 1936 году он набрел на брошенный «Тексако» участок и вычислил, что они бурили не там, где надо. Он уговорил дельца, владевшего собственной буровой установкой, стать его партнером, а банк — дать ему ссуду в обмен на пакет акций новоиспеченной компании. За еще один пакет акций некая фирма снабдила его недостающим оборудованием, и через три месяца из скважины забила нефть; месторождение оказалось богатым. Миллер откупился от владельца буровой, взял в аренду несколько установок и несколько соседних участков земли. Когда в 1941 году разразилась война, все его скважины заработали с максимальной производительностью, и он стал богат. Но этого было ему мало, и точно так же, как в 1939 году он угадал приближение войны, в 1944 году он услышал о событии, которое возбудило в нем интерес. Англичанин по имени Фрэнк Уиттл изобрел авиационный двигатель — без пропеллера и в перспективе необычайно мощный. Миллер подумал: «Интересно, на каком топливе он работает?»

В 1945 году он обнаружил, что концерн «Боинг Локхид» приобрел права на реактивный двигатель Уиттла, работавший не на высокооктановом бензине, а на обычном керосине. Вложив большую часть своих денег в устаревший нефтеперерабат ывающий завод в Калифорнии, Миллер вышел на концерн, которому как раз в это время начали надоедать снисходительно-высокомерные отказы нефтяных компаний поставлять новое топливо. Миллер предложил свои услуги, и концерн с его помощью разработал новое топливо для авиационных турбин «Авгур». Старенький заводик Миллера оказался идеальным для производства «Автура», и к началу корейской войны появилась первая партия топлива. Реактивные истребители «Сейбр» успешно сражались с китайскими «Мигами»: начался реактивный век. «Пан-Глобал» вышла на орбиту, а Миллер вернулся в Техас.

Он женился. По сравнению с мужем Мейбелл была совсем крошечной, однако на протяжении всех тридцати лет супружества именно она управляла и домом и мужем, который в ней души не чаял. Детей у них не было: она решила, что слишком миниатюрна и слаба для этого, и он, всегда готовый выполнить любое ее желание, согласился. В 1980 году она умерла; Миллер был безутешен. И тут он открыл для себя Бога. Нет, не какой-либо вид организованной религии, а просто Бога. Он начал беседовать со Всевышним и обнаружил, что тот ему отвечает, советует, как лучше приумножить богатства, как послужить Техасу и Соединенным Штатам. Миллер не замечал, что божественные советы всегда содержат то, что ему хотелось бы услышать, и что Создатель весьма удачно разделяет его шовинизм, предрассудки и фанатизм. Как и прежде, он старался не походить на техасца с карикатуры и предпочитал воздерживаться от курения, пил весьма в меру, придерживался строгих правил, был консервативен в одежде и речи, всегда вежлив и терпеть не мог брани.

Тихонько зазвонил внутренний телефон.

— Вы просили разузнать об одном человеке, мистер Миллер? Ну, о том, который работал в Саудовской Аравии для «Ай-би-эм», когда вы с ним встретились. «Ай-би-эм» подтверждает, что это он. Он от них ушел и сейчас — независимый консультант. Его имя — Истерхаус, полковник Роберт Истерхаус.

— Отыщите его, — велел Миллер. — Отправляйтесь к нему. Привезите его ко мне во что бы то ни стало.

С непроницаемым выражением лица маршал Козлов сидел за письменным столом и разглядывал четверых мужчин, устроившихся по обеим сторонам стола для совещаний. Все четверо углубились в папки с грифом «Совершенно секретно», все четверо были теми, кому он мог Доверять — обязан был доверять, поскольку на карту была поставлена его карьера, а быть может, и нечто большее.

Слева от маршала сидел заместитель начальника Генштаба, работавший в Москве, однако отвечавший за все южные районы СССР со всеми их мусульманскими республиками, граничащими с Румынией, Турцией, Ираном и Афганистаном. Рядом с ним разместился командующий Южным военным округом, который считал, что прилетел в Москву из Баку на очередное плановое совещание. Однако это совещание было необычным. Прежде чем появиться семь лет назад в Москве в качестве заместителя начальника Генштаба, Козлов сам служил в Баку, и человек, который сейчас изучал план «Суворов», был обязан своим повышением именно Козлову.

Напротив сидели еще двое, тоже поглощенные чтением. Ближе к маршалу находился человек, без участия которого успех плана представлялся крайне сомнительным, — заместитель начальника ГРУ, Главного разведывательного управления советских вооруженных сил. Будучи постоянно на ножах со своим главным соперником — КГБ, ГРУ отвечало за военную разведку внутри страны и за рубежом, за контрразведку и безопасность внутри вооруженных сил. Однако гораздо важнее было то, что ГРУ контролировало войска специального назначения, «спецназ», чье участие в начальном этапе плана «Суворов» могло стать решающим. Именно эти войска, высадившись в декабре 1979 года в Кабульском аэропорту, взяли штурмом президентский дворец, убили президента Афганистана и поставили на его место марионетку — Бабрака Кармаля, который тут же издал задним числом обращение к советским войскам с просьбой вступить в страну и положить конец «беспорядкам».