Фредерик Форсайт - Посредник

— То-то славные были деньки, верно?

Куинн подмигнул. Кюйпер довольно закряхтел в ответ.

— Да уж, голов тогда проломили порядочно. Ты когда вступил в организацию?

— В шестьдесят втором, в Конго.

Кюйпер наморщил лоб, пытаясь сообразить, как можно было стать членом бельгийской организации, находясь в Конго. Куинн склонился к нему с заговорщическим видом.

— Воевал там с шестьдесят второго по шестьдесят седьмой, — доверительно сообщил Куинн. — Вместе со Шраммом и Вотье. Тогда там были одни бельгийцы. В основном фламандцы. Лучшие в мире солдаты.

Замечание польстило Кюйперу. Он важно покивал головой в знак согласия.

— Задали же мы жару этим черномазым!

Куинн стукнул по столу кулаком. Это восклицание понравилось Кюйперу еще больше.

— Я сам туда собирался. — Кюйпер явно сожалел, что ему не довелось расправиться с африканцами. — Тюряга чертова помешала.

Куинн заказал еще по кружке пива, уже седьмой.

— Мой лучший дружок отсюда, из этих краев, — продолжал Куинн. — С такой наколкой там было четверо. Но все они ему и в подметки не годились. Как-то мы отправились в город, разыскали татуировщика. Говорят мне: ты, мол, выдержал все испытания — можешь вступать в наше общество. Да ты, поди, его помнишь… Большой Поль.

Кюйпер долго молчал, сдвинув брови, потом покачал головой.

— Какой Поль?

— Да никак, черт побери, не припомню. Нам было но двадцать тогда. Столько воды утекло… Мы звали его просто — Большой Поль. Здоровенный такой лоб. Плечи — во! Что твой шкаф. Как же его фамилия… ах ты черт!

Лицо Кюйпера прояснилось.

— Помню такого, помню, — проговорил он. — Да, парень что надо. И кулаки у него крепкие. Но ему пришлось драпать. Легавые его чуть не сцапали. Он и намылился в Африку. А то сидеть бы ему за изнасилование. Постой-ка… Да. Марше! Точно, Поль Марше.

— Aга-ага! — поддакнул Куинн. — Старина Поль, он самый.

Стив Пайл, главный управляющий Инвестиционного банка Саудовской Аравии в Эр-Рияде, получил письмо от Энди Ланга через десять дней после отправки. Читал он его в офисе, один, с трясущимися от волнения руками. Жизнь превращалась в кошмар.

Он знал, что новые данные в банковском компьютере выдержат проверку электроникой: полковник выказал гениальную сноровку, однако… Если что-нибудь случится с министром, принцем Абдулом? А если министерство проведет апрельскую ревизию, но принц откажется подтвердить, что санкционировал увеличение фонда? Он, Стив Пайл, располагает только честным словом полковника…

Он попытался связаться с полковником Истерхаусом по телефону, но тщетно. Полковник (этого Пайл не знал) уехал на север: там, в гористой местности близ Хаиля, он совещался с имамом шиитов. Тот пребывал в неколебимом убеждении, что отмечен десницей Аллаха и носит туфли Пророка. Пайл дозвонился до полковника только через три дня.

Куинн накачивал Кюйпера пивом до полудня. Действовать следовало осторожно. Если выпивки оказывалось недостаточно, Кюйпер снова замыкался в себе, стараясь придержать язык, а стоило ему чуть-чуть перебрать — отключался напрочь.

— Я потерял его из виду в шестьдесят седьмом. — Куинн продолжал свой нескончаемый рассказ о незабвенном дружке. — Когда нам, наемникам, пришлось туго, я ушел из армии. Но он-то вон не наладился, готов об заклад биться. Поди, кончил жизнь в какой-нибудь придорожной канаве…

Кюйпер приглушенно фыркнул и прилежно поводил перед носом указательным пальцем: дескать, ищи дураков.

— Из армии Поль ушел, — кое-как выговорил он, растянув рот в ухмылке. — Он вернулся сюда.

— В Бельгию?

— Ну… — Кюйпер икнул. — Году в шестьдесят восьмом. Меня как раз тогда выпустили. Видел его собственными глазами.

Двадцать три года прошло, подумал Куинн. Ищи теперь, свищи…

— Неплохо бы с Полем посидеть за бутылочкой, вспомнить былые деньки, — задумчиво произнес Куинн.

Кюйпер помотал головой.

— Не выйдет, — заплетающимся языком пробормотал он. — Он исчез. А как же иначе? Полиция бы до него так и так добралась. Но я слышал… не так давно… будто он работает в увеселительном парке… где-то на юге.

Тут Кюйпер уронил голову на стол и захрапел. Куинн нетвердой походкой вернулся в отель. Ему тоже до смерти хотелось спать.

— Пора и тебе отрабатывать свой хлеб, — сказал он Саманте. — Сходи-ка в бюро по туризму и узнай о том, какие есть увеселительные парки, заведения с аттракционами и все прочее в этом роде. На юге Бельгии.

Он лег в постель в шесть и проспал чуть ли не полсуток.

— Есть два подходящих парка, — сообщила ему Саманта за завтраком. — Первый — «Белльверде» на окраине Ипра, недалеко от французской границы. Второй — «Валиби», близ Вавра, это к югу от Брюсселя. У меня есть рекламные проспекты.

— Не думаю, чтобы в них упоминалось о наличии в штате бывшего конголезского наемника, — заметил Куинн, — Этот кретин сказал «на юге». Проверим сначала «Валиби».

Спустя час они собрались в дорогу. Путь лежал через Мехелен на юг, затем, минуя Брюссель в объезд, снова на юг по автостраде Е40 к Вавру. Вскоре они увидели дорожный указатель.

Датский увеселительный парк был, конечно, закрыт. Опустевшие аттракционы зимой выглядят плачевно. И здесь царила заброшенность: электромобили были укутаны холщовыми покрывалами, павильоны продувал холодный ветер, по перекладинам американских гор моросил дождь, а в пещеру Али-Бабы залетали пожелтевшие мокрые листья. Из-за плохой погоды даже ремонтные работы были приостановлены. Никого из администрации на месте не оказалось. Пришлось уйти ни с чем и отогреваться в кафе за поворотом дороги.

— Что будем делать? — спросила Саманта.

— Навестим самого мистера Ван Эйка, — ответил Куинн, листая телефонный справочник.

Жизнерадостное лицо директора парка Берти Ван Энка широко улыбалось с обложки рекламного проспекта. Поскольку фамилию он носил фламандскую, а Вавр находится в области, где говорят по-французски, в справочнике оказалось только три Ван Эйка. Один из них — Альберт. Берти… Живет за городом. Передохнув, Куинн и Саманта снова сели в автомобиль. Дорогу пришлось спрашивать несколько раз.

Наконец они подъехали к уютному домику, стоявшему па дороге Шемен-де-Шаррон. Дверь открыла хозяйка. На ее зов явился супруг, в джемпере и шлепанцах. Из глубины комнат доносился голос спортивного комментатора.

Занимаясь туристским бизнесом, Ван Эйк прекрасно владел тремя языками. Безошибочно распознав в посетителях американцев, он обратился к ним по-английски:

— Да, я Ван Эйк. Чем могу служить?

— Видите ли, сэр… Я надеюсь, вы нам сумеете помочь, — начал Куинн. Он снова вошел в образ американца-простака, который так выручил его в отеле «Блэквуд». — Мы с женой, знаете ли, приехали сюда в Бельгию поискать родичей. Прадед мой по материнской линии — он сам из Бельгии, и наверняка дальняя родня живет здесь, и я подумал: вот здорово было бы кого-нибудь найти, а потом вернуться в Штаты и рассказать семье…