Анатолий Гончаров - АГЕНТЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ

Примерно такие же «обстоятельства» в 2008 году упокоили с миром мятущуюся душу старейшего перебежчика, сына министра судостроения, офицера внешней разведки КГБ Юрия Носенко. В Штатах он возглавлял неформальную группу наиболее информированных беглых полковников – Лунева, Ощенко, Джабезова и рядового архивиста КГБ Василия Митрохина

Последним из этой группы ликвидировали Митрохина. Произошло это в 2004 году. Выдав англичанам в 1992 году огромный объем секретной информации, он на время затих, а через несколько лет стал тесно сотрудничать уже с американской разведкой, для которой приберег много такого, о чем англичанам не заикался. Поиздержавшись, решил пустить в дело потаенное.

Если бы они все молчали, никто бы и пальцем не тронул. Взять Олега Калугина. Его презирают, ненавидят, но смысла в ликвидации не видят. Говорит много, врет еще больше, однако о главном помалкивает в «тряпочку. Потому и жив.

Но молчание-не золото и даже не серебро. Баксы платят не за молчание. Отсюда возникает необходимость постоянно подогревать остывающий интерес, пиариться из последних сил, не понимая, что пока люди придумывают правила защиты от киллеров, те добираются до них своими исключениями. Получается пиар на собственной крови. Так сложились обстоятельства: поскользнулся на банановой кожуре, забили у помойки клешней камчатского краба, да мало ли…

Разведка, как уже сказано, игра без правил. А вот для перебежчиков правила существуют, но это совсем другая игра, ставка в которой – жизнь. Если беглец, принимает условия, его не трогают, наблюдая со стороны. Правила простые. Раскрывать агентурные имена нелегалов допустимо, только ни в коем случае не подлинные. Сообщать скупую, поверхностную информацию тоже возможно – куда денешься? Но не углубляться в детали, ибо в них, как известно, кроется дьявол. Под категорическим запретом любые ссылки на причастность высшего руководства страны к тем или иным скандальным международным инцидентам.

Юрий Носенко нарушил почти все неписаные правила и был приговорен к высшей мере наказания дважды. В первый раз, когда в Швейцарии отправился на вербовочную беседу с некоей, француженкой, якобы имевшей доступ к интересующей КГБ информации. Встретились в отеле на французской. границе. После ужина в ресторане Носенко исчез. Очаровательная дама, как выяснилось, оказалась агентом ЦРУ. На следующий день газеты сообщили, что русский разведчик попросил в США политического убежища. Через четыре месяца в Москве его заочно приговорили к расстрелу.

А в Штатах изменили агентурный псевдоним с «Идола» на «Фокстрот» и три года подвергали мучительным допросам, называя это танцами. Содержали в глухой бетонной коробке без окон. Требовали подтвердить причастность КГБ и, соответственно, правительства СССР – к убийству президента Кеннеди руками завербованного Ли Харви Освальда. Носенко отрицал эту версию, считая ее нелепой. Ему не верили. Твердили, что он – засланный офицер КГБ. «С какой целью?» – недоумевал «Фокстрот». В доказательство своей искренности сдал ЦРУ около ста операций ПГУ, уже осуществленных, и с десяток советских агентов, в том числе одного из лучших резидентов в Скандинавии – знаменитую Грету, которую звали Гунвор Хаавик. И только этим добился относительной свобода в рамках домашнего, ареста на конспиративной квартире.

А в Управлении С уже готовили акцию возмездия – невзирая на запрет правительства проводить подобные операции за рубежом. За сто тысяч долларов в Штатах был нанят киллер, и все поначалу шло, как и планировалось, но исполнитель за какое-то преступление угодил в тюрьму, где и поведал о своем задании. Такова официальная версия». В действительности киллера сдал Олег Калугин. В конце концов «Фокстроту» компенсировали моральный, ущерб и даже назначили штатным консультантом ЦРУ, положив ему оклад рядового копа – 35 тысяч долларов в год.

Сдал он много и многих, но не сразу, поэтому почти всех агентов успели предупредить или отозвать в Москву. Грету предупредить не получилось. Норвежская служба безопасности арестовала ее в момент передачи секретных документов куратору Принципалову, работавшему под дипломатическим прикрытием. Его отпустили, а Грету на протяжении десяти часов допрашивали. Она призналась только в том, что любит некоего Владимира Козлова, живущего в Москве, которому, дескать, и передавала письма через советских дипломатов. «Сколько было у вас таких встреч?» – спросили ее. «Двести пятьдесят!» -усмехнулась Грета. «А сколько писем вы передали?» «Тысячи!» последовал горделивый ответ. И это было правдой – любовь, к русскому Владимиру, не угасшая за много лет после ее работы в норвежском посольстве в Москве, и тысячи секретных документов, переданных кураторам за 27 лет. Устав от допроса, она немного помолчала, потом вдруг заявила: «Сейчас скажу вам правду. Я почти тридцать лет была русской шпионкой». Больше от нее ничего не добились. Через полгода она умерла в тюрьме от инфаркта.

Перебежчику Носенко не могли тростить Грету. Его ликвидировали в 2006 году.

Как эго ни странно, на решение Олега Гордиевского и Олега Калугина работать на англо-американскую разведку повлиял знаменитый Ким Филби, он же агент Том, он же Гарольд Адриан Рассел. В сферу его влияния попал и третий полковник – Михаил Любимов, но того вовремя выставили из лондонской резидентуры, определив экспертом Центра по Великобритании и параллельно – неофициальным патроном сильно пьющего. Филби.

Гордиевский начал работать на МИ-6 в 1974 году, будучи сотрудником резидентуры в Копенгагене. Это уже после тесного общения с Филби в Москве, взгляды коего разительно отличались от пропагандистского образа легендарного разведчика. Приехав в 1977 году в отпуск в Москву, Гордиевский прослушал первое и последнее выступление Филби перед аудиторией в триста человек. Начал он свою речь так «Этот год особенный. Мы не только отмечаем 60-ю годовщину Великой революции, но и 50-ю годовщину советской Федерации футбола». В ответ раздались два взрыва хохота – сначала от тех, кто понимал английский, потом от всех остальных, слушавших перевод.

Больше легенду советской разведки к чтению докладов не допускали – только отдельные консультации. К методам работы КГБ он относился критически, если не сказать презрительно. «Но что мы можем? – вопрошали полковники. – От нас ничего не зависит». «Все зависит от каждого,- отвечал консультант. – Надо ломать стереотипы, искать свой путь в разведке». Далее приступал к весьма язвительной критике КГБ, предлагая отбросить «последние сомнения». Говорил, не выбирая выражений: «Вы не должны умирать на поле боя, не зная за что. Не надо становиться свистком для поросенка, надо стремиться к Богу. А к Богу приходят те, кто убежал от людей…».