Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]

Циммерману такое объяснение не казалось убедительным:

— Если Кребс не хочет как следует нажать на Фоглер или просто не может, этим нужно заняться кому-то другому. Не подверженному излишним сантиментам. Лучше всего этим заняться Михельсдорфу.

— Не убежден, Мартин, — терпеливо заметил Келлер. — У Михельсдорфа, конечно, есть необходимые навыки и энергия, которых вполне достаточно на рядовых преступников. Но в таких исключительных случаях, как этот, вреда от него будет больше, чем пользы.

— Так что же, придется нам с этой Фоглер разыгрывать целое представление?

— Похоже, так, — констатировал Келлер и встал. Поднялся и пес и принюхался, словно ожидая, что за особые заслуги хозяина ему достанется как минимум куриная косточка.

Рапорт ассистента фон Готы о результатах командировки в Афины.

Запись его доверительной беседы с начальником полиции Леандросом Л., далее — Лео.

Лео Л. Официально я с Хорстманом не знаком. И его имя не фигурирует в наших бумагах. Но между нами, как коллега коллеге, могу сказать, что он доставил нам хлопот. О нем нас особо предупредили. Не спрашивайте, кто — все равно не скажу. У нас обычная практика — предупреждение о нежелательных элементах. А Хорстман считался одним из таких. К тому было несколько причин.

Он совал нос куда не надо. Обременял одну даму из нашего высшего общества. Но это бы еще ничего, но эта дама, Мария К., популярная актриса, пользовалась симпатией начальника нашей полиции. К тому же ей уделял внимание и один ваш соотечественник, который весьма близок к нашим верхам.

Я не хотел бы в этой связи упоминать фамилию Шмельца, поскольку не могу утверждать, что именно он организовал арест Хорстмана. Напротив, он даже позаботился о врачебной помощи, а Мария К. послала цветы. Они отнеслись к Хорстману весьма любезно».

В понедельник в половине девятого в дверь квартиры Хелен Фоглер настойчиво позвонили.

Та принимала ванну. Перед этим, как каждый день, отвела Сабину в школу и вернулась. Услышав звонок, открыла и увидела Гансика Хесслера. Руки того были заняты огромным пакетом и большой красивой коробкой.

Хелен попыталась захлопнуть дверь, но это не удалось, поскольку Гансик просунул в щель ногу и торопливо воскликнул:

— Прошу вас, не поймите мой визит неправильно!

— Чего вы от меня хотите? Вы… вы!

— Абсолютно ничего, — Хесслер изо всех сил пытался убедить ее в правдивости своих слов. — Мне только поручили передать вам корзину роз и чудную говорящую куклу для вашей дочери. Протиснувшись тем временем внутрь, он осторожно положил дары на стол, поправил упаковку на цветах и подровнял бант на коробке с куклой.

— Мне это напомнило жест какого-нибудь сановника при возложении венков, — говорила позднее Хелен Фоглер.

Вернувшись к дверям, Гансик почти просительно изрек:

— Прошу понять меня правильно. Некто заботится о вас и о вашем прелестном ребенке. Вам желают только добра… сами знаете кто. Так что ведите себя соответственно.

Он ушел, а Хелен осталась стоять, глядя на принесенные дары. Глаза ее были полны слез.

— Ну вот и вы! — воскликнул Вольрих, когда в его кабинет вошел редактор Лотар. — Я думал, вы и сами торопитесь избавиться от этого дерьма!

— Потому я здесь, — заверил его Лотар, старательно прикрыв за собой двери.

— Надеюсь, вы принесли все бумаги Хорстмана и не вздумаете водить меня за нос!

— Ни в коем случае, — Лотар показал толстую желтую папку. — Первоклассный материал, вот увидите, у вас глаза полезут на лоб!

Вольрих требовательно протянул руку:

— Так давайте же!

— Ну, герр Вольрих, так просто это не пойдет.

Вольрих явно рассердился.

— Вам известно мое предложение: или вы работаете на нас, или не работаете вообще. Ни у нас, ни у кого другого. Мы вас вышибем так, что никто уже не возьмет на работу.

— Ну уж нет, Вольрих. Я, напротив, полагаю, что вы мне предложите солидное повышение, кабинет поприличнее с шикарной секретаршей и свободный рабочий режим…

Вольрих облегченно рассмеялся:

— Вы, однако, нахал, если полагаете, что можете себе такое позволить. Ладно, почему бы и нет? Сделать можно все, вопрос, что вы в состоянии предложить взамен. Чтоб вам было ясно — кота в мешке я покупать не собираюсь.

— Разумеется, — долговязый блондин Лотар раскрыл папку. Любовно порывшись в ней, извлек наконец густо исписанный лист бумаги.

— Ну вот на пробу, если хотите. Один из четырнадцати случаев. Это касается некоего Вальдемара Вольриха.

Вольрих держал себя в руках, явно ожидая чего-то подобного.

— Давайте уж, чтоб я знал, чего от вас можно ожидать, крыса чертова!

— Вначале тут Хорстман касается вашей интимной жизни, — довольным тоном сообщил Лотар, — но это можно пока оставить. Подобной статистикой любовных похождений в этом заведении может похвалиться кто угодно, и я в том числе. У вас за прошлый год всего семь случаев.

— Что вы говорите? — польщенно ухмыльнулся Вольрих. — И вы полагаете, что Хорстман не ошибся в подсчетах?

— Ни в коем случае. Здесь есть детальные данные о том, с кем, где и когда. А также адреса, даты и даже точное время. Но к этим семи именам нужно прибавить еще двоих — замужних женщин. Желаете знать подробности?

— Замолчите! — сорвался Вольрих. Куда девалась его былая самоуверенность! — Ах он шпик сраный, свинья проклятая!

— Для такого человека, как Хорстман, эти детали личной жизни были лишь побочными результатами, — сказал Лотар. — Я только хотел бы заметить, что в списке ваших похождений фигурирует и имя фрау Тириш, причем троекратно.

— Хватит! — крикнул Вольрих. — Дайте сюда эту мерзость!

— Терпение, самые лакомые куски еще впереди, — успокаивал его Лотар. Тут есть, например, и я привожу лишь один из пяти одинаковых и равноценных случаев, имя некоего Штаммбергера, владельца бумажной фабрики в Вайльхайме. Его фирма входит в концерн Борнекампа. Тут подробности договора от 3 июля, подписанном в Мюнхене на 420 000 марок. Но вам выплачено 460 000 марок…

— Довольно, — прохрипел, бледнея, Вольрих. — Этого достаточно.

— Ну а мне тем более, только я хотел предложить и другие случаи, примерно на те же суммы.

— Дайте сюда! — снова взревел Вольрих.

— Как вам будет угодно, — Лотар швырнул на стол бумаги, которые Вольрих тут же подгреб к себе. — Между прочим, там только копии. Если желаете, чтобы я ознакомил с ними заодно Тириша и Шмельца, я предложу им другой экземпляр.

— Убирайтесь ко всем чертям, мерзавец!

— С удовольствием! Но я прошу вас при случае — а лучше всего прямо сегодня — как следует подумать и отменить увольнение фроляйн Бауэр. У вас на это, скажем, полчаса. И это пока все.