Том Вулф - Костры амбиций

— Не мелите чушь. Не хочу даже слышать.

— Она позвонила мне и пригласила к себе туда в квартиру не для того, чтобы закладывать меня. А я пришел заряженный… чтобы заложить ее. Какой ей был прок от нашей встречи? Никакого. Ее адвокаты, вероятно, всячески отговаривали ее со мной встречаться.

Киллиан кивнул:

— Верно.

— Но Мария не такая, у нее просто голова по-другому работает. Всякие предосторожности не по ней. Она не станет большой законницей только потому, что ее загнали в угол. Я же сказал, что мужчины — это ее среда обитания, и так оно и есть, это как… у дельфина среда обитания море.

— Может, на акуле сойдемся? — усмехнулся Киллиан.

— Нет.

— О'кей, будь по-вашему. Пусть она будет русалкой.

— Называйте ее как угодно. И все же: как бы она ни вздумала поступить, но в отношении меня, человека, который был ей близок, она не намеревалась прикрываться адвокатами — да и вообще, никогда бы не явилась ко мне заряженной… чтобы добыть доказательства. К чему бы дело ни шло, а она хотела со мной повидаться, быть со мной рядом, поговорить со мной, по-настоящему поговорить, по-честному, не играя в слова, ну и — лечь со мной в постель. Можете считать, что я спятил. Но это именно то, чего она хотела.

Киллиан только брови поднял.

— Я также считаю, что и в Италию она уехала не для того, чтобы улизнуть. По-моему, она поехала именно по тем причинам, о которых она сказала. Чтобы удрать от мужа… и от меня… и я не виню ее… ну, и чтоб поразвлечься с привлекательным молодым человеком. Можете называть ее из-за этого шлюхой, если вам хочется, но она единственный человек во всей этой истории, кто шел строго по прямой.

— Смертельный номер: перешагивание по прямой через ваш труп, — нахмурился Киллиан. — Где-то у меня был экстренный телефон, куда звонить насчет космических пришельцев. А то тут уже вырисовывается какая-то внегалактическая концепция морали.

Шерман вдавил кулак в ладонь левой руки.

— Ну как я мог это сделать! Если бы я вел себя с нею честно! Я — с моими претензиями на респектабельность и порядочность! И вот теперь — это.

Он поднял номер «Сити лайт» и приготовился нырнуть в пучину публичного позора.

— «Любовное гнездышко»… «тайная квартира для свиданий»… фотография той самой кровати, на которой «миллионерша Мария ублажала Мак-Коя»… И все это увидит моя жена… жена и еще добрых два миллиона читателей… и моя дочь… Моей дочурке почти семь лет. Ее подружки уже вполне способны предоставить ей недостающую информацию о том, что все это значит… и с удовольствием это сделают… Уж конечно… Подумать только! Этот сукин сын Уинтер не постеснялся привести репортеров, чтобы сфотографировали кровать.

Вступил Куигли:

— Они люди неуправляемые, мистер Мак-Кой, эти хозяева домов с пониженной квартплатой. Просто маньяки. С утра и до вечера одержимы одной мыслью: как бы выгнать жильцов. Ни в одном сицилийце не найдешь той ненависти, какую они питают к своим жильцам. Жильцы, как они считают, пьют их кровь. Они прямо с ума сходят. Такой увидит фото Марии Раскин в газете, узнает, что у нее двадцатикомнатная квартира на Пятой авеню, сразу ноги в руки и летит в редакцию.

Шерман развернул газету на странице 3, где была полностью напечатана статья. Снимок фасада здания. Еще один снимок Марии, юной и сексапильной. Снимок Джуди, старой и изможденной. Еще один снимок его самого… его аристократический подбородок… его широкая ухмылка.

— Это конец, — вырвалось у него негромко, но так, что Киллиан и Куигли услышали. Глубже, глубже, в самую пучину стыда… Вслух зачитал:

— «По словам Уинтера, он располагает информацией о том, что миссис Раскин платила из-под полы семьсот пятьдесят долларов в месяц законной квартиросъемщице, Жермене Болл, которая платила хозяину триста тридцать один доллар в месяц». Это правда, — сказал Шерман, — но откуда, интересно, он узнал? Мария ему не говорила, Жермена — тоже, я совершенно уверен. Как-то раз мне Мария об этом рассказывала, но от меня не узнала ни одна живая душа.

— Где? — встрепенулся Куигли.

— Что где?

— Где она вам об этом рассказывала?

— Это было… в последний раз, когда я приходил к ней в ту квартирку. В день выхода первой статьи в «Сити лайт». Когда еще тот бугай, тот чудовищный хасид к нам вломился.

— Ух ты, — вырвалось у Куигли. Лицо его расплылось в улыбке. — Ты усек, Томми?

— Нет, — сказал Киллиан.

— А я — да. Может, я и ошибаюсь, но думаю, я его раскусил.

— Кого?

— Да этого шустрого сукина сына, — сказал Куигли.

— Ты о чем, вообще, говоришь-то?

— Потом объясню, — не переставая ухмыляться, бросил Куигли. — А сейчас иду прямо туда.

Он вышел из комнаты и чуть не бегом бросился по коридору.

— Что он затеял? — спросил Шерман.

— Не совсем понятно, — ответил Киллиан.

— Куда он пошел?

— Не знаю. Я даю ему возможность действовать по своему усмотрению. У Куигли природный нюх.

На столе Киллиана зазвонил телефон, и в селекторе раздался голос секретарши:

— Мистер Фицгиббон по три ноль.

— Беру, — сказал Киллиан и поднял трубку. — Алло, Берни?

Киллиан слушал, глядя вниз, но временами вскидывая глаза на Шермана. Что-то записал. Шерман почувствовал, что его сердце начинает учащенно биться.

— Из каких таких соображений? — проговорил Киллиан. Послушал немного еще. — Бодяга это, ты же знаешь… Ага, в общем-то, я… я… Что?! А в чьей секции?.. Уммм-хммм… — После небольшой паузы он сказал:

— Да, он там будет. — Киллиан проговорил это, глядя на Шермана. — О'кей, спасибо, Берни.

Киллиан повесил трубку и обратился к Шерману.

— Н-да… большое жюри вынесло решение привлечь вас к суду. Она вас подставила.

— Он так вам и сказал?

— Нет. Он не имеет права сообщать о том, что происходило на заседании большого жюри. Но он вложил это в подтекст.

— Что это значит? Что теперь будет?

— Первым делом будет то, что завтра утром окружной прокурор потребует, чтобы суд повысил сумму залога.

— Повысил сумму залога? Как же это можно?

— Это делается из тех соображений, что, поскольку обвинение поддержано, у вас появляется более сильная мотивация уклониться от явки в суд.

— Но это же абсурд!

— Конечно, но они собираются поступить именно так, и вам надлежит при этом присутствовать.

До Шермана постепенно начал доходить ужасный смысл сказанного.

— Сколько они запросят?

— Берни не знает, но, видимо, много. Полмиллиона. По меньшей мере четверть миллиона. Какую-нибудь совершенно дикую сумму. Это все Вейсс — накручивает заголовки, накручивает голоса черных избирателей.

— Но… они и вправду могут установить такой высокий залог?

— Зависит от судьи. Председательствовать будет Ковитский — он у них еще и главный по надзору за большим жюри. Ковитский — крепкий орешек. С ним у вас хотя бы какой-то шанс есть.