Ян Валетов - Левый берег Стикса

Голос Франца, радушный и веселый.

— Nice to meet you, Mister Kalinin!

— Glad to see you, Herr von Bildhoffen!

— И инспектор криминал полицай Матеус Ланг.

Тот же самый, стандартный набор любезностей прозвучал на немецком.

— Кофе, чай — господа? — спросил Штайнц по-английски. — До того, как мы начнем беседу.

— Благодарю, чуть позже, если возможно.

— А вы, господин инспектор?

— Благодарю вас, герр Штайнц. Просто воды, пожалуйста.

— Я просить прощения, что звал герр инспектор без вашего разрешений, — сказал Дитер по-русски, — но это связано с расследований о смерть герра Краснова. Это не занять много времени. Вы готов слушать вопрос герра Ланга?

— Да. Естественно.

Голос Дитера:

— Фройлян Габи, зайдите, пожалуйста.

Краснов слушал разговор, сгорая от желания видеть выражение лица Калинина. Сейчас и потом, когда настанет время.

— Я попрошу вас помочь нам с переводом.

— Хорошо, герр Штайнц.

— Вы можете задавать вопросы, герр инспектор.

— Спасибо, герр Штайнц. Господин Калинин, вы работали вместе с господином Красновым?

— Да, господин инспектор.

— Вы хорошо знали господина Краснова.

— Естественно, господин инспектор. Мы были старыми друзьями.

— Мы имеем проблемы с официальным опознанием тела господина Краснова. Вы, как мне сказали, юрист?

— Да. Но я специализируюсь не по уголовным делам.

— Я понимаю разницу, — сказал инспектор Ланг, сдержанно. — Но суть проблемы вы понимаете. Я хотел бы показать вам некоторые фотографии. Предварительно. Завтра я хочу пригласить вас в морг. Это неприятно, но необходимо.

Фройлян Габи переводила настолько четко, что сохраняла даже интонацию говорившего. То, что русский не ее родной язык можно было понять только по чуть неестественному произношению согласных.

В динамике конференц-связи зашуршала бумага. Ланг достал пакет с фотографиями.

— Боже мой, — сказал Калинин, сдавленным голосом, — о, Господи!

— Две пули попали в голову, — произнес инспектор с извиняющейся интонацией, как будто бы он сам был в этом виноват. — Стреляли с близкой дистанции. Мы нашли в кармане паспорт.

Молчание. Только шорох бумаги.

— Это господин Краснов? — спросил инспектор.

— Может быть — воды? — сказал Штайнц. — Может быть, подать вам воды, господин Калинин?

— Не надо. Господи, Костя…

— Вы узнаете на фотографиях господина Краснова?

— Не могу сказать точно. Сходство большое.

Калинин помолчал.

— Наверное, да…

— Вы можете сказать определенно?

— Мне сложно быть уверенным на сто процентов. Но это.… Но этот. … Этот человек очень похож на Костю. Очень.

— Мой вопрос будет звучать странно, господин Калинин, но в нем нет второго дна. Скажите, вы много лет знали господина Краснова?

— Больше пятнадцати лет. Точнее — пятнадцать с половиной.

— Тогда, может быть, вам известны его какие-нибудь особые приметы? Шрамы, родимые пятна, следы травм, я имею в виду — после аварий или спортивные?

— Нет, господин Ланг. Я не могу сказать определенно.

— Инспектор Ланг, с вашего позволения, — поправил его полицейский.

— Можешь, — подумал Костя, — ты же прекрасно помнишь, не можешь не помнить, как мы играли в футбол на пляже, и я упал на донышко разбитой бутылки. Ты еще шутил, что шрам на бедре можно выдавать за след схватки с тигром. Это было в семьдесят восьмом, летом. Ты еще ездил со мной в больницу, зашивать рану.

— Насколько я помню, у Кости не было каких-либо отличительных шрамов. И про переломы мне тоже ничего не известно. Он был удивительно здоровым человеком.

— Мне жаль, — сказал инспектор, — примите соболезнования в связи с утратой. Извините, но я вынужден продолжить.

— Да, да…

— В посольстве нам сообщили, что родителей у господина Краснова уже нет.

— Это так.

— Он близко общался с родителями жены.

— Достаточно близко.

— Как вы думаете, имеет смысл обратиться к ним за помощью?

— В опознании тела?

— Да.

— Не могу сказать. Господа Никитские, конечно, близкие родственники, но если даже я не смог сказать определенно… Я слышал, что несколько дней назад профессор Никитский перенес серьёзный сердечный приступ. После исчезновения дочери и внуков. И смерти зятя.

Краснов на мгновение закрыл глаза. Начавшая, было, утихать, головная боль вновь полыхнула с прежней силой. Заломило виски.

— Голыми руками, — подумал он, — удавить голыми руками. За всех, кого ты губишь, Миша. За всех, кого уже погубил.

— До тех пор, пока тело не будет официально опознано, мы не можем выдать его посольству и переслать родственникам для захоронения. Сожалею, но это проблема. Могу ли я просить вас приехать в морг полицейского управления завтра, в десять утра? Возможно, вы сможете произвести опознание, если увидите тело.

— У меня рейс на час дня.

— Я просил бы отложить вылет.

— Не уверен, что это возможно. Могли бы мы сделать это сегодня. Например, в пять.

— В шесть, — сказал Ланг. — Пожалуй, это можно будет сделать в восемнадцать часов.

— Я дам вам машину, — вмешался в разговор Дитер, — Мои соболезнования вам, господин Калинин. Я понимаю, что это значит — терять друзей. У вас все, господин инспектор?

— Пока, да, господин Штайнц. Благодарю вас за содействие.

— Всегда рады помочь, господин Ланг.

— Инспектор, с вашего позволения, господин Штайнц.

— Простите, ради Бога, инспектор.

— Ничего. Всего доброго, господа. Благодарю вас, фройлян. До свидания.

— До свидания, инспектор. Фройлян Габи, попрошу вас вернуться, после того как вы проводите инспектора Ланга. Вы нам еще понадобитесь.

— Хорошо, господин директор.

Шаги. Потом звякнуло стекло.

— Выпьете? — сказал Дитер по-русски. — Обычно я не выпить до переговор, но сегодня — особое случай. Коньяк, виски, водка?

— Водка, — сказал Калинин отрывисто.

— Франц?

— Спасибо, герр Штайнц. Я сам себе налью.

— Пейте, господин Калинин. Я вас понимаю. Хорошо.

— Он был очень хорошим человеком, — произнес Калинин с расстановкой. — Хорошим другом. Хорошим человеком. Так глупо погибнуть. От пули, которая была не ему назначена. Какая жестокая случайность!

— Я знал герр Краснов, как коллега, — сказал Дитер, — Франц знал его, как коллега. Нам очень жаль. Вы прав — глупый случайность.

Голос Габи:

— Я готова, герр Штайнц.

— Мы можем начинать, господа, — Заскрипело кожаное кресло. Очевидно, Штайнц сел. — Господин Калинин! Могу ли я попросить вас предъявить бумаги, подтверждающие ваши полномочия вести с нами переговоры от лица «СВ банка».

— Да, да.… Пожалуйста.

Щелчок замков атташе-кейса.

— Вот. Доверенность. Письмо банка. Мой паспорт. Копия паспорта. Все заверено государственным нотариусом. Выписка из штатного расписания, заверенная там же, вчерашним числом. Вы можете также сделать звонок в Правление. Этого достаточно?