Раймонд Чандлер - Исчезновение (= Мишень в шляпе, = Цена молчания)

Сразу видно, в этой женщине текла кровь старого вояки. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она словно заледенела.

Я встал, вынул сигарету из ее ледяных пальцев и скомкал в белой нефритовой пепельнице. Усевшись на место, положил свою простреленную шляпу на обтянутые белым шелком колени.

Спустя мгновение она пришла в себя. Ее взгляд скользнул вниз и остановился на шляпе. Краска медленно заливала ее лицо, пунцовые пятна проступали на скулах. Она нервно провела языком по пересохшим губам.

- Я знаю, - нарушил я молчание, - что это неважная шляпа. Я не собираюсь дарить ее вам. Лишь взгляните на следы пуль.

Обессилевшая рука ожила и схватила шляпу. Глаза вспыхнули.

Она разровняла поля, взглянула на двери и вздрогнула.

- Иджер? - выдохнула она слабеющий звук. Это прозвучало как эхо, как далекий отзвук давно умерших слов.

Я медленно покачал головой и сказал:

- Иджер не пользуется двадцать вторым калибром, как ваш сын, миссис О'Мара.

Пламя в глазах мгновенно угасло. Наступила темнота, нет, скорее пустота, которая страшнее темноты.

- Вы его мать, - продолжал я, - что вы собираетесь предпринять?

- Милостивый Боже! Дейд! Он... стрелял в вас!

- Дважды, - напомнил я.

- Но почему? Почему же?

- Вы думаете, миссис О'Мара, что я многое знаю. Пока я только предполагаю. В этом деле все очень сложно. Если бы я знал, почему он стрелял в меня!

Она молчала, механически покачивая головой. Ее лицо снова превратилось в невозмутимую безжизненную маску.

- Я бы сказал, что он, возможно, не в силах справиться с собой, предположил я. - Прежде всего он не хотел, чтобы я нашел его отчима. И потом, малыш слишком любит деньги. Вам это покажется мелочью, но это существенная деталь в общей картине. Из-за неудачной стрельбы он потерял обещанный доллар. Незначительный штрих, но не в его маленьком мирке. И, конечно, он самый настоящий безумный маленький садист, рука которого зудит от желания нажать спусковой крючок.

- Как вы смеете! - вспылила разъяренная леди. Но ее вспышка ровным счетом ничего не означала. Она сама тут же забыла о ней.

- Как я смею? Смею! Давайте отвлечемся от того, почему он стрелял в меня. Я ведь не первый, не так ли? Вы не знаете, о чем я говорю? Вы, конечно, не предполагаете, что он сделал это умышленно?

Она молчала и не шевелилась. Я перевел дыхание.

- Поэтому, давайте поговорим о том, почему он застрелил Дадли О'Мару.

Я подумал, что в этот момент она вскрикнет, но я напрасно обольщался. Старик из оранжереи дал ей гораздо больше, чем высокий рост, темные волосы и безумно горящие глаза.

Она втянула губы, пытаясь облизать их, и буквально одно мгновение выглядела, как маленькая испуганная девочка. Черты ее лица заострились. Она медленно подняла руку, словно манекен, который дергают за ниточки, схватилась за белый мех вокруг шеи и так потянула, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Потом взглянула на меня.

Моя шляпа соскользнула с ее колен на пол. Звук этого падения был самым громким из всех, какие я слышал в своей жизни.

- Деньги... - ее голос напоминал карканье, - конечно, вы хотите денег.

- И как много денег я хочу?

- Пятнадцать тысяч долларов.

Я отрицательно покачал головой, упрямый, как собака ловящая свой хвост.

- Почти верно. Предварительный гонорар, так сказать Приблизительно столько, сколько нашлось в его карманах, и сколько взял Иджер за то, чтобы спрятать тело.

- Вы чертовски сообразительны, - в ее голосе прозвучала плохо скрытая угроза. - Я сама могла бы вас убить за это.

Я попытался улыбнуться:

- Верно. Сообразителен и не жалуюсь. Мальчишка убил О'Мару там же, где и стрелял в меня, при помощи того же нехитрого трюка. Я не думаю, что он заранее задумал убийство. Он ненавидел отчима, но не собирался убивать его.

- Он ненавидел его, - повторила женщина, как эхо.

- Они оказались в тире. И в итоге - мертвый О'Мара на полу, за барьером, вне поля зрения. На выстрелы в тире никто, конечно, не обращает внимания. Крови очень мало: попадание в голову, мелкий калибр. Мальчишка закрывает дверь и прячется. Но в конце концов, он же должен кому-нибудь рассказать о случившемся. Он рассказывает вам - вы его мать. Больше ему некому рассказать.

- Да, - выдохнула она, - он рассказал мне. Полный ненависти взгляд черных глаз уперся в меня.

- Вы подумали о том, чтобы представить случившееся как несчастный случай. Мысль неплохая, за исключением одного но. Мальчик не вполне здоров психически, и вам об этом известно. И генералу известно, и прислуге. И, должно быть, это известно посторонним. А закон, бессмысленный, как вы полагаете, суров с ненормальными. И я думаю, мальчишка, скорее всего, выдал бы себя с головой. Может быть, он даже стал бы хвастаться.

- Продолжайте.

- Вы не могли пойти на такой риск. Ради сына и ради старика в оранжерее. Вы скорее сами бы пошли на преступление, чем стали бы так рисковать. Что вы и сделали. Вы знали Иджера и наняли его для того, чтобы избавиться от трупа! Все это - исключая бегство Моны Мезарвей - помогало создать впечатление умышленного исчезновения.

- Лэш увез его, когда стемнело, в его же машине, - глухо подтвердила собеседница.

Я наклонился и подобрал свою шляпу.

- А как же слуги? - спросил я.

- Норрис знает. Дворецкий. Он скорее умрет под пыткой, чем проговорится.

- Да. Теперь вам известно, почему убрали Ларри Батцела и почему я взялся распутать эту историю.

- Шантаж... - ответила миссис О'Мара. - Этого еще не случилось, но я ждала с минуты на минуту. Я бы не заплатила ему ни копейки, и он об этом знал.

- Мало-помалу, год за годом, он легко мог бы получить четверть миллиона, - сказал я. - Не думаю, что Джо Мезарвей был в курсе случившегося. Во всяком случае, Мона уж точно ничего не знала.

Она ничего не ответила. Только взглянула на меня.

- Но почему, черт возьми, вы не спрятали от Дейда оружие? - возмутился я.

- Он еще хуже, чем вы думаете... Я сама боюсь его.

- Уберите его, - предложил я. - Из дома. От старика. Он еще достаточно молод, чтобы вылечиться, если обеспечить правильный уход. Увезите его в Европу. Подальше отсюда. Прямо сейчас, не медля ни дня. Если генерал узнает - это убьет его.

Она с трудом поднялась и едва дошла до окна. Так и стояла неподвижно, почти сливаясь с тяжелыми белыми шторами. Руки безжизненно повисли вдоль тела.

Потом она повернулась и подошла ко мне. У меня за спиной она задержала дыхание и лишь один раз всхлипнула.

- Это было подло... Самое подлое, что мне приходилось видеть когда-либо в жизни. И все же я бы снова сделала то же самое. Отец не стал бы. Он бы прямо сознался во всем. Как вы сказали, это убило бы его...

- Уберите сына, - продолжал я настаивать, - сейчас он где-то прячется. Он думает, что убил меня. Прячется, как зверь. Найдите его. Он сам не справится с собой.