Мария Брикер - Тени солнечного города

- Зачем тебе понадобилось спать с Громовым? Ты же знала, что твоя сестра - девственница? Именно эта деталь подтолкнула меня к мысли, что там была другая женщина.

- Досадная ошибка, но как иначе я могла затащить Громова в кусты? К тому же это только усугубило положение твоего друга - следователь не поверил ему. А мне было вдвойне приятно, что моя сестра умерла такой безобразной, унизительной смертью, такой же безобразной, как и она сама!

- Потом ты Катин костюм вернула обратно, только уже со следами крови Лизы. Почему именно Катя? Чем она тебе не угодила?

- Она - законченная наркоманка. В любом случае она сдохла бы где-нибудь на помойке. К тому же эта нахалка очень разозлила меня, решив «зажать» мои деньги, которые Лиза одалживала ей. Я заранее не планировала ее подставлять, думала, что с Громовым не будет проблем - его признают виновным и все на этом кончится, но тут приехал ты! Я узнала, что Громов - твой лучший друг и ты, естественно, поверишь ему. Ситуация изменилась, я испугалась, что мои показания покажутся тебе неубедительными и ты начнешь меня подозревать.

- Поэтому ты в суде дала правдивые показания? Чтобы отвести от себя подозрения?

- Да, но и не только поэтому. К тому моменту я уже знала, что в твоих руках первоначальный анализ крови Громова. Я не успела перехватить его - ты опередил меня. После того, как я прослушала твой разговор с Петуховым, я решила подстраховаться и подбросила в квартиру Кати вещи, в которых была, а в номер Петухова - бокал с ее отпечатками пальцев и сигаретный окурок с ее помадой. Подстраховка была на случай, если тебе все же удастся первым перехватить документ, и тогда ты предъявишь его в суде и легко докажешь процессуальные нарушения. Как только это произойдет, дело вернут на дополнительное расследование и будут опять копать.

- Где же ты взяла этот окурок и бокал, ведь Катя жила в Москве?

- Я позвонила ей и попросила приехать, чтобы обсудить проблему возвращения долга. Мне необходимо было, чтобы Катя оказалась в Солнечном в день убийства. Поэтому к Петухову я пришла только поздно вечером, не подозревая, что у столь законопослушного гражданина, как ты, может появиться такая бредовая идея - влезть в чужой номер.

- Собачку ты тоже меня попросила покормить не просто так, да?

- Как же мне еще можно было подсунуть тебе альбом с фотографиями? Я знала, что ты не откажешь себе в удовольствии познакомиться поближе с моей личной жизнью и, конечно же, наткнешься на фото, где Лиза с Настей и Катей запечатлены в одинаковых юбках и кофтах.

- Ты - чудовище! Ты уничтожила столько людей ради какой-то бредовой идеи твоего отца! Ты напрасно думаешь, что я буду помогать тебе!

- Будешь, Аркаша. Сейчас ты напишешь бумагу, что являешься моим адвокатом по всем вопросам, и подпишешь ее. Считай, что это была моя исповедь, о которой тебе придется молчать - ведь тайны клиентов выдавать нельзя, иначе…

- Иначе ты прирежешь меня этим ножом? - нервно рассмеялся Аркадий.

- Иначе твой нож, подаренный тебе твоим отцом, с твоими отпечатками и кровью адвоката Петухова окажется в прокуратуре! Ты здорово влип, тебя обвинят в его убийстве и посадят в тюрьму. Это еще не все - восемнадцать мне исполнится только через месяц! И если ты мне помешаешь, заявление о том, что ты совращаешь малолетних девочек, тоже отправится по тому же адресу. Ну что, думаю, все дела улажены, так ведь, Аркадий?

Аркадий медленно опустился на стул и схватился за голову руками. Все, что говорила Анна, не укладывалось в его мозгу. Он был так шокирован ее откровенностью, что даже нож в ее руке, направленный на него, не пугал его. Ему хотелось умереть, жизнь потеряла всякий смысл, надежды рухнули.

- Я ведь полюбил тебя, - пересохшими губами тихо сказал он. - Как я мог полюбить чудовище? Как я мог не понять, что за сущность скрывается под такой красивой внешностью?

Анна вдруг отложила нож в сторону, подошла к нему, обняла и начала целовать.

- Я не чудовище, милый! Я люблю тебя, и ты тоже любишь меня. Прими меня такой, какая я есть, - нас ждет великое будущее! Ради жизни на земле слабые должны умереть, а сильные - выжить! Неужели ты этого не понимаешь? Ты красив, ты умен, ты здоров… Мы будем вместе, разве ты этого не хочешь? Никто никогда ни о чем не узнает. У меня есть деньги, давай уедем на время. Ты ведь хотел меня увезти в другую страну? Ты успокоишься и поймешь, ты должен все понять, обязан: я не случайно выбрала тебя. Я не могла ошибиться! Наш ребенок родится сильным и красивым. Я воспитаю его так же, как воспитывал меня мой отец. Я знаю, во мне уже есть частичка тебя, я чувствую! Наша первая ночь не могла не принести своих плодов. Я все рассчитала. Это даже лучше, что между нами больше нет обмана. Моя мать была жалкой лгуньей! Когда отец женился на ней, она утаила от него, что у нее есть еще одна дочь. Что же, ее можно было понять - разве она могла похвастаться тем отродьем, которое у нее родилось? Она прятала Лизу у бабушки. Мой отец женился на ней потому, что она была очень красива и должна была родить ему красивого ребенка. Но к тому моменту, когда все открылось, родилась я. Отец сосредоточился на мне, он с пеленок боготворил меня, а моя мать, напротив, не уделяла мне вообще никакого внимания. Для нее существовала только Лиза! Сначала я не понимала почему, но отец объяснил мне, что это жалость - жалость, которая лишила меня материнской любви, потому что меня, красивую и сильную, жалеть было не за что. Теперь в моем сердце нет снисхождения к слабым, они должны исчезнуть и уступить место сильным и красивым! Только так можно спасти мир от гибели - так учил меня мой отец.

- Господи, кем же был твой отец? Что за изверг сотворил такое со своим ребенком? - Он говорил тихо, не вкладывая в свой голос эмоций. У него не было ненависти к молодой прекрасной женщине, стоявшей перед ним, которая за такой короткий промежуток времени сумела завладеть его сердцем, вознести его на вершину блаженства - и скинуть вниз, в бездонную пропасть, из которой ему не удастся выбраться уже никогда. Но, несмотря ни на что, он чувствовал к Анне жалость, ту самую жалость, которую она отвергала, ту жалость, которую мы чувствуем ко всем обездоленным - к бродячим собакам, к брошенным детям, к бродягам.

- Ее отец - Самарин Владимир Васильевич, настоящая фамилия - Костров, пластический хирург, а по совместительству - отъявленный негодяй и серийный убийца, уничтоживший несколько десятков женщин, потому что он решил, что он - сам господь бог, - раздался голос Симбирцева с порога. В руках он держал пистолет, направленный на Анну. - Извините, что помешал беседе, - дверь была открыта, и я вошел.

Анна вздрогнула, схватила нож, вцепилась Аркадию в волосы и молниеносно поднесла нож к его горлу.