Татьяна Устинова - Гений пустого места

— Кто? — ошарашенно спросила Арина.

— Таксист! — проорал Хохлов. — Ее забрал таксист! Кузя сел в такси и снял треух, потому что там было тепло! Шапка осталась в такси, и из этого следуют два возможных вывода: или его убил таксист, или его убили где-то по дороге. Он вышел, его убили, а шапка осталась в машине. Ну, просто он ее забыл!

— Нет, — живо перебила Родионовна, которая примерно с Милона Кретонского начала серьезно слушать. — Ничего подобного! Шапку мы подобрали у меня в квартире, да? Значит…

Хохлов секунду подумал.

— Все правильно. Ее оставил тот тип, что к тебе вломился, значит, это и есть убийца, следовательно, это и есть таксист, потому как мы сейчас установили, что шапка могла остаться только в такси!

— Да нет! — возразила Арина энергично. — Он мог выйти из такси в ушанке, а потом его кто-то убил и забрал шапку. Такси и ушанка никак не связаны, Митя! То есть они могут быть связаны, а могут и не быть, понимаешь?

Хохлов ручкой почесал в затылке:

— Крах версии номер один. Или не крах?

— Тебе нужно понять, из-за чего его могли убить! Если из-за денег, о которых он все время говорил, то из-за каких именно? Которые у тебя украли? Или нет?

Хохлов вдруг вскочил, и многострадальное компьютерное кресло отлетело к стене и опрокинулось. Колеса завращались.

— Черт! Черт, черт, черт! Я же совсем забыл про эти деньги!

— Про какие именно деньги ты забыл?

— Про те, что у меня украли! Я же видел машину, на которой эта сволочь их увезла! Сволочь в шубе!

— А… где ты ее видел?

— Да в комендатуре института я ее видел! Мне Никоненко сказал, что так оно и будет, и точно! Весь фасад института простреливается камерой, которая у солдатиков стоит! Институт-то наш, глубоко научный, солдатики охраняют! Они мне и показали видеозапись той ночи, когда деньги тиснули и Кузю убили! И все подтвердилось, что Никоненко говорил, — стояла на шоссе машина, и в нее дамочка села с пакетом, и машина уехала! И заметь, дамочка села на пассажирское место, значит, в автомобиле водитель был! Ты помнишь Игоря Никоненко?

Арина пожала плечами:

— Помню. Он дружит с Пашей Степановым, который у нас супермаркеты строит, а ты дружишь с Пашей, потому что именно твоя контора рассчитывает для супермаркетов крыши.

— И заметь! — назидательно сказал Хохлов. — Еще ни одна крыша, которую мы считали, ни на чьи головы не упала и не упадет, а все почему?

— Почему?

— Потому что я теорию прочности в институте изучал, — пояснил Хохлов с удовольствием. — Коэффициенты долбаные считал! С ума сходил, но считал! Вот ты, Родионовна, знаешь, чем отличается сталь марки 30 ХГСА от стали марки 12 Х18 НЮ Т?

Арина призналась, что не знает.

— Вот так-то! — объявил Хохлов. — Нельзя тебе, Родионовна, голубка дряхлая моя, доверять строительство супермаркетов и крытых рынков. Я бы ни за что не доверил!

— Да я и не берусь, — пробормотала совершенно уничтоженная такими его познаниями Родионовна, дряхлая голубка.

Хохлов походил по комнате и лег на диван. Свитер задрался, и опять стал виден голый волосатый живот. Она посмотрела и отвела глаза.

— Жрать хочу, не могу, — признался Хохлов. — А ведь никто не кормит, никто не кормит!

После чего он некоторое время полежал молча.

Родионовна подошла и присела у него в ногах.

— Мить, а Галя с мамой… правда решили на тебя заявление в милицию писать?

Он пожал плечами.

— А у тебя неприятностей не будет?

— Какие у меня могут быть неприятности, — досадуя на такой глупый вопрос, отмахнулся Хохлов, — если подполковник Никоненко дружит с Пашей Степановым, а Паша дружит со мной каждую субботу в бане и кроет свои супермаркеты моими крышами?! То есть кроет он, конечно, не в бане, но…

Он закинул руки за голову и стал думать и думал довольно долго, а потом сказал:

— Знать бы, о каких деньгах говорил Кузя! Только вот как это можно узнать?!

— Я уже все узнала, — громко и отчетливо произнес женский голос.

Арина подскочила и схватилась за бок с левой стороны — видимо, у нее остановилось сердце. Хохлов свалился с дивана, но быстро поднялся.

— Как ты вошла?!

— Да все открыто. Настежь. — Ольга Пилюгина, устало сгорбившись, прошла в комнату и плюхнулась на стул. — Я больше не могу. Сейчас умру.

— А моя сторожевая собака? — спросил Хохлов. — Надежда и опора семьи?! Как она тебя впустила?

Ольга вяло пожала плечами:

— Дайте мне выпить, а?

Хохлов воодушевился.

— Вот это отличная мысль! — воскликнул он и погрозил Ольге пальцем, как бы шутейно, — просто замечательная мысль! Сейчас все будет. Я все подам.

— Это я подам, — сказала Арина. — Мить, вернись! Я сейчас все принесу, через пять минут.

И действительно принесла, и через пять минут.

Все вкусное, что Хохлов привез в нескольких пакетах, было нарезано кружочками, красиво разложено и украшено петрушкой. Были поданы отдельные стаканы под виски и отдельные под сок — Хохлов понятия не имел, что у него есть такие стаканы, и даже лед в вазочке.

— Вот это да! — сказал Хохлов, заглянув в вазочку.

Он быстро разлил виски, тяпнул, запил, заел и налил еще.

— Я знаю, о каких деньгах идет речь, — заявила Ольга Пилюгина. — И теперь вообще все запуталось!

— Что за деньги?

— Катькин муж обещал Кузе заплатить пятьдесят тысяч долларов за разрешение на усыновление Женьки.

Хохлов присвистнул, а Арина посмотрела с изумлением. От виски стало тепло не только в животе, но и сбоку, где только что со страху все обледенело.

— Вот именно. Были какие-то сложные договоренности, что Катька привезет ему карточку, на которую будут положены деньги. Карточку она получила в банке по доверенности, которую подписал Кузя. В тот день она приехала в общежитие с бумагами на усыновление, чтобы обменять их на карточку. Пакет, который Кузя отказался забрать у бабы Веры, — это выписка со счета из банка о том, что на его имя поступил платеж. Я проверила. Все правильно.

Хохлов махнул еще виски, и Родионова сказала ему зачем-то:

— Ты закусывай, Мить!

— Я закусываю! — отмахнулся Хохлов. — Значит, скорее всего, именно на эти пятьдесят тысяч он и собирался жить с Родионовной. Шикарно жить.

Арина отвернулась.

Ей вдруг так жалко стало Кузю с его «коммерцией», что слезы навернулись на глаза. Он продал свое право называться отцом за пятьдесят тысяч долларов, которые ему, как и всем нормальным людям, представляются миллионами, и радовался, и был страшно горд, и кто теперь посмеет его осуждать?!

— Значит, так, — сказал Хохлов, жуя колбасу с хлебом. — Человек, который его убил, знал об этих деньгах. Еще он знал, что Кузя собирается на тебе жениться. К тебе он пришел именно за этими деньгами, и тогда, выходит, мои деньги к Кузиным не имеют никакого отношения! Да? Да! И именно пятьдесят тысяч искали у него в комнате. И все там разгромили!