Татьяна Устинова - Отель последней надежды

— Хорошо. Не время так не время. Хотя мне бы с тобой обязательно нужно поговорить, — добавила она серьезно. — Отец очень переживает, и вообще.

— Мам, я не могу с ним разговаривать.

— Это потом, потом, — торопливо сказала мать, и на лице у нее промелькнуло огорчение. — Катя, но вы пообещайте, что непременно заедете к нам в гости. Максим вас привезет. Вы из Питера, да? Мы с мужем очень любим этот город!

— Мама, она не заедет!

— Нет, почему, — вдруг вступила Катя Самгина, которой надоел Максим Вавилов, — конечно, заеду, спасибо. Я могу сама заехать, не нужно меня везти!

— И я могу водителя прислать, — сказала Татьяна Ильинична. — Макс, можно тебя на два слова?

И Катя осталась одна.

Комната была огромной, просто каких-то невероятных размеров. Может быть, так чудилось еще и потому, что высоченные окна выходили на веранду и там, где они были открыты, трава и сосны казались продолжением дома.

Она подошла к стене и потрогала ее рукой. Обыкновенная беленая стена, прохладная и шершавая на ощупь. Вдоль стены стояли глиняные горшки, в некоторых росла трава, а в других ничего не росло, а из одного, широкого и плоского, торчали газеты и какие-то журналы. Пол был темный, гораздо темнее стенных панелей, и там, где на него падало солнце, теплый, почти горячий.

…Интересно, сколько нужно денег, чтобы купить такой дом? И сколько нужно денег, чтобы содержать его?

Катя Самгина работала на телевидении и общалась с разными людьми, разного достатка и общественного положения, и еще ни разу ни у кого не видела такого дома.

Видимо, только старшие оперуполномоченные и учительницы русского языка на пенсии могут себе позволить нечто подобное.

Она обошла камин со всех сторон, присела и потрогала рукой коврик, переливавшийся в солнечном свете. Коврик оказался шелковый, и Катя пошла дальше.

…Может, уехать? Вот прямо сейчас?.. Милиционеры, которые живут в таких домах, лгут самим фактом своего существования!

А Катя Самгина не выносила лжи, несмотря на то что работала журналисткой!

С улицы потянуло теплым ветром, откуда-то донеслось стрекотание газонокосилки, и от сквозняка чуть приоткрылась дверь, за которую удалились хозяева эдема и аркадии.

— ..должен поговорить! — настойчиво уверяла мать.

— Я ничего никому не должен, — отвечал сын.

— Но поговорить-то ты можешь?!

— Нет, мама, он взрослый человек и знает, что я никогда не буду.., плясать под его дудку, черт возьми!

— Максим, это не правильно! Он твой отец! И кстати, кто эта девушка? Зачем ты ее притащил сюда?

— Она свидетельница по делу. Ее нужно где-то передержать.

Катя усмехнулась, трогая рукой стену. Передержать — вот как! Как будто она собака, которую некуда деть.

— Она чуть не погибла, а дело у нас так в управление и не забрали — говорят, раз нет серии, сами и разбирайтесь. «Глухаря» — то никому неохота!

— Макс, ты говоришь на каком-то птичьем языке, я ничего не понимаю. И сколько она здесь пробудет?

— Сколько надо, столько и пробудет.

— Кому надо? Ей? Или тебе?

— Мне, — сказал Максим довольно громко. — Мам, ты прости меня, но я уже большой мальчик.

— Большой мальчик, а с папой поговорить все никак не можешь!

— Ма-ма!

— Ну хорошо, хорошо. Но ведь ты никогда не привозил свидетельниц по делу — я правильно называю? — к себе домой. Даже с предыдущей.., свидетельницей по делу.., ты жил в бабушкиной «хрущевке».

— Это совсем не то, что ты думаешь, мама! И хватит уже!

— Боюсь, что это не то, что ты думаешь, сынок!

Катя Самгина опять усмехнулась и решила, что лучше всего будет обнаружить свое присутствие.

— Я все слышу, — прошипела она в щель так громко, как только могла. — Дверь открылась!

Голоса затихли, и через секунду в дверном проеме возник Максим Вавилов.

— Если открылась, нужно было закрыть, — сказал он не слишком любезно.

— Если бы я закрывала, она бы заскрипела, и вы все равно бы поняли, что я подслушиваю, — объяснила Катя Самгина.

Татьяна Ильинична протиснулась мимо широкого Максимова плеча, посмотрела на Катю и сказала задумчиво:

— Да. Умная девушка. Берегись, сынок.

Катя, усталая, серая, с бинтом под водолазкой, в которой ей было жарко, но зато она закрывала шею, вдруг вспылила.

— Ваш сын в полной безопасности, — выговорила она с ледяной отстраненностью в голосе. — Я не сплю с милицией, гаишниками, ветеринарами и службой горгаза.

— Ого, — задумчиво произнесла Татьяна Ильинична, пристально ее рассматривая, а Максим Вавилов почему-то засмеялся.

— Кроме того, я замужем, и мой муж прекрасный, успешный человек…

— Зачем вы врете? — неожиданно спросил старший оперуполномоченный. — Я же видел ваш паспорт! Вы давно в разводе!

Катя Самгина, ненавидевшая ложь, смешалась:

— Да, но мой второй муж… Я вышла замуж сразу после развода…

— И опять врете, — скучным голосом сказал Максим Вавилов. — Нету у вас второго мужа.

— Штампа нет, но у меня есть гражданский муж!

— И этот гражданский муж ни разу за все время, что вы были в больнице, вам не позвонил?!

— Откуда вы знаете, что он не звонил?! Да он каждый день звонил!

— Ваш телефон у меня, — напомнил Максим Вавилов. — И никто не звонил, кроме неких Нины Ивановны и Надежды.

— Пожалуй, я поеду, — заявила Татьяна Ильинична решительно. — Вы тут пока разбирайтесь, у кого есть муж, у кого нету, а я поеду. Отец там один, а нам завтра в Италию лететь, и чемоданы не собраны. У Макса мужа нет, это я точно помню.

— Мама! Что за шутки!

— До свидания! Катя, надеюсь, вы заглянете к нам до отъезда в Санкт-Петербург. Мы вернемся из Рима в субботу. Я передам вашей бабушке гостинцы. Все-таки мы коллеги!

— Спасибо, — пробормотала Катя.

— Я тебя провожу, — сказал Максим Вавилов.

— Я заезжала с другой стороны участка.

— Я знаю, потому что мы не видели твою машину.

И они ушли, а Катя осталась.

Итак, что мы имеем?.. Журналистская привычка давала себя знать — быстро проанализировать имеющиеся данные и, может быть, использовать их.

Он работает в милиции, а его мать — бывшая учительница русского языка, которая завтра летит в Рим. Он никак не соглашается повстречаться с отцом, хотя мать на этом очень настаивает. Этот дом стоит по меньшей мере миллион долларов.

Какие из этого можно сделать выводы?..

Его отец — Дон Корлеоне отечественного пошиба? Вор в законе? Главарь банды ликвидаторов, которая работает на ФСБ и ликвидирует по миру неугодных политических деятелей и руководителей террористических организаций? А может, он сам и есть террорист, только замаскировался? Может, по выходным он летает в Афганистан, чтобы получить специальное задание лично из уст Бен Ладена? Может, он привез сюда Катю Самгину, чтобы без помех зарезать, после того как он так неудачно пытался ее придушить?! Соседи далеко, воплей Кати никто не услышит, а к тому времени, как ее хватятся, ее труп давно сгниет в каком-нибудь колодце?! Или под сосной?!