Марио Пьюзо - Первый дон

После нескольких дней отдыха Чезаре готовился двинуть армию дальше.

Он дал да Винчи большой кожаный кошель, набитый золотыми дукатами, и предложил ему ехать с армией. Но да Винчи покачал головой.

– Я должен вернуться в искусство. Ибо этот потливый молодой камнетес Микеланджело Буонарроти получает отличные заказы, тогда как я трачу время на полях сражений. Он талантлив, признаю, но нет у него глубины, тонкости. Я должен вернуться.

Вскочив на белого жеребца, Чезаре уже собрался попрощаться с да Винчи, когда маэстро протянул ему лист пергамента.

– Тут перечислено все, что я умею… картины, фрески, системы канализации… всякое разное. О цене мы всегда сможем договориться, – он улыбнулся, что-то вспомнив. – Ваше высочество, в Милане я написал фреску «Последняя вечеря». Мне бы хотелось, чтобы Святейший Папа взглянул на нее. Как вы думаете, сможет?

Чезаре кивнул.

– Я видел ее, когда был в Милане. Великолепная работа. Святейший Папа понимает и ценит прекрасное.

Я уверен, его заинтересуют ваши новые проекты, – он осторожно сложил пергамент, сунул в карман плаща. Отсалютовал да Винчи и поскакал по дороге, уходящей на север.

Когда армия Чезаре продвигалась от Фаэнцы к Болонье, Асторре Манфреди ехал рядом с ним. Асторре отличала приятная наружность и редкостное трудолюбие.

По вечерам он ужинал с Чезаре и его командирами, развлекая всех фривольными песнями крестьян Фаэнцы. После еды слушал, как Чезаре анализирует сложившуюся ситуацию и намечает планы на ближайшие дни.

В тот период перед Чезаре возникли серьезные стратегические проблемы. Он установил контроль практически над всей Романьей, но не мог помышлять о взятии Болоньи, поскольку город находился под защитой французов.

У него не было ни малейшего желания настраивать против себя короля Людовика, да и Папа не одобрил бы такого решения.

По правде говоря, Чезаре нацелился не на саму Болонью, а на Болонский замок, мощную крепость, расположенную вне городских границ. Держал Чезаре и туза в рукаве: Бентивольо, правитель Болоньи, знал только о том, что Чезаре и его армия движутся в направлении города.

Даже командиры Чезаре понятия не имели об истинных намерениях главнокомандующего и тревожились из-за того, что он может приказать штурмовать Болонью.

После долгих раздумий Чезаре остановил войска в нескольких милях от городских ворот. Джованни Бентивольо, мужчина видный, здоровяк, выехал ему навстречу на громадном коне. Его сопровождал оруженосец с флагом: красная пила на белом поле.

– Чезаре, – обратился к нему Бентивольо, сильный лидер, но здравомыслящий человек, – друг мой, так ли нам необходимо вступать в бой? Маловероятно, что ты одержишь победу, а если такое и случится, подставишься под удар французов. Нет ли у меня способа отговорить тебя от этой глупой затеи?

После двадцатиминутного торга Чезаре согласился не штурмовать Болонью, а Бентивольо – отдать Чезаре Болонский замок. Договорились они и о том, что Болонья будет предоставлять войска для дальнейших папских кампаний.

На следующий день люди Чезаре заняли Болонский замок.

Мощные стены охраняли их от врагов, в просторных подземных складах хранилось немало военного снаряжения, жилые помещения отличались удобствами. Чезаре и его командиры остались очень довольны.

В тот же вечер Чезаре устроил войскам роскошный пир. Все ели, пели, разговаривали, отдавая должное густому красному вину.

Чезаре ходил среди солдат, благодарил их за службу, поздравлял с победой. Армия любила Чезаре, хранила ему верность, как и жители покоренных им городов.

После еды Чезаре и его командиры отправились в серные ванны замка, вода поступала туда из подземного источника. Расслабившись, они плескались в горячей, мутной воде, от которой шел запах тухлых яиц.

Позже командиры один за другим вылезали из бассейна, окатывая себя ведрами чистой воды. Наконец, в бассейне остались только Чезаре и Асторре Манфреди.

И тут Чезаре почувствовал чью-то руку у себя на бедре.

Он крепко выпил, а потому сразу не отреагировал, когда пальцы начали поглаживать его детородный орган.

Но потом разом протрезвел и мягко отвел руку Асторре.

– Я не такой, Асторре. Дело не в тебе. Просто мальчиками я не интересуюсь.

– Чезаре, ты понимаешь. Это же не похоть, – говорил Асторре искренне. – Я люблю тебя, и уже давно.

Чезаре сел в мутной воде, пытаясь собраться с мыслями.

– Асторре, я считаю тебя своим другом. Ты мне нравишься, я восхищаюсь тобой. Но тебе этого мало, не так ли?

– Да, – Асторре печально вздохнул. – Мало. Я влюблен в тебя так же, как Александр Великий любил персидского мальчика. Как английский король Эдуард Второй любил Пирса Гавестона. Я в этом уверен, и пусть мои слова покажутся тебе глупыми, но это истинная любовь.

– Асторре, – говорил Чезаре мягко, но слова его трактовались однозначно, – тут я ничего не могу для тебя сделать. Я знаю многих достойных людей, воинов, атлетов, даже кардиналов, которые наслаждаются такими отношениями. Но это не для меня, Асторре. Я могу остаться тебе верным другом, но и только.

– Я понимаю, Чезаре, – в печали Асторре поднялся из воды. – Завтра я уезжаю в Рим.

– В этом нет необходимости, – возразил Чезаре. – Ты не упал в моих глазах, признавшись мне в любви.

– Нет, Чезаре, – покачал головой Асторре. – Остаться я не смогу. Мне будет слишком больно ежедневно видеть тебя. Или я буду тешить себя ложными надеждами.

Стараться привлечь к себе твое внимание, а в итоге ты разозлишься на меня или, хуже того, я стану тебе противен.

Нет, я должен уехать.

На заре следующего дня Асторре пожал руку всем командирам. Повернулся к Чезаре, обнял его и прошептал на ухо: «Прощай, друг мой. Мои грезы всегда будут наполнены тем, что могло бы быть».

Тепло улыбнувшись ему, Асторре Манфреди вскочил на лошадь и поскакал на юг, к Риму.

Всю ночь Чезаре просидел в своем шатре, обдумывая, куда вести армию. И, осознав, что все цели, намеченные отцом, достигнуты, понял, что пора возвращаться в Рим.

Однако Чезаре не до конца утолил разыгравшийся аппетит к победам. Как, впрочем, и его командиры, Вито Вителли и Паоло Орсини. И теперь они убеждали его взять Флоренцию. Вителли презирал флорентийцев, а Орсини хотел вернуть город Медичи, давним союзникам его семьи.

У Чезаре остались самые приятные воспоминания о Флоренции Медичи, ему не нравилась нынешняя Флоренция, но он колебался.

Когда же золотые лучи утреннего солнца проникли в шатер, Чезаре принял решение. Возможно, Орсини и Вителли были правы, возможно, им удалось бы взять город и восстановить власть Медичи. Но Чезаре прекрасно понимал, что атака на Флоренцию есть атака на Францию.