Дэвид Балдаччи - Знаки [litres]

– Я не проверила команду наружки, Роби. Знала, что раньше она была. Легальная. Всегда проверяла. А сегодня нет.

– Что там было?

– Выстрел одного из них срикошетировал от урны прямо Майку в глаз. Он умер, не успев упасть.

– А что потом?

– Я их застрелила. По пуле каждому. Они были не ахти. Примчались так, будто я даже отбиваться не буду. Дурачье.

– Вообще-то мои были тоже не очень хороши, – заметил Роби.

– Интересно, почему? – Рил бросила на него пронзительный взгляд.

– Может, лучшие уже в Ирландии. – Роби включил радио. – Хочу послушать, появилось ли что-нибудь в новостях о торговом центре.

Ничего. Зато был другой материал, вызвавший их интерес. Диктор не задерживался на подробностях, хотя сейчас их и не так уж много.

Когда он перешел к следующей новости, Роби выключил радио и уставился на Рил.

– Кто-то убил Говарда Деккера.

– Рубят все неприбранные концы, Роби. Эти сукины дети планируют провернуть это и выйти сухими из воды. Как бы не так. Я всажу по пуле в голову всем до единого. Буду отстреливать их снова и снова, пока патроны не кончатся.

Положив ладонь ей на запястье, Роби сжал его.

– Что ты делаешь? – спросила Рил.

– Сожалею о Майке. Можем заехать куда-нибудь, и ты сможешь погоревать о нем. И о Гвен…

– Мне не надо горевать ни о ком.

– Думаю, надо.

– Ты ничего обо мне не знаешь. Так что оставь свои чертовы скорбные проповеди для тех, кому не до лампочки. Я – убийца, Роби. Люди вокруг меня то и дело умирают.

– Но обычно не твои друзья, Джессика.

Она хотела было что-то сказать, но слова будто застряли у нее в горле.

– Я вовсе не разыгрываю из себя психотерапевта, – продолжал Роби. – Как только доберемся до Ирландии, приходить в чувство тебе будет уже некогда. Так что либо ты в деле на сто процентов и я знаю, что могу на тебя положиться, или ты для меня бесполезна и можешь высадить меня на следующей остановке.

Рил моргнула.

– Ты уже пускал эту уловку в ход со мной, Роби.

– Йемен. Мы потеряли Томми Биллапса. Ты винила себя. Мало того, ты не сводила с меня глаз добрых полчаса.

– Пока ты не надавал мне пенделей.

– Потому что команда есть команда, Джессика. А в нашей команде сейчас всего два человека. Дом разделенный обречен [28] Парафраз слов из Евангелий от Марка и Матфея, использованных в речи будущего президента США А. Линкольна, когда он был выдвинут сенатором от штата Иллинойс (1858). . Что в нашем случае означает смерть.

Она сделала долгий успокоительный вздох.

– Я в порядке, Роби.

– Обрати гнев на то, что гарантированно позволит нам побить этих говнюков, Джессика. Вот что я говорю.

– Знаю. Ты прав.

Несколько миль проехали в молчании. Рил нарушила его словами:

– Вот почему ты всегда был номером один.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Ты никогда не даешь эмоциям взять верх, Роби. Никогда. Ты – машина. Все так думают.

Он уставился на собственные руки. Эти слова его смутили.

Тем, что были крайне далеки от истины.

Сунув руку в карман, он потер рукоятку пистолета. Не на удачу. Об удаче речь никогда не шла.

Это его талисман. Избранное им орудие. Его ремесло.

«Я убийца.

А еще я человек.

Проблема лишь в том, что я не могу быть и тем и другим сразу».

– О чем думаешь? – Рил поглядела на него.

– Ни о чем существенном, – ответил он.

Трехмоторный «Дассо Фалькон» мог бы с комфортом разместить дюжину пассажиров.

Сегодня же их было всего двое.

Рил сидела на заднем сиденье салона.

Роби рядом с ней.

За спиной никого. Так обоим больше по душе.

– Как ты урвала такой рейс? – поинтересовался он.

– Долевое владение. Намного меньше служб безопасности. И намного больше приватности. А ты на что тратишь? – Она поглядела на него.

– Помнишь мой домик в лесу? Остальное в банке под отрицательный процент.

– Откладываешь для пенсии? На золотые годы?

– Сомневаюсь. Знаешь, они ведь могут отследить, что самолет принадлежит тебе.

– Он не на мое имя. На имя одного русского миллиардера, даже не знающего, сколько самолетов и яхт ему принадлежит. Я лишь отщипнула крохотный кусочек, и никому это невдомек.

– Умно.

– Поглядим, насколько я умная, когда доберемся до Дублина.

– Я провел небольшую разведку.

– Снова твоя подружка Вэнс?

– Никогда не повредит иметь за спиной изыскательские мощности Бюро.

– Вопросы задавала?

– В голове – да, но вслух – нет.

– И что же она накопала?

– Защитный пузырь практически как в прошлые годы, но с парой новых извращений.

– А именно?

– Очевидно, дабы выказать дух глобального сотрудничества, на один день пригласили некоторых лидеров не из Большой восьмерки. Фактически на открытие конференции.

– Какие лидеры не из Большой восьмерки? – уточнила Рил.

– Несколько привычных к климату пустынь.

– Они что, идиоты?

– Очевидно, они так не считают.

– Ты же знаешь, кто прибывает с лидерами.

– Сотрудники их служб охраны.

– И эти сотрудники проходят только внутреннюю проверку. Мы должны верить, что они те, кем назвались.

– Совершенно верно.

Рил поглядела на темно-синее небо за окном на высоте сорока одной тысячи футов – просторное, пустое и словно задумчивое.

– Хочешь выпить? – спросила она, поднимаясь, чтобы направиться к бару в передней части салона.

– Нет, – ответил Роби.

– Ты еще можешь передумать.

Минуту спустя она уселась на место, держа в ладони бокал водки с тоником.

Самолет влетел в зону умеренной турбулентности, и ей пришлось сжать бокал покрепче, чтобы не расплескать содержимое. Как только полет снова пошел гладко, Джессика пригубила коктейль и посмотрела на экран ноутбука Роби.

– У нас в багаже сумка, битком набитая оружием. Как будем с таможней?

– Русские миллиардеры обычную таможню не проходят, как и их попутчики. По большей части процедура крайне упрощена и приватна.

– Расскажи еще раз, как тебе это удалось?

– По-моему, я не рассказывала еще ни разу.

– Ты уверена, что твой русский миллиардер не представляет угрозы безопасности?

– Он обожает Америку. Любит свободные рынки. Любит капитализм. Он – союзник. Никаких проблем. И он дает нам частные крылышки и возможность протащить арсенал мимо таможни.

– Я впечатлен твоей огневой мощью.

– Вряд ли этого хватит. Их слишком много. Нас слишком мало.

– Просто придется быть умнее и проворнее.

– Легко сказать. Сделать куда трудней.

Роби уставился на ее коктейль.

– Теперь захотел? – спросила Рил.

– Ага. Сам приготовлю.

– Нет, я. Дай мне шанс побыть радушной хозяйкой.

Роби смотрел, как она идет по проходу. Вообразить Джессику Рил в роли домохозяйки труднее всего на свете.