Дмитрий Петров - Призрак киллера

— Можете принять это за комплимент, — вставил долговязый. Он оказался вообще желчным дядькой…

— Мы хотим вас перекупить, — в конце концов перешел к делу Яков Бекбулатович. — У нас есть дело, и мы подумали, что вы должны с ним справиться. Раз уж вы все равно «развязались» с банком «Солнечный». Мы ведь правильно понимаем, что вы больше не работаете на них?

Щелкунчик счел за благо вообще ничего не отвечать на это. О таких вещах не говорят — просто все, кому нужно, знают.

— Кстати, отчего вы перестали сотрудничать с «Солнечным»? — вдруг спросил мужчина, до этого молчавший — среднего роста, в роговых очках.

Щелкунчик задумался ненадолго, потому что ему впервые предстояло внятно ответить на вопрос, ответ на который он точно не мог дать и самому себе.

— Они захотели, чтобы я убил Нину, — наконец ответил он.

— Ну так что же? Что вас остановило? — спросил тут же долговязый. — Странная у вас логика… Брата ее вы могли прикончить… Отчего же не захотели и сестру? Для ровного счета…

— Не захотел, — коротко и просто ответил Щелкунчик. Потом помолчал и добавил: — Я вообще больше не хочу этим заниматься… Не хочу, и все.

— А по какой причине? — хором спросили Яков Бекбулатович и долговязый.

— Есть причина, — ответил Щелкунчик неторопливо, — но она касается меня одного… Просто не хочу, этого достаточно.

— Совсем не хотите или именно Нину не захотели убивать? — уточнил парень в роговых очках.

— Нину… И вообще — тоже, — произнес Щелкунчик твердо.

— Ах, любовь, — издевательски сказал долговязый. — Ах, любовь — это сон упоительный. А еще говорят, что любовь не облагораживает человека. Еще как облагораживает! — Он откинулся на спинку дивана и передернул узкими плечами. Его худое длинное лицо приняло насмешливое глумливое выражение. Щелкунчику это окончательно надоело.

— По-моему, вам нужно пойти покакать, — сказал он спокойно, обращаясь к долговязому. — А то у вас что-то все время нервозность… Сходите покакайте, я вам советую. Вам станет легче.

Яков и тот, что был в роговых очках, засмеялись. Долговязый позеленел и сверкнул на Щелкунчика глазами.

— Ну, оставим это, — сказал Яков Бекбулатович, отсмеявшись. — Если вы решили расстаться с «Солнечным», то у нас есть для вас дело. Очень сложное и опасное, но и выгодное дело.

— Изложите, — предложил Щелкунчик. — Только, пока вы не начали, я хотел бы попросить вас либо привести сюда Нину, либо принять какие-то другие меры к ее безопасности. Дело в том, что нас, кажется, обнаружили люди из банка.

Он рассказал о том, что произошло с ним в лифте, и об Алис, которой удалось сбежать.

— За Нину не беспокойтесь, — сказал Яков. — Ее уже нет в зале, она неподалеку и ее охраняют. А насчет этой Алис мы подумаем. Хорошо, что вы рассказали.

— Я смогу потом увидеть Нину? — спросил Щелкунчик, и Яков кивнул неопределенно:

— Это будет зависеть от того, о чем мы с вами сможем договориться. Давайте приступим.

Речь шла о той самой бумаге, которую подписали между собой банк «Солнечный» и компания «Санрайз».

— Если бы мы имели на руках эту бумагу, — сказал Яков Бекбулатович, — то могли доказать незаконность всей сделки по комбинату в Синегорье. Результаты аукциона были бы аннулированы и назначены новые торги. А что касается банка «Солнечный», то он бы вообще сошел, как говорится, со сцены. Скорее всего его просто закроют, а руководство будет спасаться бегством, куда глаза глядят.

— Компанию «Санрайз» тоже будут ждать большие неприятности, — вставил долговязый, который хоть и был обижен на резкость Щелкунчика, все же не смог равнодушно сидеть. — Если их не закроют там, в Европе, то уж, во всяком случае, скандал будет огромным. Жуликов нигде не любят.

— Но все это при том условии, что у нас в руках будет та самая бумага, — закончил свою мысль Яков Бекбулатович. Он держался спокойно и уверенно, но Щелкунчик заметил, что его короткие пухлые руки все время находятся в движении. Они беспрестанно беспорядочно шарили по столу, как будто пальцы рук были слепыми… Руки двигались то вправо, то влево, это было хаотическое движение, и пальцы обеих рук все время натыкались друг на друга, как будто десяток слепцов без провожатых метались по площади… — Нам нужна эта бумага, — закончил Яков Бекбулатович решительно и исподлобья взглянул на Щелкунчика. — Вы согласны раздобыть нам ее?

— Только не копию, а подлинник, — уточнил долговязый.

— Копий скорее всего нет, — вмешался тот, что был в роговых очках.

— Я имею в виду, что он может снять копию с той бумаги сам, — кивнул долговязый на Щелкунчика. — Так вот, нам нужен подлинник, который можно предъявить в Верховном суде.

— Мы знаем вас как энергичного человека, — сказал Яков Бекбулатович. — И подумали, что вы могли бы сделать для нас это дело. А за ценой мы, как вы понимаете, не постоим.

— Об этом отдельно, — торопливо заметил долговязый…

— Это все? — спросил Щелкунчик. — Вы изложили мне ваше дело? Это и есть ваше предложение ко мне?

Мужчины кивнули и тревожно переглянулись.

— Мне нужно подумать, — заявил Щелкунчик. — Это так не решается. Я никогда не занимался такими вещами, ничего в этом не понимаю…

— Вы собираетесь долго думать? — осведомился Яков Бекбулатович и добавил раздраженно: — Насколько я понимаю, тут особенно нечего думать… Что вы, никогда не получали заказов?

— Он ломается, чтобы цену набить, — вставил долговязый, который теперь уже прочно занял позицию недоброжелателя Щелкунчика.

— У вас тут есть раковина? — осведомился Щелкунчик спокойно, не вступая в перепалку. — Или туалет?

— Так кому из нас нужно покакать? — ехидно влез долговязый. Но Щелкунчик уже увидел дверь в другом конце комнаты, на которой был нарисован ночной горшок.

Он взял предложенный ему стакан с виски, потом придвинул к себе бутылку с надписью на английском языке и долил стакан до половины. После этого взял стакан и пошел в туалет.

Тут было даже еще шикарнее, чем в туалете на третьем этаже, где он недавно приводил себя в порядок. Кафель на стенах был ярко-розовым, как и вся сантехника, исключая лишь металлические детали, которые были хромированными. Ну, прямо совсем как в телерекламе… Щелкунчик встал над раковиной и принялся полоскать рот виски. В нескольких местах стало жечь, это было признаком того, что во рту ранки. Особенно заболело там, где был сломан и выбит зуб.

Щелкунчик ощерился перед зеркалом и разглядел себя. Красавец, что и говорить! Нос распух и стал синюшного цвета. Теперь должен пройти день, а то и два, пока нос не примет нормальный вид.

А что касается зуба, то у него не стало уже двух зубов на видном месте — теперь он вдвойне Щелкунчик, как сказала бы Полина… Интересно, как они добрались до места — Надя с детьми? Надо им позвонить туда, к Андрису на хутор…