Ольга Олушева - Возраст дожития [litres]

– Чего это она? С ума сошла? – спросил, вбегая, запыхавшийся оперативник, который стоял и курил неподалеку от двери.

– Я ее кое о чем спросил, потом все расскажу, она и взбесилась. Короче, ее надо завтра в город везти. Она всех нас ненавидит, и Людмилу твою вместе с мужем покойным, и вообще всех, весь мир человеческий.

– Людку и Серегу-то за что, они же ей дали приют, работать, конечно, заставляли, но ведь не держали на цепи. Захотела, могла бы уйти.

Айшат сидела как каменная, руки в наручниках лежали на коленях, лицо ничего не выражало. Просто сама безмятежность, и если не видеть того, как она только, только напала на оперативника, можно подумать, эта милая женщина на удивление спокойно переносит свалившиеся на нее неприятности. Вдруг она подняла глаза на оперативников и без малейшего акцента произнесла: – Мои соплеменники прогнали единственного человека, которого я любила, меня, если бы я не сбежала, просто убили бы. А за несколько лет до того выдали замуж, как какую-то овцу, как я ни умоляла родителей не делать этого. А у меня хорошее образование, я художник, только не дали мне работать совсем, по их обычаям женщина должна без конца рожать и воспитывать детей да домом заниматься.

– Интересно, – ни к кому не обращаясь, проговорил один из оперативников – как это возможно в наше время? Мои родители мусульмане, я татарин, но никто никого не может заставить жить не так и не с тем, как человек того не желает сам. Что же ты, женщина, не осталась в городе? Нашла бы работу, и никто тобой не смог бы помыкать.

– Меня родня прокляла бы, мать с отцом от меня могли отказаться. Да и все знакомые отвернулись. Я просто испугалась. Они там все, вся деревня, мечтают в Крым вернуться. У них есть мулла, он и рассказывает, как мусульмане построят единое государство, которое будет всем прочим диктовать свои условия. А я так не хочу, я жить хочу, как все люди, только пока не получается, – тихо закончила Айшат.

– Да, теперь получилось значительно лучше! – не скрывая сарказма, проговорил один из оперативников.

Женщина печально опустила голову. Теперь вся ее поза говорила о раскаянии.

– Да в любой стране они мечтают о едином государстве на всей планете, где будет править ислам. Нам их психологию никогда не понять, фанатизм – штука страшная, даже в науке он недопустим. Фанатик не видит ничего, кроме своей идеи, потому он все отрицает, и спорить с ним бесполезно. Я знаю, у меня брат двоюродный наукой занимается, он про одного такого рассказывал, – задумчиво проговорил оперативник из города и, сам себя перебивая, добавил: – Когда мы их повезем? Может, сразу этих, которые террористами занимаются, вызвать? Как бы азиатка психанутая не учудила чего, с нее станется.

– Я уже им позвонил, – проговорил Саша, – сразу, как только ее угомонили. Только теперь она вряд ли сделает что-либо, ее скорее допросят и отпустят, еще хорошо как-то помочь ей устроиться. Там посмотрим, но Люську я бы у нас оставил, а впрочем, как решат старшие товарищи, так и будет, – усмехнулся он.

Федор с Шуриком вернулись домой, дружно вымыли руки и, не сговариваясь, уселись за стол.

– А ты что уселся? Думаешь, я тебя обслуживать буду? – весело спросил Ямпольский. – Я только для Александры могу сделать исключение, потому как она гость, а тебе ничего не перепадет, пока сам не озаботишься. Так что отрывай зад от стула и неси с кухни ужин. И учти, – крикнул он вдогонку, – посуду сегодня мыть тебе.

– Вот так всегда, – притворно вздохнул Федор. – сплошная эксплуатация! Пап, а у нас теперь посудомоечная машина не работает?

– Работает, но из-за двух тарелок ее не стоит запускать.

– Из-за трех, ты себя забыл.

– Ничего подобного, я уже поел и за собой все вымыл. Не вас же мне ждать! У меня работы еще полно, а осталось времени всего ничего. Ты давай, пока я работаю, расскажи мне, что там тебе поведал Саша?

Когда Федор закончил рассказ, Олег Петрович сокрушенно вздохнул и проговорил:

– Вот только террористов тут недоставало, мало своих уродов, так еще и пришлые. А вообще, все это напоминает дореволюционные времена или сразу после октябрьских событий, и как она только все это вытерпела? Я не понял, когда он успел тебе рассказать?

– Курить выходил, нас с Шуриком увидел, он, конечно, не имеет права об этом рассказывать и наверняка о чем-то умолчал, но его просто распирало от новостей, а мы вроде как уже проверенные, лишнего не болтаем. А что касается террористов, так это пока не известно, может, все не так страшно, нам сейчас надо с тобой обсудить более важные вопросы.

– Это какие же?

– Например, на какой день нам с Шуриком назначать свадьбу?

Пока они обсуждали семейные вопросы, Александра звонила деду, и вообще жизнь шла своим чередом.

Тем временем к отделу подъехала темно-синяя машина, в нее завели задержанную Айшат, и машина умчалась в сторону города. Люся осталась сидеть в специальной комнатке, которую, как и везде, называли обезьянником. Дежурного Василия тоже увезли, но только во второй машине, подъехавшей несколько позднее. Майор и старший лейтенант Саша остались в отделе.

– Ну, так с чего завтра ты думаешь начать допрос задержанной?

– Не знаю, может, сделать вид, что мы в курсе всего происходящего?

– Попробуй, только очень осторожно, этой особе палец в рот не клади, она, дрянь такая, памятливая. Чуть оплошаешь, и она сразу поймет, что мы блефуем. Давай сейчас по домам, завтра на свежую голову сперва обсудим, как строить разговор, договорились?

– Я, пожалуй, останусь, Ваську то увезли, надо, чтобы кто-то подежурил.

– Запри отдел, а номер телефона на себя переведи, если кто позвонит, так к тебе попадет. И на сигнализацию не забудь поставить, хорошо, мы после смерти Сергея и камеры установили, и сигнализацию провели, – грустно сказал майор. – Совсем у нас тут пусто стало, надо новых набирать, заодно и еще одну штатную единицу попросим. Ты пока, Саша, не вздумай переходить в городской отдел, я один тут не справлюсь со всеми.

– Опять вы меня не пускаете! Ну не могу я тут больше находиться, мне простор нужен, возможность головой поработать, а не только ногами.

– Вот, вот, всем простор нужен, и никто не задумывается, а вот тут, в селе, кто будет порядок наводить? Ладно, ты не переживай, разгребемся маленько и твой вопрос решим, будет тебе и простор и работа для ума.

Саша посидел еще некоторое время в отделе, а потом достал раскладушку и стал устраиваться на ночлег. Задержанная давно спала, а у него не было сна ни в одном глазу. Проворочавшись пару часов на неудобной раскладушке, он встал и принялся методично записывать вопросы, которые собирался задавать завтра. Вопросов оказалось мало, и тогда он стал писать все свои соображения по поводу смерти Сергея, надеясь систематизировать все данные, которыми располагало следствие.