Ника Иванова - Ловушка для Проныры [СИ]

Эпилог.

Последнее ясное воспоминание — это оливковая роща, которую мне захотелось снять. Яркие краски Греции изгнали из моей души горечь. Люди здесь были темпераментными, добрыми и отзывчивыми. Лукас был таким же, и я скучал по нему. Он был злым в тот день, от него несло виски и яростью. Анжелика Агралова способна разозлить даже ангела, коим Лукас не являлся. Не знаю, что за интригу она затеяла, по истории с Домбровским я знал, насколько она мстительна, но, надеюсь, мой маленький прощальный подарок поможет Лукасу выпутаться из этой скверной истории. Я предпочёл сбежать от проблемы, во мне тогда взыграла обида. Наше сближение было слишком стремительным, и кто-то должен был взять тайм-аут, чтобы не наломать дров. Лукас был неадекватен, и решение принял я. Не спрашивая полного маршрута поездки, я просто дал согласие, слушая друга в пол уха. Да и какая разница, ведь необходимые документы со мной, все визы открыты, и деньги есть. Главное, быть подальше от Москвы и Лукаса Домбровского. Конечная точка нашего путешествия стала для меня сюрпризом. Греция. Так и хотелось бросить друзей и рвануть посмотреть Закинф. Но… Не стоит. Я вернусь, и тогда мы с Лукасом поговорим, если я всё ещё буду ему нужен.

Я делал кадр за кадром, как всегда увлёкшись, когда почувствовал какое-то движение за спиной и укол в шею. Успел обернуться и увидеть совершенно незнакомого чужого мужчину. Это было всё, что я помнил. Дальше темнота. Я с трудом разлепил веки и открыл глаза. Первое, что увидел, это резное изголовье кровати и мои скованные наручниками руки над головой. Дежа вю, твою мать! На каземат или подвал было непохоже. Я возлежал не на цементном полу, а на большой кровати, застеленной шелковым зелёным бельём и, чётко прочувствовал это кожей, был абсолютно голым. Даже трусов не оставили, господа похитители. Переборов дрожь плохого предчувствия, я осмотрелся. Просторная светлая комната, напротив большое зеркало в золоченой раме и резной столик со всякой мелочью, на полу виднеется пушистый кремовый ковёр, лёгкие газовые шторы колеблются от свежего ветерка. Посмотрел в стороны огромного окна: пальмы, солнце, птички поют. Присмотрелся, и заметил явные восточные мотивы в дизайне комнаты. Не может быть! Это ведь была пустая угроза? Домбровский же не сошёл с ума, чтобы привести свою бредовую угрозу в действие? Он не мог меня найти и отдать какому-то арабу. Не мог. Он не способен на подобное. Но обстановка в комнате и пейзаж за окном говорил об обратном. Да и я на кровати являл собой картину «наложник ждёт хозяина». «Если это правда, Лукас, я вернусь! И кое-кто пожалеет» — прошипел я сквозь зубы, начиная отчаянно дёргать руками. Ага. Это только в кино можно свернуть, причём почти безболезненно, себе палец и снять наручники. В жизни только шкуру обдерёшь. Видимо, кто-то услышал моё шебаршение, и дверь медленно открылась, впуская чудное видение в вышитой длинной темно-синей рубахе с длинными рукавами. Это была молодая женщина. Её тёмные волосы и лицо до самых глаз было прикрыто тонким платком. В руках у неё был поднос с двумя фарфоровыми чашками, чайничком и вазочкой со сладостями. Она поставила всё это на столик у кровати, подошла к окну и задёрнула шторы, погрузив комнату в романтический полумрак. К чёрту такую романтику! Я окликнул гостью по-английски, она покачала головой, мол, либо не понимаю, либо запрещено говорить. И что же делать? Лежать и ждать, когда кто-то ещё появится? Орать, что я гражданин другой страны дело бесполезное. Кто здесь мне поможет? Верблюд, разве что.

Какое-то время, как по мне прошли целые сутки, а на самом деле лишь несколько минут пролетело, никого не было. А затем, дверь снова тихо открылась, и на пороге появился мужской силуэт: свободная рубаха, такие же штаны и платок на голове. Большего рассмотреть не удалось. Блин, неужели действительно араб собственной персоной пришёл по моё тельце? Сердце застучало в груди испуганным зайцем, и горло сжал тисками страх. Тело напряглось, готовое к драке. Простите, товарищ Абдулла, но я не Гюльчатай и свою задницу без боя не отдам. Гость вошёл в комнату, закрыл дверь, и я отчётливо услышал щелчок замка. Он подошёл ещё ближе, протянул руку и стремительно сдёрнул с меня простыню, оставляя полностью открытым. Я не шелохнулся. Он присел на край кровати, и снова протянул руку, чтобы коснуться моего бедра. Ну, да, конечно! Я взбрыкнул ногой, что норовистый арабский скакун. Восточный гость свалился с кровати и… Вместо проклятий и воплей, я услышал заливистый и, мать твою, такой знакомый смех.

— Домбровский! — он завалился на спину, стаскивая платок с головы, и захохотал ещё громче. Смешно ему, видите ли. — Хватит ржать, шутник хренов! Я чуть инфаркт не получил.

— Сейчас, подожди немного, — всё ещё похихикивая, этот гад встал и открыл шторы. Комнату вновь залило солнце. Лукас подхватил с пола простыню и небрежно набросил на меня. Я демонстративно постучал по изголовью наручниками. Он меня проигнорировал! Лукас залез на кровать с другой стороны, улёгся на бок, и уставился на меня совершенно невинными голубыми глазами.

— Сними наручники, сволочь улыбающаяся. У меня руки затекли.

— Не успели бы за полчаса, а если и так, то я потом массаж сделаю.

— Сними!

— Сначала поговорим, а то знаю я тебя. Не успеешь оглянуться, а ты опять сбежишь, — грустно произнёс Лукас, подперев одной рукой голову, а другой, подкрадываясь к моему животу. — Я тебя так долго искал.

— Зачем? В последний раз мы очень продуктивно поговорили, у меня синяки долго потом сходили.

— У меня тоже. И, Ян, прости меня, — Лукас сразу стал серьёзным. Он уселся на постели, поджав под себя ноги. Я таким нерешительным его никогда не видел. Нелегко просить прощения, не так ли, господин Домбровский? — Я был взбешённым, не соображал ничего. И спасибо, что сумел остановить меня.

— Ты нашёл виновного?

— Пока я метался, как бешеная белка и делал глупости, Кот Баюн нашёл крота и всё решил. Это был мой секретарь. Мы были так пьяны с тобой, что не заметили приоткрытую дверь в спальню. Охрана была в своей комнате, Кот с Аней в гостиной, и Сергей спокойно прошёлся по квартире.

— Дело было в деньгах?

— Не только. Ещё были зависть и месть за то, что я не сделал его своим постоянным любовником. Мне кроме тебя больше никто не нужен. Необходимо было тебя потерять, чтобы это понять.

— А как же Анжелика? Она угрожала?

— Я послал её ещё до драки с тобой. Почти сразу. Я не первый и не последний, кто полностью меняет ориентацию, или периодически погуливает на обе стороны. Скандалы вспыхивают и гаснут. Через пару месяцев об этом никто и не вспомнил бы.

— Скандала не случилось, как я понимаю? И свадьбы тоже?

— Да я лучше на горной козе женюсь, — фыркнул Лукас. — А рот ей папенька закрыл. Спасибо твоему прощальному подарку. Материал с компроматом на Агралова пригодился. Я на следующий же день поехал к нему и заставил решить вопрос с дочерью. Куда он отправил Анжелику, я не знаю и знать не хочу, но больше она никому жизнь в столице не портит.