Ольга Баскова - Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 2

— Может быть, первое путешествие лучше совершить вдвоём? — предложила наивная служанка. Графиня покачала головой.

— Нет, мы не должны оставлять дом. Помни — ты его глаза и уши.

— Хорошо, госпожа. — Зара разложила на тарелке сочные яблоки. — Угощайтесь. Мы с вами с утра ничего не ели.

Взглянув на колченогий стол, накрытый простынёй вместо скатерти, и расставленные на нём блюда, графиня неожиданно для себя почувствовала голод. Кое-как примостившись на скрипучем стуле, она с жадностью набросилась на плов, вяленое мясо, рыбу и круглые татарские лепёшки, испечённые в тандыре. Вместо так любимого ею чая пришлось довольствоваться фруктами: яблоками, виноградом, грушами. Но на душе было спокойно и весело. Крымский воздух явно шёл ей на пользу. Жанна чувствовала себя помолодевшей на двадцать лет и снова была готова к опасным приключениям. Она и не подозревала, что судьба уже припасла ей очередные испытания.

Татарин, торговец мебелью, сдержал своё слово. Он пришёл на следующий день, принёс необходимые инструменты и материал. Пересыпая восточную речь шутками-прибаутками и беспрестанно подмигивая Заре, он довольно быстро сколотил пару стульев, широкий стол и две простые кровати, искренне удивляясь, что госпожа, которая должна приехать летом, станет довольствоваться подобной мебелью. Позже он навестил белый домик ещё раз, окончил работу и напоследок починил крышу конюшни. Взяв смуглую ладошку Зары в свои широкие и натруженные руки, на прощанье татарин произнёс:

— У меня есть хорошие заграничные простыни и покрывала. Если вы желаете, можете взглянуть на них. Возможно, ваша госпожа оставила вам деньги. Тогда не скупитесь, приобретите всё вместе с занавесками — и вы увидите: мрачный домик заиграет совсем другими красками.

— Заграничные товары? — удивилась армянка. — Откуда они у вас?

— Где их только нет, — уклончиво ответил татарин. — Ну, придёте?

— Мне нужно подумать. — Зара проводила его до лестницы и подождала, пока из лесочка покажется её любимая госпожа. — Мадам, вы слышали, что говорил Фарид?

Жанна с возрастом слышала всё хуже и хуже. Заре пришлось повторить предложение татарина.

— Оно как нельзя к месту, — заметила графиня, осматривая простые, грубой работы деревянные стулья, хорошие разве только для простолюдинов, но не для особы королевской крови. Впрочем, ей сейчас было не до титулов. Мебель казалась прочной, добротной и наверняка могла прослужить ещё очень долго. Однако Фарид прав: им нужно чем-то укрываться, что-то постелить на пол, повесить на окна.

— Завтра отправишься к нему и попросишь образцы материи, — приказала Жанна. — Наше убежище заслуживает, чтобы его украсили. Что-то подсказывает мне, что мы проживём тут долгое время.

Зара кивнула и пошла на кухню. В свободные минуты она мыла, скребла, чистила и в результате представила госпоже уголок с маленьким очагом, позволявшим готовить пищу не на улице, где в кушанье всегда могли попасть пыль, листья или хвоя, а в доме.

— Сегодня я накормлю вас настоящим армянским соусом! — пообещала Зара, достала вычищенный до блеска котёл, в который можно было смотреться как в зеркало, поставила его на огонь и принялась чистить картошку. Жанна выглянула в окно. Ноябрьские сумерки подкрались незаметно. Вечера и ночи в Крыму казались ей темнее, чем в Париже, Лондоне и Санкт-Петербурге. Впрочем, это было ей на руку. Значит, во время прогулки её не заметит ни одна живая душа. А если и заметит, потом не узнает. Идеально для беглянки.

— Я немного прогуляюсь, — бросила она Заре, хлопотавшей возле очага. — За меня не волнуйся. Прогулка займёт час, не больше.

Служанка всплеснула руками и нечаянно выронила нож, которым резала мясо.

— Опять вы за своё, госпожа, — недовольно заметила она. — Надо же додуматься — бродить одной по вечерам! Эти места не так нелюдимы, как вам кажется.

— Я буду осторожна, — пообещала графиня и, надев чёрную накидку с капюшоном, вышла из дома. Небо было покрыто тучами, и луна, пытаясь прорваться сквозь их плотную завесу, выглядела совсем бледно и почти не освещала берег. Женщина спустилась к морю и потрогала руками набежавшую волну, что-то прошептавшую ей на своём языке. На фоне чёрного неба Аю-Даг выглядел зловеще. Он напоминал спину огромного зверя, приникшего к морю, чтобы утолить жажду. Жанна огляделась по сторонам и никого не увидела. Галька не шуршала, ни одна рыбацкая лодка не бороздила гладкую поверхность воды. Женщина решила подойти к самому подножью горы. Между деревьями, как змея, вилась тропинка. Набравшись храбрости, графиня стала подниматься по ней, уклоняясь от колючих кустов шиповника, предлагавшего ей красные, как кровь, ягоды, сосен с кривыми стволами, можжевеловых деревьев и каких-то ещё неизвестных ей растений. Что-то прошуршало в листьях, заставив её вздрогнуть. Жанна посмотрела направо и расхохоталась. На замшелом камне сидела лиса и с удивлением смотрела на незваную гостью.

— Ну, с тобой мне ничего не страшно, — усмехнулась графиня, спугнув семью ежей, которые мирно отдыхали под дубом, ронявшим последние жёлуди. Устраивая короткие передышки и забыв о времени, женщина не заметила, как почти поднялась к вершине. Дорога, ведущая в гору, сменилась другой, с ровной поверхностью, словно обкатанной тысячами повозок и шедшей над морем. Сделав ещё несколько шагов, путешественница взглянула вниз. Узкая опасная тропка вела в закрытую бухту.

— Ну, туда я не спущусь, — тихо произнесла Жанна. — Годы уже не те. И вообще, пора возвращаться домой. Зара, наверное, места себе не находит. А я нашла место. — Она улыбнулась неожиданному каламбуру. — Место для гуляния! Лучше и не придумаешь.

Она немного постояла, глядя вдаль, где горизонт сливался с морем, и отправилась назад. Возвращаться было гораздо легче. Дорога бежала вниз, подталкивая графиню, и она сама не ожидала, что скоро окажется возле дома и упадёт в объятия Зары.

— Так-то вы держите своё слово! — укоризненно сказала служанка. — Знали бы, как я волновалась. Нужно купить часы, чтобы каждый раз показывать вам, насколько вы задержались на прогулке.

Жанна погладила верную женщину по плечу.

— Дорогая Зара, мои прогулки не будут короче, — откровенно призналась она. — Тебе не передать тех чувств, которые охватили меня, когда я взобралась почти на самую вершину Аю-Дага. Я ощутила свободу в полном смысле этого слова, мне захотелось стать птицей, взмыть ввысь и оглядеть окрестности с необъятной высоты! Эти горы, эти стрелы-кипарисы, это море, похожее на огромное зеркало… Боже, как всё прекрасно, моя дорогая!

Зара не разделяла её восторга. Жанна давно поняла, что есть натуры преданные, честные, но глубоко равнодушные к природе.