Надежда Черкасова - Поцелуй меня крепче [litres]

Мила плавала бы еще бесконечно долго, погруженная в мечтания, если бы неожиданно рядом не появилась огромная лохматая голова Алтая, который глухо рыкнул на нее, давая понять, что пора возвращаться на берег. Пришлось подчиниться.

– Господи! Хорошо-то как! – произнесла Мила, выходя из воды. Сейчас она готова была обнять весь мир. «Господи, я люблю Тебя! – думала она. – Я так люблю Тебя, что мне даже страшно становится! Неужели Ты тоже любишь меня, несовершенную?! Прости меня, Господи! За все прости!»

Она подошла к старушке и присела на пенек, подставляя лицо солнцу и ожидая, пока тело обсохнет, затем принялась одеваться, не спуская глаз с озера.

– Как хорошо, что мы пришли сюда. Я чувствую себя почти счастливой.

– Это в тебе любовь просыпается. Оттаивать начинаешь. Словно Снегурочка.

– Бабушка, ну что ты такое говоришь! Снегурочка-то в сказке растаяла – забыла?

– Она растаяла потому, что любить не умела.

– Но ведь она же потом научилась и полюбила Мизгиря.

– Полюбить-то она его полюбила, но не от чистого сердца, а с помощью волшебства своей матушки Весны. А еще из зависти к чужой любви и от ревности, что ее бросили ради другой девушки. Поэтому ни ей самой, ни ее любви не суждено было выжить. – Старушка хитро посмотрела на Милу. – А вот ты в отличие от Снегурочки не растаешь, так как если и полюбишь, то только от чистого сердца: завидовать тебе некому, а ревновать – не к кому. Разве что – ко мне.

– Ну ты, бабушка, и шутница, – рассмеялась Мила.

– Все, душенька, слишком много нельзя здесь находиться. – Старушка закрыла книгу с молитвами, которые читала, пока Мила плавала. – Сначала озеро силы дает, а если пожадничаешь – твои начнет забирать. Пора нам. Садись, покушаем скоренько перед дорогой. Поедим, да и пойдем обратно с Богом.

Старушка разложила на белом полотенчике незатейливую еду, и для Алтая, развалившегося возле них в тени дерева, нашлась вкусная косточка. Мила за обе щеки уплетала хлеб и сыр, не спуская глаз с удивительного озера.

– Бабушка, я никогда в жизни не ела такого вкусного хлеба, – сказала она старушке. – Мне даже кажется, что он пахнет медом.

– Так и есть, – заулыбалась старушка. – Я кладу в тесто немного меду. Это самый полезный хлеб на свете – медовый. Рецепт еще от моей бабушки сохранился. Вот вернемся, я тебя научу, как его печь.

– А готовить меня научишь?

– Научу, конечно. Всему тебя научу, что сама знаю. Не с собой же мне свои знания уносить.

– Если ты будешь о смерти вспоминать, я снова в тайгу убегу.

– Это я так, к слову пришлось. Не бери в голову. Разве ж я тебя оставлю, касатку?! Да ни в жисть!

– А Алеша не боится в лес без Алтая ходить? – вдруг спросила Мила.

– Сдается мне, что за смертью он в тайгу ходит.

– Что ты такое говоришь?! – возмутилась Мила.

– Мучит его что-то, боль какая-то душевная гложет, покоя ему не дает. Видимо, виноватым себя в чем-то считает, простить себе не может. Вот и ищет для себя наказание в тайге. Ты бы поговорила с ним. Только ласково, терпеливо и ненавязчиво, как бы между прочим. Ну да ты не сможешь! У тебя чуть что, так ты в драку разве что не лезешь.

– Неправда твоя, бабушка! Я сумею.

– Дай-то бог! Он вон как мне с тобой помогает. Так и ему бы самому помочь. Это только с виду он очень сильный, а на самом деле – ранимый. Как и любой другой человек. Поэтому к каждому человеку нужно бережно относиться. Особенно к близким.

Они поднялись и отправились в обратный путь. Мила благодарно оглянулась на Святое озеро и прощально помахала рукой.

– Назад пойдем другой дорогой, сделаем небольшой крюк. Здесь недалеко малинник, а рядом – дупла медовые. Пока я буду малиновый мед собирать, ты наберешь ягод. Сейчас погода жаркая, они уже должны поспеть. Соберем самые первые, а потому и самые крупные. А обратно, хоть и с грузом, все одно будет легче идти после купания.

– Разве ты тоже купалась – я не заметила, – удивилась Мила.

– Да какой тебе заметить. Ты вообще ничего вокруг, кроме озера, не видела, словно тебя кто околдовал.

Алтай бежал рядом, не отставая и не забегая вперед.

Через час они добрались до огромного малинника. Старушка надела на голову шляпу с сеткой, разожгла дымарь, взяла мешок и направилась к дуплам за медом.

– Ты зря-то не стой, – поторопила она наблюдающую за ней Милу. – Иди малину собирай. Нам еще назад сколько идти.

Алтай улегся на мягкую, начавшую желтеть траву небольшой полянки между Милой и старушкой, зорко наблюдая за обеими и чутко прислушиваясь.

Мила подошла к усыпанным спелыми ягодами кустам малины, сунула в рот ароматную сочную ягоду и зажмурилась от удовольствия: вкусно-то как! Лесная малина оказалась гораздо крупнее и вкуснее отборной дядюшкиной. И Мила взялась за работу: одну ягоду в рот, другую – в корзину, третью… тоже в корзину, куда и четвертую. Чем быстрее они управятся, тем скорее пойдут обратно. Все же здесь довольно жутковато. И если бы не присутствие Алтая, она бы умерла от страха.

Какая же идиотка эта Люська: убегать в тайгу хватит ума только у сумасшедшей. Вот Мила ни за какие коврижки и носа бы из дома не высунула… И тем не менее она здесь. Так не одна же, а с бабушкой и Алтаем! Все равно ненормальная! Мила еще быстрее принялась собирать малину, чтобы не давать мыслям воли. Сейчас лучше вообще ни о чем не думать, чтобы зря страху на себя не нагонять. Скорее бы уж ноги отсюда унести подобру-поздорову. Следующий раз ее никаким калачом сюда не заманишь.

Через полчаса одна корзина была доверху наполнена малиной. Мила взяла другую и незаметно для себя углубилась в роскошный малинник, подходящий вплотную к лесу.

Между тем старушка опустошала уже пятое дупло, оставляя немного меда в каждом. Она пускала струйку дыма в отверстие, заставляя пчел покидать незатейливый улей, а упирающихся выметала гусиным крылом. Затем ножом вырезала соты и клала в туески, плотно закрывая их крышками, чтобы не раздражать пчел запахом меда.

Обе, увлеченные работой, не заметили, как пес внезапно вскочил с места и рванул к лесу, быстро скрывшись в густой чаще. Мила услышала только, как зашелестели кусты, в испуге оглянулась, надеясь увидеть Алтая, но пес бесследно исчез.

Тревога с новой силой охватила ее. Она затаила дыхание и прислушалась, но вокруг – лишь шум тревожно колышимых ветром верхушек сосен и звон неумолкающих птичьих голосов. Где же пес? Неужели учуял какую-то опасность? Мила оглянулась на старушку. Та как ни в чем не бывало суетилась возле дупел с медом. Видимо, уже привыкла к неожиданным отлучкам Алтая, надеясь на него, а потому и не переживая напрасно.

Успокоенная видом сосредоточенной на работе бабушки, Мила тоже решила напрасно себя не стращать и переключилась на малину. Охотясь за самыми крупными ягодами, она незаметно для себя пробралась довольно далеко вперед, ближе к поваленным деревьям, и удобно устроилась перед роскошным скоплением поспевшей малины.