Надежда Черкасова - Поцелуй меня крепче [litres]

Мила испуганно прижала руки к груди, глаза расширились от ужаса, и она невидимым взглядом уставилась в пустоту, словно вспоминая:

– …из-за кустов на дорогу выскакивает огромный бурый медведь. Он загораживает мне путь, и я не могу ехать дальше. Медведь встает на задние лапы во весь свой гигантский рост и начинает угрожающе и злобно реветь. Мой конь от страха становится на дыбы, бросается в сторону, и я оказываюсь на земле. Конь убегает, а медведь тут же падает на передние лапы и мчится ко мне, разинув огромную страшную зубастую пасть. Я даже вижу, как из его рта течет пенистая слюна. Я вскакиваю на ноги и бегу от него. За спиной слышу жуткий рев зверя и страшный топот его широченных лапищ. И ноги у меня становятся от ужаса словно ватные. Бегу и боюсь споткнуться.

Мила на минуту закрыла глаза, словно справляясь с пережитым ужасом.

– У меня до сих пор сердце готово выскочить из груди. Не видела ничего страшнее в своей жизни… Почему ты молчишь? – обратилась она к старушке. – Что означает этот сон – что-то плохое? Только не ври мне, я всегда знаю, когда ты хочешь меня обмануть.

– Ты ездила на прекрасном и смирном коне – сон счастливый, обещающий благополучие, победу над врагом и препятствиями в делах любовных, – нехотя разъясняла старушка. – Медведь – страшный враг, коварный, умный и безжалостный. Звериный рев – это ужас и переживания, которые ты испытала во время и после сна.

– Или еще испытаю, – задумчиво произнесла Мила.

– Не мели чепуху! Твой страшный сон так сном и останется. А толкование сна такое: ждет тебя благополучная и счастливая жизнь, только надо с опаской относиться к врагам. А поскольку здесь у тебя никаких врагов нет, то и опасаться тебе нечего. Вот и весь мой сказ. И нечего об этом больше говорить, обедать пора, – решительно закончила неприятный разговор старушка и начала собирать на стол.

– И в самом деле, – поддержал Алексей. – Тебе надо поскорее забыть об этом дурацком сне. У нас все в порядке, вот и будем радоваться тому, что есть. Проблемы лучше решать по мере их поступления. Зачем заглядывать в будущее и пугать себя всякими страшилками, которые наверняка никогда не произойдут? Если бы человек заранее знал свое будущее, он не прожил и дня, так как умер бы от страха.

– Ты хочешь сказать, что сон может сбыться?

– Я хочу сказать, что ты – моя жена, и я никому и никогда не дам тебя в обиду. – Алексей обнял Милу и крепко поцеловал.

– Я люблю тебя, – улыбнулась счастливо Мила. – Но ты все же научи меня стрелять.

– Куда ж я денусь! – вздохнул Алексей, а про себя добавил: «После такого-то сна!»

Они принялись за нехитрую трапезу, а старушка, радуясь, что у нее такие смиренные и уважительные слушатели, выдавала им свои знания о семейной жизни.

– Семья прорастает сама, если удобряешь почву вокруг нее, а не утрамбовываешь, – принялась она вещать добрым и ласковым завораживающим голосом. – Семья – это малая Церковь. А Церковь – это единство людей в Боге. Как повествует евангелист Матфей, Иисус Христос сказал: «Где двое и трое собраны во имя Моё, там Я посреди них». Это пока вас двое. А в любви появится и третий – ребеночек ваш. – Старушка мечтательно вздохнула.

У Милы чаще забилось сердце, она взглянула на Алексея, который заулыбался радужным и заманчивым перспективам пополнения их счастливой и пока еще маленькой семьи.

Когда они вернулись к себе, Мила долго не решалась о чем-то спросить Алексея.

– Ты что-то хочешь мне сказать, я же вижу, – наконец рассеял он ее сомнения. – Мы же договорились: ты ничего не будешь от меня скрывать.

– Алеша, ты только не сердись на меня. Я знаю, как его зовут.

– Кого?

– Серого в яблоках скакуна из моего страшного сна. Его зовут Принц. Я сама придумала ему это имя, когда он еще только родился.

Алексей почувствовал, как на него словно ушат холодной воды вылили.

– Я ухаживала за ним с самого детства и помню его совсем маленьким жеребчиком. Я вижу его словно наяву: маленький лошадиный ребеночек со следами сладкого материнского молока на губах, трется мордочкой в тело матери-лошади, пошатывается на тонких ножках. Я всегда баловала его кусочками сахара, которые носила специально для него в кармане. – Мила замолчала.

– Ты это тоже видела во сне? – с волнением спросил Алексей.

– Нет. Просто знаю, и все… Из нежного малыша Принц превратился в угловатого подростка. Начал вредничать и уже не всегда отзывался на зов матери. А потом их разлучили. Он очень переживал, и я практически жила возле него. Кормила душистым сеном, вкусным зерном, стелила ему сухую мягкую подстилку, ласково гладила, приговаривая добрые слова. Если бы ты знал, как он испугался и возмутился, когда я первый раз, сильно затянув на нем недоуздок, начала драть его бока специальной щеткой, – И Мила рассмеялась воспоминаниям.

Однако Алексею было не до смеха. Он смотрел на жену и думал о том, что к ней неумолимо возвращается память. И толчком к этому послужил ее страшный сон, который неожиданным стрессом пробудил глубоко уснувшее прошлое. Сначала она вспомнила о своем скакуне, затем вспомнит и все остальное. Ну что ж, раз так, значит, так: это не может продолжаться вечно, и когда-нибудь спящая красавица проснется. Так какая теперь разница! Надо исходить из того, что есть, а совсем не из того, что могло бы быть, если бы…

– А потом он так привык, что, увидев у меня в руках щетку, сам подставлял бока, – продолжала задумчиво Мила, не замечая ничего вокруг. – Когда совсем подрос, я начала учить его ходить под седлом и под всадником. Знаешь, у него очень хорошая родословная. Принц – эталонный чистокровный арабский жеребец, элегантный, с темным окрасом вокруг глаз и ноздрей, атласной кожей, шелковой гривой и стройными точеными ногами. Я так и вижу его. Вот он выходит на площадку, по-лебединому изогнув шею, высоко подняв султанчик хвоста, и, словно серебряная стрела, выпущенная из лука, летит по манежу. Арабский скакун с добрым и нежным характером, огромными, умными и все понимающими влажными глазами… Что со мной, Алеша? Я схожу с ума, да? – Мила закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

Алексей обнял ее, гладя по голове.

– Все хорошо, родная, – приговаривал он. – Все хорошо. Не надо плакать. Все образуется.

– Алеша, мне плохо! Мне кажется, что я схожу с ума, – всхлипывая, сказала Мила. – Ты тоже считаешь меня сумасшедшей, да?

– Конечно же, нет. Просто ты вспомнила то, что когда-то забыла, а может быть, где-то читала об этом. Это тебя твой страшный сон так напугал. Тебе нужно отдохнуть. Вот уснешь, и тебе приснится другой, хороший. А когда завтра встанешь, плохое уже будет позади. Я с тобой, и никому тебя в обиду не дам.

– Правда?

– Правда. Ведь я люблю тебя. Люблю так сильно, что даже не мыслю без тебя своей жизни.