Марк Фурман - Мораторий на крови

Так, на телах пяти жертв в Тригорске и трех в других городах — под Санкт-Петербургом и в Ярославле — насильник-садист оставлял следы укусов, образовавшиеся от воздействия его передних зубов. И, поскольку «почерк» преступлений совпадал, следовало предполагать, что укусы оставлены зубами одного и того же человека. Эти следы, имевшиеся на телах восьми женщин, в большинстве были на грудных железах, отдельные — на коже спины, ягодицах, руках.

Среди жертв насильника оказалась и Анна Фальковская, студентка университета, дочь одного из известных в городе журналистов. Ее отец Анатолий Фальковский, редактор отдела новостей «Вечернего Тригорска», не раз публиковал свои материалы о криминальных событиях, был и автором нашумевшего очерка о преступнике, отрезавшем голову, а затем расчленившем труп. После садистского убийства Анны Фальковский и другие журналисты в своих публикациях не раз обращали внимание полиции, прокуратуры и городских властей на необходимость быстрейшего раскрытия столь тяжких серийных преступлений.

Вместе с начальником милиции Говоровым в Тригорске работу по обнаружению преступника вели прокурор-криминалист Леонид Тарасов и начальник областного уголовного розыска Евгений Запрудов, возглавившие следственную бригаду из двадцати с лишним сотрудников.

Анализ следов укусов на фотографиях и коже жертв, проведенный судмедэкспертами, показал, что с помощью стоматологов могут быть получены ценные сведения о зубном аппарате маньяка. Учитывая это, Тарасов созвонился с ведущим ученым-стоматологом профессором Курляндским. Утром следующего дня Тарасов, Говоров и начальник Тригорского бюро судмедэкспертизы Михаил Литвинов выехали в столицу.

Кабинет Курляндского казался тесным от множества книг, за стеклами стеллажа стояли солидные тома научных работ профессора и его учеников. Вениамин Юрьевич высок, худощав, нетороплив в движениях. Каждое слово взвешивает и потому немногословен. Курляндский выслушал прибывших из Тригорска, внимательно изучил следы укусов, фотографии.

— Коронки зубов у каждого человека имеют различную форму и величину, индивидуальным признаком является также расстояние между зубами, — пояснил профессор. — Но особенно важны отклонения в строении зубов у конкретного лица, так называемые аномалии: отсутствие отдельных зубов, изменение их формы, состояние зубов при смыкании челюстей — прикус и так далее, — имеющие, как врожденный характер, так и изменения приобретенные, возникающие при заболеваниях и травмах зубов.

Заметно, что сила для образования этих укусов потребовалась довольно значительная, — добавил Курляндский. — Ведь давление передних зубов-резцов на кожу колеблется от 60 до 75 кг на квадратный сантиметр. Обратите внимание, в каждом оставленном маньяком следе не везде четко заметны ссадины от зубов. Это свидетельствует о том, что у человека с такими зубами может быть изменен прикус, то есть передние зубы-резцы на верхней и нижней челюстях не находятся на одном уровне, и лицо его несколько худощавое. Что же еще представляет интерес? На нижней челюсти не хватает одного, четвертого зуба справа… Еще мне кажется, что расположение дуг от челюстей в укусах на коже отдельных жертв не совсем обычное. Верхняя дуга образована нижней челюстью, нижняя — наоборот, от зубов верхней челюсти. Стало быть, преступник находился не лицом к потерпевшим, а нападал на них сзади, после чего и проявлял свои садистские наклонности.

Отвлекаясь, замечу, — продолжал Курляндский, — что в своих лекциях я цитирую, например, Гейне, где в стихах «Сражение при Гастингсе» в качестве примера значения следов зубов при идентификации личности есть такие слова великого поэта: «У него на плечах она заметила три небольших рубца — память страсти, причиненную ее же укусом». Или возьмем индейского царя Таксхациллу, который вместо государственной печати оставлял на документах оттиски своих зубов на воске. «Никогда не спеши, а всегда проверяй приказы, которые я тебе пришлю, на их подлинность, — советует он сыну. — Моя печать — оттиск моих зубов. Здесь, в моем рту, эта печать. Тут не может быть никакого подвоха».

И, поскольку почерк и стоматологические приметы преступника-садиста нам уже известны, — подытожил свою консультацию Вениамин Юрьевич, — желаю вам успеха и полагаю, что в ближайшем будущем он сядет у нас в стоматологическое кресло для идентификации.

В тот же день по телефону в Тригорск были переданы возможные приметы преступника: лицо худощавое, изменен прикус, в связи с чем передние зубы на челюстях находятся не на одном уровне, отсутствует четвертый зуб справа на нижней челюсти.

Своей настольной книгой прокурор Леонид Тарасов считал изданное у нас в стране руководство шведских криминалистов Свенссона и Венделя «Расследование преступлений». По данным шведов, при совершении преступлений одним человеком может возникнуть повторяющаяся картина его действий: сходные обстоятельства совершения насилия, мотивы, выбор жертвы, способ нанесения повреждений, место происшествия и т. п. Выявив характерные признаки, они установили сходство между отдельными преступлениями и, разработав статистическую модель, ввели основные параметры в компьютерное устройство. Далее приводится случай, когда благодаря разработанной модели и сотрудничеству полиции с судебными медиками было доказано, что четыре убийства по сексуальным мотивам, виновник которых не был обнаружен, были совершены лицом, подозреваемым в пятом убийстве. Выявление преступника стало возможным благодаря фотографиям из судебно-медицинского института в Гетеборге, которые ясно показали, что все жертвы имели характерные однотипные повреждения.

Поскольку все нападения на женщин как в Тригорске, так и в других городах были связаны с характерными садистскими следами преступлений, следствие предполагало, что они совершались человеком, имеющим какие-то сексуальные отклонения. Эту точку зрения разделяли и медики-психиатры. Были изучены десятки амбулаторных карточек, обследованы многие одинокие и даже семейные мужчины, однако ни один из них отношения к этим событиям не имел.

По заданию начальника Тригорского уголовного розыска Евгения Запрудова были просмотрены гражданские дела по разводам за несколько лет. Так в поле зрения оперативников попал Владислав Рахимов, разведенный 24-летний мужчина. Одним из главных мотивов развода, как выяснилось на суде, было жестокое обращение с женой, пьянство, неразборчивые связи с посторонними женщинами. Подозрения насчет Рахимова усилились, когда к нему пришли домой. В квартире его не оказалось. Предстояло выяснить, где он находился в день убийства Соколовой. Однако у подозреваемого оказалось бесспорное alibi. Было установлено, что, когда Соколова только приступила к работе, Рахимов лег в больницу с обострением хронического радикулита. В палате Владислав пролежал весь день, находился там и вечером, что подтверждалось соседями по палате и дежурными сестрами неврологического отделения…