Марк Фурман - Мораторий на крови

После одиннадцати вечера начали расходиться. Незнакомые, породненные общим горем и разом ставшие близкими друг другу люди, обменивались телефонами и адресами. Слез почти не было. Уходя, родные уносили с поминального стола фотографии погибших. Шестнадцать бокалов, прикрытых кусочками хлеба, решили оставить нетронутыми…

— Такого у нас еще не было и дай-то бог, чтобы никогда не повторилось, — произнес, прощаясь с Фальковским, директор «Ассамблеи» Крылов.

Ранним утром, неделей спустя после предотвращения терактов в США и Израиле, профессор Сельцов и подполковник Лаврик на том же бомбардировщике стратегического назначения возвращались в Россию. Было душно, парило, время от времени накрапывал мелкий дождик. Автомашина лаборатории с провожавшим их профессором Роджерсом доставила отъезжающих прямо к трапу самолета. Кроме них на борту находилось четверо охранников спецотряда ФСБ, ранее сопровождавших Дамзаева, и несколько сотрудников российского посольства, летевших в Москву по служебным делам.

После того как самолет набрал высоту, Сельцов и Лаврик, уединившись в хвостовой части лайнера, собрались позавтракать и обсудить в спокойной обстановке итоги своего пребывания в Америке. Оглядев стол после того, как открыли пакеты с едой, Сельцов достал из саквояжа дорожную металлическую фляжку.

— Не откажите присоединиться, Юрий Романович?

— Ваше предложение, профессор, принимается, — охотно кивнул Лаврик. — Нам еще лететь и лететь, к тому же приказы старших товарищей принято исполнять.

— Насчет приказа вы слишком, — улыбнулся Сельцов, приподняв рюмку. — Считайте это деловым предложением. Нам же еще отчеты для своих ведомств писать, надо прикинуть, что к чему.

— Я еще вчера с утра, до прощального приема в Администрации их президента, кое-что на диктофон наговорил, — заметил Лаврик. — Ведь прямо с аэродрома мне к генералу Корчагину на рандеву ехать.

— Давайте, Юра, как принято в армии: чокнулись, выпили, закусили. Виски-то превосходный, к тому же на халяву. Мне вчера после приема второй секретарь посольства эту фляжку на дорожку вручил. Не кажется ли вам, что мы столь скромное застолье заслужили?

— На высоте в двенадцать тысяч метров можно действительно переключиться на нечто покрепче чая или кофе. Позвольте, однако, Дмитрий Сергеевич, деловой вопрос: открыли вам или американцам евреи состав или химическую составляющую своего препарата?

— Наивный вы человек, Юра, — покачал головой Сельцов. — Давайте по второй, заодно и просвещу вас. Фармпрепараты, подобные их RASPO, относятся к особо секретным, представляя такую же государственную тайну, как сверхдальняя стратегическая ракета или боевой истребитель нового поколения.

— Думаю, и американцам, хоть они им ближе и по политическим мотивам, и по группе крови, израильтяне ничего не сказали, — пригубив виски, рассудил Лаврик.

— Уверен, американцы знают не больше нас, — подхватил мысль Сельцов. — Мы продолжим свои разработки, а зацепочка, Юра, у меня все-таки есть.

— А в этом я, Дмитрий Сергеевич, не сомневаюсь. — Лаврик трижды постучал пальцами по стеклу иллюминатора. — Это на счастье, профессор. Хоть за стеклом сплошная облачность, но среди этих близких к космосу туч проглядывает и солнце. Наверное, так и в науке?

— Насчет науки вы правы… — Сельцов сделал паузу. — Так и быть, раскрою вам секрет, но строго между нами. Когда Дамзаеву делали инъекцию израильского препарата, потом брали у него на анализы кровь из вены, я сумел незаметно утаить два ватных тампона, которые медсестра выбросила в урну. И, если теперь прогнать с этих тампонов через чувствительный хроматограф, возможно, оставшуюся на них мельчайшую капельку крови террориста, кое-что может оказаться для нас и полезным.

— Ого! — воскликнул Лаврик. — Похоже, профессор, вы не только ас фармакологии, но и криминалист похлеще Шерлока Холмса, Пуаро, Мегрэ и даже майора Пронина в одном флаконе.

— Вы преувеличиваете, — рассмеялся Сельцов, — я не заслужил столь лестных сравнений. Пока тампоны — лишь клочки ваты, и даже после их исследований результат может оказаться нулевым. Это как в лесу при тихой охоте: снаружи грибок кажется красавцем, а внутри — весь червивый. Когда все утрясется и через пару месяцев осень накатит, приглашаю вас, Юра, к себе на дачу. Это рядом со станцией Луговой, сходим вместе по грибы, вспомним Америку. Кстати, в Израиль меня Шехтер уже пригласил.

Когда фляжка с виски опустела, Сельцов расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Признаться, неделя в Штатах показалась мне бесконечно длинной. Я, Юрий Романович, уже скучаю по Москве, своей лаборатории…

Не услышав ответа, профессор взглянул на своего соседа. Лаврик спал, зажав в правой руке черного цвета кистевой эспандер, с которым не расставался в любой из своих командировок.

«Вот она, молодость, — не без зависти подумал Сельцов. — Дела делами, а сон наступает в один момент. Как солнце, пробив облачность, вдруг появляется в иллюминаторе. Что ж, приглашение по грибы, видимо, придется повторить».

Со времени принятия в России моратория на высшую меру наказания и событий, описанных в этой книге, прошло свыше двух десятилетий. За эти годы в стране непредсказуемо и постоянно происходили кровавые убийства, многие на сексуальной почве с уничтожением женщин и детей, порой целых семей, осуществленные серийными маньяками, десятки терактов, унесшие сотни человеческих жизней. Все эти преступления в совокупности тянут на непрекращающуюся войну или массовую гибель людей при страшных катаклизмах природы — землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах, сокрушительных океанских цунами. Однако мораторий на смертную казнь в стране до сих пор не отменен.

Да, к удовлетворению всех, чьи близкие стали жертвами серийного сексуального маньяка Георгия Милославского, тот был казнен всего за считаные минуты до известия о введении моратория на высшую меру наказания в России.

Не избежал год спустя справедливой кары и террорист Дамзаев. В ходе разработок его связей американское ФБР установило, что еще в 1993 году Дамзаева использовали в качестве одного из подручных, перевозивших взрывчатку для ликвидации Всемирного торгового центра. По запросу президента США его передали органам юстиции Америки и, с учетом взрыва автобуса под Волгоградом, приговорили к высшей мере наказания. Так, по приговору американского суда и, заметим, к удовлетворению президента России Кедрова, высказавшего свою признательность Коллинзу, свершилось правосудие над террористом, которое не успел осуществить штатный палач Тригорского централа Иван Пелипенко.