Жоэль Диккер - Загадка номера 622

– После смерти Абеля Эвезнера, – начал он, – мы с Анастасией наконец воссоединились. Я был счастлив. Я мечтал только об одном – покончить с актерством, распрощаться со всеми своими персонажами и спокойно жить с Анастасией. Но я чувствовал, что она не решается бросить Макера. Она не хотела причинять ему боль, боялась, что он покончит с собой. Тогда я снова выпустил на сцену Тарногола. Пятнадцать лет назад я блестяще провернул операцию века, как я считал, – забрал у Макера Эвезнера акции, толкнув Анастасию в его объятия. Я был убежден, что достаточно будет слегка надавить на Макера, чтобы он согласился променять жену на президентство. За пять дней до Большого уикенда Макер, не сомневаясь, что президентом выберут его, случайно выяснил, что Тарногол намерен отдать этот пост Левовичу. Поначалу он отреагировал так, как я и ожидал, – просто сдулся. Мне хотелось поиграть с ним, довести его до исступления, чтобы у него не оставалось иного выхода, кроме обмена Анастасии на пост президента. Но Макер не собирался отказываться ни от жены, ни от должности. Он хорошо держался, несмотря на все мои ухищрения. Тогда я переключился на запасной план – заставил совет избрать президентом Левовича, но в последний момент помешал объявлению результатов голосования. Чтобы загнать Макера в угол.

– Лучше бы вы сбежали с Анастасией! – заметила прагматичная Скарлетт.

Лев удивленно усмехнулся:

– Вы совершенно правы. Я уперся из‐за какого‐то своего дурацкого гонора. Мне хотелось победить Макера.

– Ваш запасной план включал массовое отравление прямо перед объявлением результатов? – спросил я.

– Ну да. Это я всех отравил. Бедняги. Но все‐таки мне удалось немного поморочить Макера. За два дня до этого Вагнер передал ему пузырек с ядом, чтобы он покончил с Тарноголом, только я налил туда простой воды. Я мог спокойно предотвратить это мифическое отравление и вынудить Макера пойти на сделку с Тарноголом. Но Макер так и не предпринял никаких шагов. Тогда Вагнер под предлогом того, что яд в пузырьке действует слишком медленно, вручил ему бутылку якобы отравленной водки, велев поставить ее в бар на втором этаже, где заседает совет банка. Улучив момент, я стащил бутылку, а Макер решил, что она пропала.

– А в бутылке правда был яд? – спросила Скарлетт.

– Ну что вы, – ответил Лев. – Я совершенно не собирался рисковать. Я все продумал заранее. Я договорился, что коктейли с “Белугой” подадут перед балом, чтобы совсем сбить Макера с толку, если понадобится. Потом моими стараниями другая бутылка, в которую я влил довольно сильное рвотное, попала в руки бармена. Ее я пометил таким же красным крестиком, что и “Белугу” Макера, чтобы он убедился, что сам во всем виноват. Рвотное действует довольно быстро, так что вечеринка должна была завершиться всеобщей неразберихой. Но я, видимо, просчитался с дозой. В полседьмого, понимая, что никого пока не тошнит, я попросил Альфреда смешаться с толпой гостей и за секунду до объявления имени президента упасть в обморок, производя как можно больше шума. Но он не успел выполнить мои инструкции, потому что как раз рухнул наконец первый гость, потянув за собой скатерть и все, что было на ней. Вслед за ним всем вокруг стало плохо, и они начали падать как подкошенные. Я сделал вид, что тоже отравился, чтобы отвести от себя подозрения. Мой план отлично сработал – Макер наконец‐то соблаговолил отказаться от Анастасии в обмен на пост президента. Теперь нам оставалось только сбежать. Но тут вмешался Жан-Бенедикт Хансен, и все пошло прахом.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Макер, убежденный в том, что по его вине от отравленной водки могут погибнуть сотрудники банка, признался в содеянном своему кузену. И тот принялся его шантажировать. Президентство в обмен на молчание. Но ужас был в том, что Анастасия, подслушав их разговор, вздумала призвать на помощь Тарногола и в итоге догадалась, что его роль играл я. Жан-Бенедикт стал свидетелем нашей ссоры и, в свою очередь, раскрыл мой секрет.

Лев на мгновение умолк. Воцарилась тишина. Потом он повернулся к Скарлетт:

– Как вы узнали?

– Что убийца – месье Роз? Он один мог входить и выходить из “Паласа”, оставаясь незамеченным. У него был пистолет. – Она показала на его портрет в форме подполковника. – Я только что проверила в интернете: у всех старших офицеров швейцарской армии есть пистолет Sig Sauer P 210 калибра девять миллиметров, как и орудие убийства. А главное, у него имелся мотив – он хотел вас защитить. За несколько часов до убийства шеф службы безопасности поднялся в номер 623. Очевидно, это была ложная тревога. Но он сказал в полиции, что доложил об инциденте директору, учитывая важность того вечера. Я полагаю, что, услышав про скандал в номере 623, Роз очень встревожился. Ему было известно, что этот люкс занимает Тарногол. А также что Тарногол – это вы. Из вашего дела о мошенничестве мы выяснили, что персонаж Тарногола выдумал ваш отец по просьбе Роза, предложившего ему исполнять роли подставных клиентов. После смерти Сола Левовича только Роз был в курсе, что отныне под маской Тарногола скрываетесь вы. Поэтому, узнав, что Жан-Бенедикт раскрыл вашу тайну, он решил, что вы в опасности.

Суббота, 15 декабря.

За несколько часов до убийства

Месье Роз ходил кругами по своему кабинету. Он явно очень волновался. Лев растерянно наблюдал за ним.

– Не беспокойтесь, месье Роз, у меня все под контролем.

– Под контролем? Я давно тебя прошу, перестань рисковать, покончи с Тарноголом. Я знал, что рано или поздно ты попадешься. Ты понимаешь, что тебе грозит тюрьма и огромный штраф! Твоей карьере придет конец! Они заберут все, что у тебя есть!

– Жан-Бенедикт обещал молчать, если завтра на пресс-конференции я в последний раз сыграю Тарногола, чтобы назначить его президентом банка. А потом я исчезну навсегда.

– И ты уверен, что правосудие тебя не догонит?

– Никто ничего не узнает.

– Ну в самом деле, Лев, – рассердился месье Роз, – с твоим‐то умом, как ты можешь быть таким наивным? Ты надеешься, что Макер Эвезнер позволит своему кузену отнять у него банк при помощи идиотского шантажа? Все это плохо кончится!

После долгой паузы Лев сказал:

– Месье Роз, успокойтесь, у меня есть план.

– Ничего себе успокоил. Что ты задумал?

– Вот увидите, Жан-Бенедикт еще пожалеет о своей затее. Так ему и надо, лицемеру этому. Он давно порывался устроить в банке путч, особенно после смерти Абеля Эвезнера. Поэтому я застраховал свою жизнь, скажем так… за его счет.

– Застраховал свою жизнь?

– Я знал, что моего Тарногола в конце концов разоблачат. За последнее время банковская практика очень изменилась. Пятнадцать лет назад за финансовыми потоками следили не так пристально, как сейчас. Я понимал, что органы банковского надзора рано или поздно нами займутся. Поэтому я подготовил отходные пути. Я постепенно собирал вещи, принадлежащие Жан-Бенедикту, чтобы подбросить их в особняк Тарногола. Я постарался, чтобы их рабочие графики совпадали. В тот пресловутый понедельник, отправляя вечером Макера в Базель, я знал, что Жан-Бенедикт уехал в Цюрих. Я продал Жан-Бенедикту за гроши дом на улице Сен-Леже, купив его в свое время через фирму-однодневку. Он считал, что инвестирует в недвижимость – я что‐то ему наплел о фантастической прибыли, и он полностью мне доверился. Он перевел средства в подставную компанию, которую я специально создал и зарегистрировал на его имя, и в итоге, сам того не подозревая, он оказался владельцем дома в Женеве. Он никогда не задавал вопросов, тем более это приносило ему кучу денег. Но эти деньги ему выплачивал лично я, чтобы у него не возникло подозрений. Короче говоря, я замел следы на всякий случай. Мне осталось сделать последний ход.