Борис Старлинг - Видимость

В конце концов Герберт освободился от Пятерки, от того, чтобы быть черным человеком, выполняющим скучную работу в банальной организации, отряд с такой колоссальной некомпетентностью, что он отрицал свое собственное существование, даже подпитывая фантазии молодых людей по всей стране. Он был свободен от де Вер Грина, со своим приветливым товарищем и с его бесконечной способностью к интригам, потому что де Вер Грин был заинтригован всегда, везде, во всех местах и ​​со всеми.

Он был свободен от всего этого. И вот он снова оказался в ней.

Он прошел через свою квартиру, чтобы сделать пару телефонных звонков наедине.

Первым был Розалинд Франклин в «Кингс».

Он описал ей де Вер Грина - взбитые сливки из отбеливающих волос, лицо на один или два оттенка пурпурного темнее, чем казалось полностью здоровым, - и она сразу опознала в нем человека, которого она видела разговаривающим со Стенснессом во время одного из перерывов.

Герберт спросил ее трижды, и каждый раз она была непреклонна. По ее словам, не могло быть так много людей, похожих на де Вер Грина.

«И еще меньше тех, кто захочет», - подумал Герберт.

Второй звонок был Тайсу.

Герберт не хотел упоминать де Вер Грина. Тайс знал их историю, и Герберт опасался, что дело заберут у него, неважно из-за нехватки персонала. Или, что еще хуже, его оставили бы в этом деле, но держали бы в подвешенном состоянии, поскольку оно увязло в бесконечных слоях бюрократии, в то время как Пух-Ба в Леконфилд-Хаусе и Нью-Скотленд-Ярде дрались между собой.

Тайс был многим, но он не был дураком и более или менее сразу почувствовал, что Герберт что-то скрывает. Так сказал ему Герберт.

«Прикрепите это к этим ублюдкам», - сказал Тайс. «Не позволяй им ходить по тебе, слышишь? Теперь ты один из нас, Герберт, так что веди себя как один. Подумайте, в чем заключается ваша преданность. Хороший человек."

«Что ж, - подумал Герберт. Чего бы он ни ожидал, этого не произошло.

По мнению Тайса, это было подозрительно похоже на вотум доверия.

Один жил и учился.

Реакция Де Вер Грина на Герберта, входящего в дверь его офиса в Леконфилд-хаус, была вполне предсказуемой: метель дружелюбия.

"Дорогой мальчик!" Он вставал из-за стола прежде, чем Герберт прошел более чем на шаг в комнате. "Какой приятный сюрприз! Я просто подумал, что мне нужно что-то, чтобы подбодрить меня в этом чудовищном тумане и взорвать меня, если ты не выглядишь как ангел, посланный с небес! Не то чтобы я полагал, что слишком многие люди относятся к готическому чудовищу, в котором вы работаете, как к небесному. Садись, садись. Что привело тебя в мой скромный ад? »

Де Вер Грин иногда говорил так, будто проглотил тезаурус, отказываясь использовать одно слово вместо десяти. Герберт однажды слышал, как он сказал «люди, имеющие самостоятельный доступ к заметному богатству», описывая богатых людей.

Подбородок Де Вер Грина клонировал себя во время небольшого переселения на юг, и его улыбка была чуть ниже его глаз.

«Макс Стенснесс утонул прошлой ночью», - просто сказал Герберт, пристально глядя на него.

"Кто?"

Этот человек был профессионалом, Герберт должен был ему это дать. Де Вер Грин не дрогнул; если бы он и видел, Герберт этого не видел, а Герберт был обучен видеть такие вещи.

«Макс Стенснесс. Молодой человек, блондин. Работал в Королевском колледже ».

«Милый мальчик, я никогда о нем не слышал».

"Это странно."

"Как так?"

- Потому что вчера днем ​​видели, как ты разговаривал с ним. Герберт вытащил брошюру из кармана и бросил на стол де Вер Грина. «Лондонская биохимическая конференция, Королевский фестивальный зал».

«Дорогой мой, как я мог быть замечен в разговоре с ним, если я не знаю, кто он?» Его тон был совершенно разумным, мягким недоумением. Герберт невольно задумался, не ошибается ли он.

«Сын сэра Джеймса Стенснесса. Один из отпрысков Уайтхолла. Де Вер Грин пожал плечами; Герберт продолжал. «Я только что был у двух его коллег. Они дали мне это ». Он постучал по брошюре. «Ваше имя было на нем, в списке делегатов. Я описал им вас. Одна из них сказала, что видела, как вы с ним разговаривали.

«Вы знаете ученых, Смит, - сказал де Вер Грин. «Если его нет на другом конце микроскопа, они не знают, какой конец».

«Я никогда не говорил, что они ученые».

«Кем еще они будут на биохимической конференции?»

Если это была ошибка, де Вер Грин умело прикрылся. Герберт признал точку и сменил тактику. «Что ты там вообще делал?»

Де Вер Грин постучал носом. «Ты знаешь упражнения, Смит».

«А связь с Кембриджским университетом?»

«Опять же, не задавай мне вопросов, Смит, и я не солгу».

«Но в том-то и дело, Ричард». Герберт почувствовал странное чувство освобождения; наконец, вне иерархии Пяти, со всеми ее коннотациями «Джентльмены и Игроки», он мог безнаказанно использовать христианское имя де Вер Грина. «Макс Стенснесс мертв, поэтому мне нужно задавать вопросы. И если вы солгаете мне, я просто буду их спрашивать ».

«Вы можете спрашивать все, что хотите, но я обязана соблюдать законы парламента, Смит». Безошибочно акцент был сделан на фамилии Герберта; классовый разрыв все еще был живым, по крайней мере, в том, что касалось де Вер Грина, и дружелюбие было понижено на ступеньку ниже. «Как и вы, если вы помните».

«Ты не застрахован от закона страны».

«Дорогой мальчик, это звучит как угроза».

«Спросите Силлитоэ. Он поддержит меня ».

Де Вер Грин слегка поморщился, как и большинство офицеров Five, когда кто-то упомянул Силлитоу - сэра Перси в его роде, полицейского на полпути, теперь уже на полпути за шестьдесят и с добродушным резким лицом доброго дедушки. Своей прямой осанкой Силлито всегда напоминал Герберту Уэйвелла, солдата, который был предпоследним наместником Индии; в целом слишком простая, слишком прямолинейная, слишком порядочная душа, чтобы процветать в мутных водах, где охотились интриганы.

В качестве генерального директора Five сэр Перси, в отличие от большинства своих коллег, был занят попытками уменьшить полномочия организации, а не увеличивать их, опасаясь, что Британия превратится в полицейское государство. Офицеры Five не могли производить аресты, и у них не было опыта, чтобы собирать доказательства, которые можно было бы использовать в суде.

Столичная полиция могла и сделала, соответственно.

«Как мы можем действовать в соответствии с законом, если наша работа так часто связана с нарушением приличий или самого закона?» - спросил де Вер Грин.

«Собственность и закон исключают друг друга?» Де Вер Грин сделал жест: не будь наивным, Смит, мы люди мира. Герберт продолжил. «Ричард, мы можем ходить туда-сюда, но факт остается фактом: у меня есть мертвец, и вы видели, как разговаривали с ним за пару часов до его смерти».