Борис Старлинг - Видимость

Поэтому неудивительно, что Пятерка не раскрыла гомосексуальность Стенснесса.

«О чем вы вчера говорили со Стенснессом на конференции?» он сказал.

«Я спросил его, есть ли у него что-нибудь новенькое для меня», - ответил де Вер Грин. «Он сказал, что нет, но скоро вечеринка, так что он вернется ко мне на следующей неделе или около того».

«Вы знали, что собираетесь увидеть его на конференции?»

"Не за что."

«Так то, о чем вы говорили, не имело никакого отношения к конференции?»

"Верный."

"Это был шок?"

"Что было шоком?"

«Чтобы увидеть его там».

«Ничто в этом деле не шокирует, дорогой мальчик».

Туман пополз мимо. Это было серое непристойное животное, глубоководный хищник, дрейфующее с мельчайшей медлительностью, обвившееся вокруг орудийных портов Леконфилд-хауса, установленных во время войны в ожидании высадки нацистских парашютистов в Гайд-парке и мародерства на Керзон-стрит. Ходили слухи, что по воскресеньям они все еще были укомплектованы на случай, если толпа из Speaker’s Corner решит устроить буйство.

Случайный прохожий внезапно вырисовывался из мрака, был смутно виден на несколько мгновений, а затем снова растворился в темноте. Казалось, мир сжался до круга, диаметр которого едва ли равен длине поля для крикета; За пределами этой небольшой поляны ясности, армии могли бы собираться без ведома Герберта.

Герберт остановился у своей квартиры, нашел Чолмели-Кресент - улицу, на которой жил Стенснесс - на карте Лондона от А до Я, запомнил названия и расположение каждой улицы в радиусе полумили и снова направился к метро. на этот раз с экземпляром The Times. За то время, которое ему потребуется, чтобы добраться до Хайгейта, он сможет разгадать девять десятых кроссворда.

Он поехал по линии Пикадилли до Лестер-сквер.

Последовательность букв (5,4); C-H-A-I-N M-A-I-L.

Недостаточно места для янки в колонии (5); КЕНИЯ.

На Лестер-сквер он перешел на северную линию.

Перевернутая французская кровать во французском городке (7). Французская кровать: освещенная, а задняя - «перевернутая» - застеленная до тил. Остался французский городок из четырех букв, в который вписалось «тиль».

Герберт пролистал в голове названия французских городов. Париж, Марсель, Авиньон, Бордо, Лилль… Всего более четырех букв.

Лион подходил, но он не мог найти способ, которым можно было бы вставить слово «til».

Затем появился Lens, и он был у него: L-E-N-T-I-L-S.

Велосипедные котлы; первый в четыре раза лучше второго (5,8); P-E-N-N-Y F-A-R-T-H-I-N-G.

День футбола в Йоркшире (9); W-E-D-N-E-S-D-A-Y.

Герберт не был настолько поглощен разгадыванием кроссворда, чтобы время от времени не замечать своих попутчиков; и вот где-то между Юстоном и Кэмден-Таун он понял, что за ним следят.

Их было трое, все мужчины, одетые в черное, серое, темно-синее и коричневое; обычный городской камуфляж человека пятидесятых, но, на взгляд Герберта, в этом конкретном месте и в это конкретное время цвета были решительно - возможно, слишком решительно - нейтральными. Двое из них сидели на противоположной от него стороне кареты, под углом десять и два часа соответственно; третий находился с его стороны от прохода, примерно на четыре места вдоль него.

Их выдала именно такая конфигурация, поскольку они использовали ту же самую конфигурацию на пути от Грин-парка до Лестер-сквер. Многие люди меняли поезд вместе с ним, но то, что одни и те же три человека заняли те же три позиции в одном вагоне, что и он, в обоих случаях было неслучайно.

Интересно, откуда они? Самой очевидной возможностью была шпионская служба; Конечно, пять, учитывая роль Стенснесса, хотя политические пристрастия покойника означали, что нельзя исключать и МГБ, советскую внешнюю разведку. Или, возможно, последователи были строго криминальными элементами, пришедшими защищать часть бизнеса Стенснесса, о которой Герберт еще ничего не знал. Он задавался вопросом, нашел ли что-то Элкингтон в пункте назначения или старик Стенснесс каким-то образом замешан. Хотя, если бы он был таковым, это было бы не прямо, если бы он говорил правду о том, что заботился о леди Клариссе двадцать четыре часа в сутки.

«Вопросы, - подумал Герберт; вопросы.

Но в одном Герберт был уверен: это были любители. Профессионалы никогда бы не позволили себе так обжечься, особенно на ранней стадии наблюдения; они могли подобрать его только сегодня утром, потому что прошлой ночью было невозможно выследить кого-либо в тумане.

По крайней мере, они не казались переодетыми в пантомимных нарядах, таких как накладные бороды, которые не только доставляли больше хлопот, чем они того стоили, но и, как правило, легко различимы при ярком свете поезда или ресторана.

На станции Хайгейт Герберт оторвал кроссворд из «Таймс», положил его в карман и, как и планировал, сошел на берег. Для ориентации он полагался на то, что выучил наизусть от А до Я, и хотел придерживаться того, что мог запомнить.

Трое мужчин вышли за ним с поезда, почти сигнализируя друг другу о своем движении. Какую бы группу они ни представляли, нужно было быстро укрепить либо свое обучение, либо качество своих новобранцев.

«Боже Всемогущий, - подумал Герберт. он начинал походить на де Вер Грина.

Чистота воздуха застала Герберта врасплох. Внезапно наступил прекрасный зимний день, холодный и свежий. Он проглотил легкие, казавшиеся невероятно чистыми после грязного смога.

Дело было в высоте, а не в удалении от центра Лондона; В конце концов, видимость в Кью была не лучше, чем в Кингсвее. Хайгейт был в нескольких сотнях футов

над рекой, и туман был низменным. Жители здесь, а также вокруг Парламента и Шутерс-Хиллз, должно быть, задавались вопросом, из-за чего весь этот шум.

Маршрут Герберта вел его по Арчвэй-роуд, мимо нескольких магазинов и кафе, а затем прямо по Чолмели-парку, в лабиринт уютного пригорода. Он оставался на левой стороне Арчвей-роуд, пока не пришло время перейти; не на пешеходные маяки, которые могли предупредить трекеры, и только после того, как к нему приближаются машины, что дало ему повод внимательно оглянуться в обе стороны и при этом оценить, что происходило позади него.

Hillman Minx и Vauxhall Wyvern приближались к нему и друг к другу на малой скорости. Он посмотрел вверх, вниз по холму и снова вверх, дав себе достаточно времени, чтобы увидеть, что три его сопровождающих расположились по классической схеме пешего наблюдения - «фокстрот», как говорилось в торговом термине.

Первый человек был примерно в двадцати ярдах позади него, и его обозначили буквой «А», что означает «Соседний». Герберт мысленно окрестил его Альфом.

В двадцати ярдах позади Альфа находился Бэкап, которого Герберт называл Бобом.

На другой стороне улицы, более или менее на одном уровне с Альфом, находился третий, буква «С» для Контроля - Чарли.